Идеология

Для уяснения предмета мы рассмотрим некоторые конкретные примеры использования средств психологической войны на протяжении всей истории, включая вторую мировую войну, дадим определение элементам психологической войны и покажем связь между ними в процессе ведения войны. Затем дадим критическую оценку психологической войне в период первой и второй мировых войн. Если эта книга попадет в руки историку или философу, он, вероятно, со многим в ней не согласится. Однако недостатки книги можно оправдать уже самой трудностью определения предмета.

Психологическая война и пропаганда так же древни, как и человечество, но только в настоящее время они выделились в самостоятельные области. Невозможно рассмотреть всего, что говорится о них в тысячах книг...

Для определения места сионизма в системе империализма важен учет наряду с экономическими и политических факторов. Речь идет прежде всего о некоторых новых моментах в самом содержании современного сионизма, об изменениях в его политических и идеологических концепциях и целях на втором этапе, после образования государства Израиль и переориентации его на нового внешнего покровителя — Соединенные Штаты Америки.

После образования государства Израиль сионизм, его идеология и политика вступают как бы в новую фазу своего развития. Во всей сионистской деятельности существенную роль приобретают вопросы, связанные с судьбами государства Израиль, задачами его всемерного укрепления и развития, превращения этого государства в «духовный и политический центр всемирной еврейской нации». Государство Израиль объявляется сионистами «родиной» всех евреев, где бы они ни жили и как бы ни относились к сионизму...

Обычно принято говорить о силе национализма. Это существенная ошибка, хотя и легко объяснимая, поскольку везде, где национализм пускает корни, он обычно без труда одерживает победу над другими современными идеологиями.

Тем не менее ключ к пониманию национализма столько же в его слабости, сколько в его силе. Именно незалаявшая собака навела Шерлока Холмса на правильный след. Количество потенциальных, «незалаявших» национализмов намного больше, чем заявивших о себе в полный голос, хотя эти последние завладели всем нашим вниманием.

Мы уже указывали на пассивный характер этого якобы могучего зверя в пред-индустриальный век. Но даже в националистический век национализм остается удивительно уязвимым еще в одном, очень важном, смысле...

Период в истории Европы, хронологически заключенный между буржуазными революциями в Англии и Франции, ознаменован становлением, расцветом и кризисом того комплекса идей, общественных настроений, форм исторического поведения и культурных предпочтений, которые вошли в память человечества под именем просветительских.

Просвещение - именно это слово стало в немалой степени определяющим не только для последующей оценки, но и для самооценки всей рассматриваемой эпохи. "Дух Просвещения", однако, оказался таков, что стал не только важнейшей характеристикой этой эпохи, но и существенно перекрыл ее хронологические и социально-исторические рамки, обрел статус одной из значительнейших общечеловеческих ценностей...

Даже при самом первом приближении к проблеме содержания понятия «утопия» мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией. Огромное количество существующих интерпретаций данного понятия как бы спонтанно порождает необходимость появления новых, почти не оставляя надежды на достижение единства в научном мире. У современного исследователя мнение о том, что в основе противоречивых оценок утопии лежит изначально двойственный смысл, вложенный в этот термин его творцам Т. Мором, может вызвать в лучшем случае скептическую улыбку. Ведь многих социологов и литературоведов уже давно не удовлетворяет «двойное прочтение», возможно, нарочитой игры греческих слов, созданной Мором при их передаче в латинской транскрипции — «несуществующая страна» (ou—topia) или «благословенная страна» (eu—topia)...

Если демонология и обожествление человека дают замену веры, то открытое отсутствие веры называется нигилизмом. Нигилизм решается выступать без маскировки. Все содержание веры он отвергает, всякое толкование мира и бытия он разоблачает как обман; для него все обусловлено и относительно; нет ни почвы, ни безусловного, ни бытия самого по себе. Все ставится под вопрос. Ничто не истинно, все разрешено.

Нигилизм может быть только там, где тот, кто его придерживается, исходит в своей жизни из жизненных импульсов, удовольствий, из воли к власти. Утверждая их, нигилизм снимает себя, заменившись верой в жизнь.

Он может быть и действительно серьезен в познании ничто. Я могу ничего не чувствовать, ничего не любить, ничего не ценить. Моя душа пуста. Нигилистическая мысль обосновывает для меня, что я в этом прав...

Люди начали путешествовать по свету и задумываться о том, что собой представляет Европа, задолго до того, как в XVIII веке космополитизм стал философией, состоянием души, образом мысли, стилем жизни, габитусом и, что особенно важно, формой самоидентификации культурных элит Просвещения. Действительно, философский космополитизм восходит еще к Древней Греции. На протяжении веков его содержание обогащалось как в политическом, так и в культурном плане. Вслед за Эпиктетом Цицерон охотно цитировал Сократа, провозгласившего себя гражданином мира. Диоген был первым из тех, кто назвался «космополитом». После стоиков i христианских апологетов (Оригена, Тертуллиана) тему космополитизма подхватили гуманисты Возрождения: она оказала глубокое влияние на идеалы Эразма, Вивеса, Мора и Монтеня...

Возвращение к Мортье неизбежно влечет за собой вопрос о понятии «философский дух», отождествляемом с успехами Просвещения. Ему несложно дать определение, если рассматривать его как совокупность учений, которые были созданы философами эпохи Просвещения, получили распространение во всех слоях общества и основывались на нескольких важных принципах: критике религиозного фанатизма и проповеди веротерпимости, доверии к наблюдению и опыту, критическому рассмотрению всех институтов и обычаев, понятии естественной морали, новом осмыслении связи политики с обществом, которое исходит из идеи свободы...

Очевидное, хотя и часто забываемое правило заключается в том, что антиеврейские настроения приобретают политическое значение, только если они выступают в сочетании с каким-либо крупным политическим вопросом или если групповые интересы евреев вступают в открытый конфликт с такими же интересами главенствующего класса в обществе. У современного антисемитизма, каким мы знаем его по опыту центрально-европейских и западноевропейских стран, были скорее политические, нежели экономические, причины, а в Польше и в Румынии яростную классовую ненависть к евреям породили сложные классовые отношения...

Один сочувствовавший анархистам французский писатель сказал в 1 890-е годы: «у анархизма спина широкая; он словно бумага: все стерпит» - и, заметил автор, даже тех, чьи поступки таковы, что «И заклятый враг анархистов не изобрел бы ничего худшего». Существовало много школ мысли и действия, именовавшихся «анархическими». Безнадежна была бы попытка уместить все эти противоречивые тенденции в единую общую теорию либо идеологию. Даже если, подобно Даниэлю Герену, создателю книги «Анархизм», постараться извлечь из истории либертарианской философии живую, развивающуюся традицию, окажется трудно сформулировать ее учения как специфическую и четкую теорию, описывающую общество и общественные перемены...