Плебс и рабы (Утченко, 1965)

Если окинуть мысленным взором многовековую историю Римской республики, историю социальной и политической борьбы, то в качестве носителя полисной демократии и в качестве революционного элемента гражданского общества перед нами предстает римский плебс. Подобное утверждение, высказанное в общей форме, не вызывает, очевидно, особых сомнений, но зато оно немедленно порождает следующий вопрос: когда и в какой степени? Для ответа же на этот вопрос, который от общих соображений приводит нас к более конкретному исследованию, необходимо учесть ряд обстоятельств.

Прежде всего, мы должны еще раз подчеркнуть, что отказываемся от представления о народном суверенитете как об идее, которая якобы искони была свойственна «римскому гражданскому правосознанию». Но этот вопрос уже рассмотрен выше. Затем (и в бесспорной взаимосвязи) нам следует всегда иметь в виду исторически обусловленную классовую ограниченность крестьянских движений, даже наиболее революционных. И, наконец, в качестве следствия, вытекающего из последнего утверждения, мы должны учитывать, что основой или «подтекстом» всех многообразных проявлений социальной и политической борьбы в римском обществе было стремление заменить один вид собственности другим или, говоря словами Маркса, внутренняя история Рима до Августа «явно сводится к борьбе мелкой земельной собственности с крупной, разумеется, в той специфически видоизмененной форме, которая обусловлена рабством» 1. Все эти принципиальные соображения должны служить нам как бы постоянным фоном при дальнейшем исследовании вопроса о роли плебса в римском гражданском обществе.

_________

1. К. Марк с и Ф. Энгельс . Соч., т. 28, стр. 368.

[122]

Но дело не только в этом. Если мы хотим выяснить роль и значение плебса в историческом аспекте, то необходимо отчетливо представить себе и осознать тот факт, что плебс эпохи так называемой борьбы сословий, плебс времени Гракхов или плебс после Союзнической войны — все это совершенно различные понятия. Следовательно, для того, чтобы выяснить, что представлял собою плебс в эпоху, которая в данное время нас ближе всего интересует, т. е. ко времени Цицерона и Цезаря, нам следует более тщательно проследить эволюцию самого понятия.

Мы не предполагаем (да и не в состоянии) заниматься изучением истории плебса. Это далеко выходит за рамки стоящей перед нами задачи 2. Более того, в данном очерке мы даже не имеем возможности равноценно исследовать каждый указанный выше этап эволюции самого интересующего нас понятия. Поэтому остановившись лишь обзорно на ранних этапах (и используя уже имеющиеся в науке, но, само собой разумеется, приемлемые для нас выводы), мы уделим основное внимание более позднему периоду (II—I вв. до н. э.).

Впервые слово «plebs», как известно, встречается в одной надписи, найденной на Via Ostiensis и относящейся к III веку до н. э. 3 В слове «plebs» содержится корень ple (лат. plenus или complere; греч. πλήθος). Можно с большой долей вероятности считать, что в противоположность таким словам, как «patricii» или «nobiles», для слова «plebs» первоначальным было не индивидуализирующее, но собирательное значение 4.

Что касается вопроса о возникновении плебса как социальной категории, то для ранних периодов римской истории плебеи, несомненно, могут быть отождествлены с крестьянством. Это ни в коей мере не означает, что в те времена вовсе отсутствовало городское население. Следует лишь иметь в виду специфический характер последнего: как и в средневековых городах Европы, население Рима состояло главным образом из крестьян, живших в городе 5. Вследствие этого есть основание утверждать, что до развертывания так называемой борьбы сословий в Риме еще не существовало понятий «plebs rustica» и «plebs urbana».

Как уже говорилось, мы не собираемся останавливаться на драматических и полулегендарных перипетиях борьбы

___________

2. Разумеется, мы вынуждены оставить в стороне и ряд специальных (к тому же еще далеко не решенных) проблем, как, например, проблема происхождения плебеев и патрициев или генезис плебейских магистратур и их значение на различных стадиях развития и т. п. (см., например, I. Binder. Die Plebs. Leipzig, 1909).

3. CIL, l2, 22.

4. W. Η о i f m a η η. RE, s. v. plebs. A. Das Wort. Form und Bedeutung.

5. Ibid., В. Soziale und geschichtliche Wandlungen von 400 v. Chr. bis zum Beginn der Kaiserzeit.

[123]

сословий. Попытаемся подвести лишь некоторые итоги этой борьбы.

Ведущим противоречием борьбы сословий было противоречие между патрициями и плебеями, т. е. фактически между крупным и мелким землевладением. Одновременно это противоречие проявилось как противоположность между привилегированным в политическом отношении сословием (патриции) и почти бесправным плебсом. Поэтому содержание так называемой сословной борьбы сводилось — и это достаточно широко известно — к борьбе за землю и за политические права. Причем сразу же следует подчеркнуть определенное размежевание интересов: плебейская верхушка вела борьбу за политические права, но ее представители, нуждаясь в широкой опоре и поддержке, выступали и за интересы мелкого крестьянства (земля и долговая проблема). В этом смысле весьма показательны знаменитые leges Liciniae Sextiae, которые давали плебейской знати доступ к консулату, а для рядового плебса несколько облегчали земельный и долговой вопросы 6.

Если касаться общей оценки событий, определяемых как борьба сословий в Риме, то, на наш взгляд, следует лишь присоединиться к Энгельсу, который говорил о революции, поло[1]жившей «конец древнему родовому строю», причем причина этой революции «коренилась в борьбе между плебсом и рорulus» 7. Итоги и последствия революции отразились на всей структуре римского общества. Коснемся из этих итогов лишь тех, которые имеют непосредственное отношение к плебсу, как таковому.

Прежде всего в результате завершения борьбы сословий (обычно условной датой, завершающей эту борьбу, считают 287 год, т. е. дату третьей сецессии и Гортензиева закона) уже явственно определяется экономическая дифференциация в среде самого плебса. Она приводит к образованию слоя богатых землевладельцев из числа плебеев, т. е. к образованию плебейской верхушки. Плебейская верхушка сливается с вымирающими патрицианскими родами и в итоге этих процессов возникает нобилитет — новая патрицианско-плебейская аристократия.

Однако результатом борьбы сословий была не только экономическая дифференциация плебса или образование нобили[1]тета, но и возникновение нового противоречия между plebs rustica и plebs urbana и, соответственно, возникновение этих понятий. Интересы этих двух социальных групп с самого начала редко совпадали. К сожалению, это обстоятельство часто

___________

6. W. Hoffmann . RE, s. v. plebs, В.

7. К. Марк с и Φ. Энгельс . Соч., т. 21, стр. 128. Под «populus» Энгельс в данном случае понимает патрициев.

[124]

недооценивается, а оно имело существенное значение для дальнейших судеб римского плебса.

Подводя общий итог эпохе борьбы сословий, следует подчеркнуть, что за пределами этой эпохи плебс окончательно теряет признаки более или менее единого сословия и уже не должен быть укладываем в рамки этого чисто юридического понятия. Изменение социальной физиономии римского плебса — одна из существенных черт, характеризующих масштаб и направление революционных сдвигов в римском обществе. Рассмотрим теперь вопрос о римском плебсе применительно к последующей эпохе. Так как и в данном случае речь может идти лишь о суммарном рассмотрении вопроса, то нам, очевидно, следует обратить внимание на те основные процессы, которые наиболее ярко характеризуют социально-политическую обстановку в Риме III—II веков.

Прежде всего следует отметить чрезвычайно характерный для этого времени процесс укрепления экономических и политических позиций нобилитета. Наряду со старыми патрицианскими родами, которые, опираясь на свое богатство и традиционный авторитет, в течение многих десятилетий удерживали в своих руках политическую власть и руководство, появляются теперь не менее богатые, не менее знатные и не менее политически активные плебейские роды. Рим и после покорения Италии представлял собою типично крестьянское государство. В какой-то мере это положение сохранялось даже после Пунических войн. Победу в этих войнах принесло Риму еще крестьянское войско 8.

Привилегии нобилитета увеличивали источники доходов для его представителей. Львиная доля военной добычи попадала в руки военных вождей — членов сенаторского сословия. Не менее важным источником доходов становится управление провинциями, которое также было прерогативой сенатской знати. Закон 220 года, ограничивающий торговые операции нобилитета, способствовал тем самым вкладыванию капиталов в землю 9.

Параллельно с ростом экономического могущества нобилитета усиливается и его политическое влияние. Традиционное римское господство аристократии, которое было тесно связано с наличием крестьянского войска, постепенно вырождается в олигархию знатных и богатых фамилий 10, оплотом которых становится сенат. После II Пунической войны окончательно исчезают различия между патрициями и плебеями; за патрициями лишь по традиции сохраняются некоторые жреческие

_________

8. М. Rostovzeff . Gesellschaft und Wirtschaft..., 1. S. 13—14.

9. Ibid., S. 14-15.

10. Ibid., S. 21.

[125]

должности и доступ к званию princeps senatus 11. Сенатская олигархия прочно захватывает политическое руководство в свои руки.

Примерно в это же время формируется ordo equester 12. Возникновение всадничества как особого сословия знаменовало собой утрату монополии нобилитета в некоторых областях экономической жизни (главным образом, откупные и кредитно-ростовщические операции), однако на монополию сената в области политического руководства всадники еще не осмеливались покушаться. Оформление двух привилегированных сословий римского общества — сенаторского и всаднического — существенным образом повлияло на изменение социальной структуры и политической роли плебса.

Не менее важное значение для рассматриваемого периода имел процесс пауперизации римского крестьянства. Этот процесс, развитие которого было в свое время подчеркнуто еще Аппианом 13, достаточно широко известен. Достаточно ясны и его причины: крупное землевладение, эксплуатация рабского труда, подрыв крестьянского хозяйства почти непрерывными войнами 14. Чтобы не останавливаться дольше на общеизвестных моментах, отметим лишь один факт, тесно связанный с процессом разорения крестьянства, — ослабление военной мощи Рима, которая, как оказано, все еще основывалась на крестьянском ополчении.

Но указанный процесс имел и свою оборотную сторону. Она заключалась в росте городского населения Рима. Уже после покорения Италии Рим становится притягательным центром для населения всего полуострова. К римским крестьянам, живущим в городе, и к ремесленникам добавляются теперь в значительном числе торговцы и ремесленники со всей Италии, а также масса вольноотпущенников, часто не римского и даже не италийского происхождения. Они постепенно становятся доминирующим элементом народного собрания, причем их нужды и запросы уже весьма заметным образом отличаются от интересов староримского крестьянства 15.

Пунические войны (в особенности, поход Ганнибала и сопутствующее ему опустошение ряда областей Италии) содействовали дальнейшему развитию обеих сторон процесса: и пауперизации крестьянства, и росту plebs urbana. Римское государство вступает в новую фазу своего развития: оно постепенно перестает быть крестьянским государством. Так применительно

________

11. W. Η о f f m а η п. RE, s. ν. plebs, В, Sp. 93.

12. Ливий (26, 36, 9—12) говорит о нем даже применительно ко времени II Пунической войны (ср. 4, 13!).

13. А ρ р., b. с, I, 7—8.

14. Ibidem.

15. W. Hoffmann . RE, s. v. plebs, B. Sp. 90.

[126]

ко II веку до н. э. уже можно говорить об урбанизации Италии (в какой-то мере под влиянием строя городской жизни эллинистических центров) 16. О росте городского плебса свидетельствуют, например, начавшиеся впервые с 201 года раздачи дешевого хлеба или попытки принудительного регулирования притока населения: разрешение приписки либертипов лишь к четырем городским трибам, высылка 12 тысяч латинян из Рима в 187 году 17 и т. п. Об увеличении малоимущего городского (и сельского) населения свидетельствует также снижение ценза для пятого класса, о котором говорит Полибий 18.

Параллельно с этим, после II Пунической войны, проводится ряд мероприятий, имевших своей целью возрождение крестьянства. На опустошенные войной территории Италии выводится большое число поселений. Но колонизационная политика не всегда приносила успех. Крестьяне, разоренные войнами или экспроприациями крупных владельцев, не столь уж стремились вернуться к земле. Об этом свидетельствовал ряд фактов 19. Поэтому политика выведения поселений имела своим результатом не укрепление, как это (предполагалось, сельского плебса, но скорее, наоборот, рост городского населения и повышение его роли в общественной жизни 20.

И, наконец, для рассматриваемого периода чрезвычайно симптоматичен процесс обострения противоречий между сельским и городским плебсом. Эти противоречия наметились еще в предыдущую эпоху, когда после завершения борьбы сословий мы впервые сталкиваемся с plebs rustica и plebs urbana. Однако своего полного развития противоречия внутри изменившего свой социальный облик плебса достигают в рассматриваемый нами период.

Едва ли вся суть этих противоречий, как полагают некоторые исследователи, состояла в том, что после завершения борьбы сословий сельский плебс теряет свой прежний «революционный дух», превращается в консервативную силу, тогда как городской плебс, идущий навстречу всяким «новым веяниям», настроен наиболее революционно и становится союзником — хотя и опасным — честолюбивых политиков 21. Это представление, несомненно связанное с концепцией «революционности» перехода от республики к империи 22, а следовательно, и революционной роли «честолюбивых политиков», представляется нам мало приемлемым.

__________

16. М. Rostovze f f. Op. cit., S. 19.

17. L i v., 39, 3, 4; per. 20.

18. Polyb. , 6, 19, 2.

19. См., например, Li v., 34, 45, 1; 37, 46, 9; 39, 23, 3.

20. W. Hoffmann . RE, s. v. plebs, B. Sp. 98.

21. Ibidem. Cp. W. Ward e Fowler . Social life at Rome in the age of Ci[1]cero. New York, 1924, p. 36.

22. См. стр. 19,

[127]

Суть противоречий между городским и сельским плебсом сводилась, как всегда, к вопросу о земле. В разное время этот вопрос возникал и проявлялся в разных аспектах. В интересующий нас период он сводился, на наш взгляд, к тем противоречиям, которые были порождаемы неоднократными попытками восстановления крестьянских хозяйств путем рустификации городского плебса. Эти попытки в некоторых своих крайних формах, как мы еще убедимся ниже, вызывали резкое сопротивление plebs rustica (а иногда даже и plebs urbana).

Как бы то ни было, еще после I Пунической войны наблюдается явное стремление ограничить растущее влияние городских элементов и возможность их доминирующей роли в комициях. В данном случае следует согласиться с Гофманом, который считает, что реформа центурий, проведенная после 241 года, отражает эту тенденцию. Снижение числа центурий с 80 до 70 и связь каждой пары из них (iuniores и seniores) с одной из триб вели к тому, что аграрный элемент первого класса получал преимущества по сравнению с городским населением, тем более, что голосование в собрании центурий, как известно, начиналось именно с первого класса. Ту же «ограничительную» тенденцию в отношении plebs urbana отражает и упоминавшееся выше правило, согласно которому либертины могли приписываться лишь к четырем городским трибам 23.

Если подвести некоторые итоги рассматриваемому периоду, то следует отметить, что в ходе социальной и политической борьбы этого времени понятие «плебс» претерпевает существенное изменение. Ведущим противоречием названной борьбы было противоречие между нобилитетом и плебсом, которое осложнялось еще другим, указанным выше, противоречием между plebs rustica и plebs urbana. Конечно, это последнее не было столь непримиримым и антагонистичным, как противоречие между нобилитетом и плебсом в целом, однако его нельзя недооценивать или вовсе сбрасывать со счетов, поскольку несовпадение интересов городского и сельского плебса в целом ряде случаев мешало единству действий.

Социально-политическая борьба по-прежнему определялась стремлением мелкого (и среднего) землевладельца сохранить свои позиции, противостоять разрушительному процессу пауперизации. Однако этот процесс в условиях рабовладельческой системы был необратим. Поэтому все попытки возрождения plebs rustica — и те, что предпринимались в догракханское время и самая деятельность Гракхов — были обречены на неудачу. Но зато в ином и более глубоком плане эти попытки могут рас-

________

23. W. Hof fmann . RE, s. v. plebs, B. Sp. 92; cp. L. R. Taylor . The Vot[1]ing District..., p. 14.

[128]

сматриваться как объективное выражение развивающихся событий. Дело вовсе не в субъективной «сознательной» стороне или целях всех этих мероприятий и реформ, но в том, какими закономерными процессами они были вызваны к жизни. Кстати сказать, эти процессы, как мы вскоре убедимся, уже не могли быть ограничены только «чисто» римскими масштабами.

Возвращаясь к интересующему нас вопросу о плебсе, следует отметить, что накануне гракханского движения в понятие «плебс» уже вкладывается новое содержание: под этим термином следует ныне понимать широкие малоимущие слои как сельского, так и. городского населения. Социальный состав этих широких масс, как мы видели, был довольно пестрым — сюда должно быть включено мелкое и среднее крестьянство, а также различные круги городского населения: торговцы, ремесленники различных профессий 24, клиенты знатных фамилий, либертины (часто даже неиталийского происхождения), люмпен-пролетарские элементы и т. п.

Поворотным пунктом в истории не только римского плебса, но и всей внутренней жизни римского общества, было движение Гракхов. Не рассматривая вопрос в целом, мы опять-таки коснемся лишь итогов этого движения и его общей оценки в той мере, в какой это необходимо для дальнейшего изложения.

Моммзен в свое время высказывал мнение, что движение. Гракхов отражало внутренний кризис Римской республики, обусловленный наличием выродившейся олигархии и еще не развитой, но уже пораженной внутренними недугами, демократии. Тиберий Гракх, с его точки зрения, был типичным консерватором. Его аграрный закон не выходил за пределы существущих норм. Однако логика борьбы увлекла Тиберия — против его воли — на революционный путь, к чему он, по существу, не был подготовлен 25.

В отличие от своего брата, Гай Гракх вполне сознательно вступил «на путь революции и мести» 26. Все реформы, проведенные Гаем Гракхом преследовали две основные цели: привлечение в революционную партию в качестве ее опоры столичного пролетариата (т. е. plebs urbana.— С. У.) и создание всаднического «анти-сената» 27. Моммзен уделяет большое внимание монархическим намерениям Гая, который якобы стремился установить «наполеоновскую абсолютную монархию» 28. Причиной конечной неудачи движения Гая Гракха он считает ненадежность римского пролетариата, который отстаивал лишь

__________

24. W. W а г d е F о w 1 е г. Op. cit. р. 48—55.

25. Т. Моммзен . История Рима, II. М., 1937, стр. 73—74; 91—95.

26. Там же, стр. 103.

27. Там же, стр. 103—104; 107—110.

28. Там же, стр. 113.

[129]

свои узко специфические интересы и не поддержал Гракха в решающий момент 29.

На оценке гракханского движения, данной Эд. Мейером, можно подробно не останавливаться, поскольку в своих выводах он почти полностью присоединяется к Моммзену. Как и этот последний, он говорит о консерватизме Тиберия, о вынужденности революционного пути и т. п. Он также отмечает монархические устремления Гая Гракха, который, с его точки зрения, пытался установить в демократических формах абсолютное правление народного вождя, опирающегося на «партию капиталистов» и на «городскую чернь» 30.

Ряд интересных соображений был высказан Р. Ю. Виппером. Он оценивает это движение как новый и революционный фактор римской истории. В эпоху Гракхов народные массы, по существу, впервые пробуждаются к политической жизни 31.

Р. Ю. Виппер уделяет большое внимание вопросу о социальном составе и характере «демократической оппозиции». Он подчеркивает единство этой оппозиции накануне выступления Гракхов и «а первых этапах борьбы, а затем ее дальнейший раскол 32.

Эти внутренние противоречия в среде «демократической оппозиции» впервые дали знать о себе еще в период деятельности Тиберия Гракха, но наибольшей силы они достигают в трибунат Гая, причем не столько в связи с аграрными реформами, сколько с проектом распространения гражданских прав на союзников. В противовес распространенному взгляду на plebs urbana как на главного противника этой реформы, Р. Ю. Виппер считает, что она встретила наиболее ожесточенное сопротивление со стороны представителей «финансового капитала» (т. е. всадничества) 33.

По мнению Виппера, в этот период в Риме фактически существуют три «партии»: нобилитета, реставраторов крестьянства и сторонников «капиталистического хозяйства» (т. е. всадническая). Последние две и представляют собой два крыла «демократической оппозиции», однако они явно враждебны друг другу. Их вражда, их противоречия и были причиной гибели дела Гракхов 34.

В специальной литературе последних лет мы не встречали какой-либо развернутой оценки социального значения реформаторской деятельности Гракхов. Скорее, наоборот, в ряде ра-

_________

29. Т. Моммзен . История Рима, II. М., 1937, стр. 117.

30. Ed. Meyer. Kleine Schriften, Halle, 1910, S. 381—441. Untersuchungen zur Geschichte der Gracchen.

31. Р. Ю. Виппер. Очерки истории Римской империи, стр. 43—44.

32. Там же, стр. 45.

33. Там же, стр. 67—69.

34. Там же, стр. 71—72.

[130]

бот сильнее подчеркивается субъективный момент в ущерб моменту социальному 35  или наблюдается увлечение чисто просопографическими построениями 36. Коснемся еще лишь точки зрения В. Гофмана, поскольку он ее излагает в работе, если и не посвященной специально Гракхам, то специально относящейся к истории плебса.

Гофман считает, что Тиберий Гракх хотел восстановить старую структуру государства посредством поселения на землю городского плебса (т. е. посредством его рустификации). Реформы Тиберия не удались не только из-за сопротивления нобилитета, но и из-за того, что сам городской плебс не желал вернуться к длительному и неблагодарному труду на земле. Тиберий Гракх был последним политиком, который еще верил в старинные традиции плебса. Гай Гракх уже опирался не только на сельский и городской плебс, но и на всадничество. Он понимал запросы городских масс и не только обещал земельные наделы, но и занимался хлебными раздачами 37.

Таковы наиболее существенные выводы и оценки движения Гракхов в новой литературе. Нам приходилось уже резюмировать эти точки зрения 38. Не повторяя высказанные ранее критические замечания, мы хотели бы сейчас отметить лишь некоторые моменты, связанные с дальнейшим развитием социальной борьбы в римском обществе и, в частности, с дальнейшей историей плебса. Оставим в стороне вопрос о монархических тенденциях в политике Гракхов или даже более общий вопрос о субъективных стимулах их деятельности, так как, по нашему глубокому убеждению, аграрное движение, начавшееся в эту эпоху, независимо от субъективных и «сознательных» целей отдельных деятелей или проводимых ими реформ, имело свою внутреннюю логику развития и, в частности, должно было неизбежно перерасти «чисто римские» масштабы. Не случайно поэтому еще самим Гракхам пришлось столкнуться с союзническим вопросом.

Несравненно больший интерес имеет для нас проблема социальной опоры Гракхов или, говоря словами Виппера, роль «демократической оппозиции». Нам представляются правильными и приемлемыми его соображения о первоначальном единстве этой «оппозиции» и о ее дальнейшем расколе. Однако вопрос о составе «демократической оппозиции» требует уточнения. На наш взгляд, в ее состав на начальных этапах движе-

________

35. См., например, Münzer . RE, s. v. Sempronius, 47, Sp. 1383; Μ. ν a π d e r Bruewaen e L'opposition ä Scipion aprea la mort de Tiberius Gracchus. «Phoibos», 5, 1950—1951, p. 229—238.

36. H. C. Boren . Livius Drusus. Tribunus plebis 122 and His Anti-Gracchan Program. CJ, 52, 1956, p. 27—36.

37. W. Hoffmann . RE. s. v. ptebs. B, Sp. 101.

38. См. С. Л. У τ ч e н к о. Идейно-политическая борьба..., стр. 29—42.

[131]

ния Гракхов входили представители городского и сельского плебса (сохранявшие временно единство действий) и определенные круги всаднического сословия (при Гае Гракхе). Не случайно также раскол этой «демократической оппозиции» (может быть, даже более сложным путем, чем это представлялось Р. Ю. Випперу) произошел именно тогда, когда встал все тот же неизбежный вопрос о союзниках.

В заключение мы хотели бы присоединиться к тем оценкам, в которых подчеркивается революционный характер выступления Гракхов. Более того, мы считаем, что этот момент подчеркнут недостаточно, вернее, односторонне, и потому все изложенные выше концепции и выводы дают исторически неполноценное освещение борьбы Гракхов. Эта неполноценность заключается в том, что Гракхи и их время рассматриваются изолированно, вне достаточной связи с последующими событиями, последующими социальными потрясениями.

Необходимо отчетливо представлять, что движение Гракхов было прологом, начальным этапом той аграрной и политической революции, которая в своем развитии приобрела обще[1]италийские масштабы и, дойдя до своей кульминационной точки— до Союзнической войны, нанесла последний удар. Риму-полису (и всем основным институтам полисной организации). И хотя этот вопрос далеко выходит за пределы пашей темы, все же следует отметить, что рассматриваемое в этом аспекте движение Гракхов получает новое и более широкое социальное звучание. Движение Гракхов, несомненно, оказало большое влияние на различные стороны жизни римского общества, в том числе и на дальнейшие судьбы римского плебса.

Вот почему никоим образом не следует соглашаться с теми учеными, которые заканчивают историю плебса на Гракхах, пренебрежительно и вскользь упоминая, как, например, Гофман, что «то, что теперь называют плебсом, это лишь толпа сброда, неспособного к решению больших вопросов» 39. Такая точка зрения совершенно неверна 40. Она тем более неверна, что в этом случае не учитывается — абсолютно незакономерно— италийский плебс и его роль, а затем упускаются из виду те бесспорные факты, которые доказывают, что и «чисто римский» плебс вовсе не так быстро сходит с политической арены. Оба эти положения могут быть подтверждены достаточно характерными примерами из эпохи гражданских войн. Остановимся на этих примерах несколько подробнее.

_________

39. W. Hof f mann . RE. s. v. plebs. B, Sp. 101.

40. W. Ward e Fowler . Op. cit., p. 38. Здесь говорится о том, что и во времена Цицерона городской плебс был еще мощной силой, когда речь шла о выборах или законодательстве.

[132]

Ярко характеризует внутренние противоречия и борьбу римского плебса движение Аппулея Сатурнина, которое еще Аппиан считал одним из наиболее типичных образцов внутренних междоусобиц (έργον έμφόλιον) 41. Сатурнин, как известно, в годы своего трибуната (103 г. и 100 г.) выступил с рядом законопроектов, продолжавших линию гракханского законодательства. Это был, прежде всего, аграрный закон, на основании которого предлагалось разделить подушно (viritim) те земли, которые Марий отвоевал у кимвров (ager Gallicus) 42. Судя по некоторым намекам Аппиана и его указанию на то, что отношение «римского народа» к законопроекту было отрицательным 43, можно предположить, что к получению земель из ager Gallicus должны были быть допущены не только римские граждане, но и италики. Законопроект дополнялся своеобразным условием: после утверждения его народом, сенаторы обязывались в пятидневный срок принести клятву, гарантирующую проведение ими закона в жизнь; не желающие дать подобную клятву исключались из сената и присуждались к крупному денежному штрафу 44. Это добавление к законопроекту служило для Сатурнина орудием борьбы против политических противников и, в первую очередь, против Метелла Нумидийского 45.

Кроме lex agraria, Сатурнин выступил с leges de coloniis deducendis. Насколько можно судить, эти законы, которые предусматривали основание новых колоний в Сицилии, Ахайе, Македонии и в Африке и согласно которым каждый колонист имел право получить 100-югеровый надел, были рассчитаны уже только на римских граждан, точнее говоря, на ветеранов Мария 46. Предоставление гражданских прав — если речь шла о будущих колонистах-неримлянах — строго ограничивалось, даже для латинян 47. Несомненно, на римских граждан был рассчитан и другой закон — lex frumentaria Сатурнина 48.

Обсуждение всех этих законопроектов сопровождалось ожесточенной борьбой. Аппиан оставил подробное и драматическое описание событий: на примере борьбы, развернувшейся вокруг аграрного законопроекта, сам автор вскрывает и подчеркивает противоречия между сельским и городским плебсом. Приступая к изложению событий, Аппиан с самого начала указывает, что Сатурнин стремился ко дню голосования

___________

41. App . b с 1 33

42. С i с, pro Sest, 16, 37; Li ν , ер. 69; App., b. с, 1, 29.

43. App., b. c, 1, 29.

44. App., b. c, 1, 29; Ρ 1 u t., Mar., 29.

45. Α ρ p. b с. 1 29.

48. С i с,"pro Balb, 21, 48; ср. Au r. Vict , 73.

47. С ία, pro Balb., 21, 48.

48. Auct. ad Her., 1, 12, 21.

[133]

законопроекта привлечь в Рим как -можно больше сельских жителей (ανά τους αγρούς) 49, ветеранов Мария. Когда собрание было от[1]крыто, городская «чернь» (ό δέ πολιτικός έ'χλος) пыталась сор[1]вать его ссылаясь на то, что был слышен гром, т. е. ссылаясь на неблагоприятные знамения 50. Но поскольку сторонники Сатурнина не желали расходиться, то горожане (οι πολιτικοί) дубинами прогнали сельских жителей (τους άγροίχους δ ι έστησαν 51).

В ответ на это, по призыву Аппулея, сельские жители в свою очередь бросились на горожан (τοις άστυκοϊς έπ εσαν) и все же добились проведения законопроекта 52.

Дальнейшее изложение событий у Аппиана еще резче оттеняет противоположность позиций сельского и городского плебса. Когда Марий коварно сначала отказался принести требуемую клятву, а затем в последний момент изменил свое решение, то он ссылался на сельских жителей (τους άπό τών αγρών) как на сторонников закона и предлагал подождать, пока они разойдутся по своим селам 53. При решении вопроса об изгнании Метелла также обнаружились резкие противоречия между городскими и сельскими жителями: первые выражали свои симпатии Метеллу, вторые же, под влиянием агитации Сатурнина и Главции, добивались его изгнания 54. И, наконец, когда развернувшаяся борьба достигла крайнего накала и когда Сатурнин со своими сторонниками захватил Капитолий, то основной и главной его опорой опять-таки были сельские массы (о δ'άλλο πλήθος άλίσας άπό τών αγρών) 55. Затем у Аппиана следует драматическое описание предательства Мария и гибели руководителей движения, которых «народ» (т. е. горожане) забросал черепицей, разобрав крышу здания, куда они были загнаны Марием 56.

В рассказе Аппиана мы имеем наиболее подробное изложение событий, связанных с выступлением Сатурнина. Не вдаваясь в данном случае в сложный и все еще полностью не ре[1]шенный вопрос об источниках Аппиана, отметим лишь, что мы склонны присоединиться к мнению тех исследователей, которые считают, что, в основном, Агапиан следует единому и вполне доброкачественному источнику 57. Тем интереснее и важнее для нас настойчивое подчеркивание автором противо-

__________

49. App., b. с, 1, 29. 50

50. App., b. с, 1, 30. 51

51. Ibidem.

52. Ibidem.

53. Ibidem.

54. App., b. c, 1, 31.

55. Α ρ p., b. с, 1, 32.

56. Ibidem.

57. С. Жебелев. Аппиан и его «Гражданские войны», в кн.: Аппиан. Гражданские войны. Л., 1935, стр. 14—15. Ср. Ed. Meyer. Caesars Monarchie und das Prinzipat des Pompeius, S. 606—610.

[134]

речий между сельским и городским населением в борьбе, развернувшейся вокруг законопроектов Сатурнина.

Таким образом, первый вывод, который вытекает из рассмотрения изложенных выше событий, состоит в том, что римский плебс (как городской, так и сельский) играл еще немаловажную и достаточно активную роль в политической жизни Рима и после Гракхов. Подобные примеры, несомненно, могут быть умножены, и они самым решительным образом опровергают довольно распространенное мнение о плебсе послегракханской эпохи, как о толпе «сброда» или (в лучшем случае) сплошной люмпен-пролетарской массе.

Кроме того, на наш взгляд, возможен и другой вывод: о противоречивости интересов (во всяком случае, для рассматриваемого времени) городского и сельского плебса, что опять-таки не соответствует представлению о римском плебсе как о безликой, уже целиком пролетаризовавшейся массе населения. Нельзя, с нашей точки зрения, говорить и о политическом индифферентизме плебса, хотя, конечно, в начале I века характер, приемы и условия политической борьбы существенно меняются, а вместе с этим не могла не измениться и политическая роль самого плебса.

Одним из наиболее ярких примеров, свидетельствующих о дальнейшем и принципиальном изменении политических судеб плебса и, в частности, об активном включении в политическую жизнь плебса италийского, является, на наш взгляд, движение Сульпиция Руфа и развернувшаяся в это же время борьба между марианцами и сулланцами. Чрезвычайно интересно со[1]поставить изложение этих событий у того же Аппиапа с только что рассмотренным описанием движения Сатурнина. Однако подобное сопоставление оказалось бы в значительной мере бесцельным, если бы мы снова не подчеркнули значения такого крупнейшего - события римской истории, каким была Союзническая война, тем более, что она хронологически «вклинивается» между двумя избранными вами примерами.

Союзническая война знаменовала собой прежде всего распространение на всю Италию той аграрной и политической революции, которая началась в Риме в эпоху Гракхов 58. Мы называем эту революцию аграрной в том смысле, что в ее основе лежали земельные интересы италийского крестьянства; политическое же значение развернувшегося движения состояло в том, что оно — не говоря уже о его лозунгах политического равноправия — в конечном счете оказалось объективно направленным против самодовлеющей полисной организации. Вот почему Союзническая война оказала огромное влияние и на

_________

58. См. Р. Ю. Виппер. Очерки истории Римской империи, стр. 94—95; 102-103.

[135]

государственную структуру Рима, и на социально-экономические отношения, в частности на социальную структуру плебса. Вопроса об этом влиянии в более широком плане мы уже касались и будем к нему возвращаться в последующих главах; сейчас же остановимся лишь на тех итогах Союзнической войны, которые имеют непосредственное отношение к судьбам плебса. Конкретным примером этих итогов как раз может служить движение Руфа и начальный период борьбы между марианцами и сулланцами.

Как известно, союзники, получившие в результате войны римское гражданство (cives novi, οί νεοπολίται) приписывались — из охранительных соображений — не ко всем трибам (как и либертины), но лишь к восьми из существовавших 35 старых триб или, по другим сведениям, к 10 заново созданным, в которых они голосовали последними 59. Конечно, такой порядок голосования почти сводил на нет политические привилегии и равноправие новых граждан. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что видный сторонник Мария, народный трибун 88 года Сульпиций Руф выступил с предложением, чтобы новые граждане и вольноотпущенники были распределены по всем трибам 60. Вот как описывает Аппиан борьбу, развернувшуюся вокруг этого законопроекта.

Подлинным инициатором законопроекта был Гай Марий, который хотел таким путем привлечь на свою сторону новых граждан (τους έκ της Ιταλίας νεοπολίτας), рассчитывая получить командование в войне против Митридата 61. Так как проведение предложений Сульпиция в жизнь давало явный перевес в народном собрании новым гражданам, то вокруг законопроекта разгорелась ожесточенная борьба. Аппиан изображает ее в основном именно как борьбу между старыми и новыми гражданами 62. И хотя интересы первых были поддержаны консулами, в конечном счете пришлось уступить, и законопроект был утвержден. Более того, было проведено и то, «ради чего все это было устроено», а именно полководцем в войне против Митридата вместо Суллы был избран Марий 63 и таким образом началась длительная эпопея борьбы между марианцами и сулланцами.

Еще более ярко противоречия между старыми и новыми гражданами подчеркиваются Аппианом в его рассказе о перевороте Цинны — Мария. Когда Сулла со своей армией отправился в Малую Азию, снова началось движение новых граждан (οί νεοπολίται), настаивавших на зачислении их во все трибы. Как считает Аппиан, это было первым шагом к возвра-

__________

59. А ρ р., Ь. с, 1, 49; 53.

60. А ρ р., Ь. с, 1, 55; Li v., ер. 77.

61. А ρ р., Ь. с, 1, 55.

62. Ibidem.

63. А ρ р., Ь. с , 1, 55—56.

[136]

щению Мария и других беглецов 64. Однако старые трибы решительно воспротивились (άνθισταμένων δε των αρχαίων κατά κράτος) допущению новых граждан. Цинна, который, по слухам, получил крупную взятку, поддержал последних. На защиту интересов старых триб встал другой консул — Октавий. Дело дошло до вооруженных столкновений, описывая которые Аппиан вce время подчеркивает, что это были столкновения между старыми и новыми гражданами 65.

Когда Цинна убедился, что силы его сторонников в Риме из числа новых граждан явно недостаточны, а рабы не откликаются на его призывы, он отправился в те города и общины (Тибур, Пренесте, Нола), которые незадолго до этого получили права гражданства 66. Его действия, очевидно, в целом ряде случаев имели успех 67. Со своей стороны, Марий, вернувшийся к этому времени из Африки, прельщал этрусские общины перспективой получения гражданских прав, что тоже не осталось без отклика 68.

И, наконец, когда приблизился последний акт борьбы между марианцами я сулланцами, т. е. когда была закончена война с Митридатом и Сулла готовился к возвращению со своей армией в Италию, то Цинна и второй консул — Карбон опять-таки пытались опереться на италийские города и новых граждан, недвусмысленно указывая на то, что именно из-за них они подвергаются ныне всяким опасностям 69. Со своей стороны, Сулла, который, видимо, достаточно понимал ситуацию, тоже стремился завоевать расположение новых граждан и не скупился на обещания 70. В известной степени, он и после победы над марианцами все же был вынужден считаться с италиками, во всяком случае с теми из них, кто служил в его армии 71.

Таково описание интересующих нас событий начального периода гражданских войн у Аппиана. Если его сопоставить с известным уже нам освещением движения Сатурнина, то бросается в глаза тот факт, что больше нет речи о противоречиях между городским и сельским плебсом, но зато выступают на сцену «старые» и «новые» граждане, причем, когда говорится о борьбе между ними, то имеются в виду, главным образом, широкие плебейские слои населения. Это отнюдь не случайное обстоятельство, напротив, оно имеет свои глубокие причины и корни.

________

64. App., b. с, 1, 64.

65. Ibidem.

66. App., b. с, 1,65.

67. App., b. с, 1, 65—66.

68. App., b. с, 1, 67.

69. App., b. c, 1, 76.

70. App., b. c, 1, 77.

71. App., b. c, 1, 96; 100; cp. L i v., ер., 89.

[137]

Если попытаться подвести некий итог рассмотренному периоду, т. е. периоду от Гракхов до сулланской диктатуры, то следует признать, что за это время понятие плебса — а мы подводим итоги указанному периоду лишь в плане рассмотрения исторических судеб плебса —претерпевает новое и существенное изменение. Ведущим противоречием социальной борьбы за этот период остается противоречие между нобилитетом и плебсом (т. е. между крупным и мелким землевладением). Однако данное противоречие осложняется в начале периода противоречием, существующим между plebs rustica и plebs urbana, а к концу периода — противоречием между так называемыми старыми и новыми гражданами. Причем, на какой-то" период последнее противоречие становится особенно острым, снимая все прежние разногласия среди плебса. Имея в виду в данное время не только римский, но и италийский плебс, следует подчеркнуть, что картина социальных противоречий в масштабе всей Италии выглядит еще сложнее.

Основным содержанием революционного движения, охватившего Италию, была борьба италийского крестьянства за землю и за политические права. В этом смысле наблюдалось известное сходство с той ранней революцией в Риме, о которой говорил Энгельс и которая известна нам как «борьба сословий». Но, если на заре римской истории это движение укладывалось в «чисто римские» масштабы, то ныне оно приобрело общеиталийский (размах. И это, конечно, свидетельствует не только о количественных, «о и о качественных изменениях.

Общая оценка рассматриваемого периода сводится к тому, что именно в этот период аграрная и политическая революция достигла своего наивысшего подъема. Мы снова имеем в виду Союзническую войну. Кто же вышел победителем из этой войны — Рим или италики? Победило ли революционное движение италийского крестьянства или оно было подавлено?

С нашей точки зрения, можно говорить лишь о «внешней», формальной победе Рима и о его «внутреннем», фактическом поражении 72. Революционное движение, охватившее всю Италию в ходе войны, не было подавлено, наоборот, фактически оно увенчалось успехом и социально-экономические проблемы, вызвавшие его к жизни, в основном, были решены. Это явствует хотя бы из того, что объективно развивающийся процесс разложения самодовлеющей полисной организации Рима получил в результате войны решающий толчок. Союзническая (война — переломный момент в ходе этого процесса, и после войны вопрос о Риме как полисе был решен, если можно так выразиться, бесповоротно. При этом мы имеем в виду как экономическую основу, так и политическую надстройку полиса как

________

72. Р. Ю. Виппер. Очерки истории Римской империи, стр. 104.

[138]

такового. Это не значит, конечно, что она моментально рухнула или что широкие массы, которые были движущей силой революционного переворота, сумели взять политическую власть в свои руки; вопрос о власти, как уже говорилось, стал предметом ожесточенной борьбы в среде господствующего класса.

Каким же образом повлияли все эти события на положение плебса в римском обществе? Каковы в этом смысле итоги рассматриваемого периода?

Наиболее существенным итогом, с нашей точки зрения, следует считать начавшийся с этого времени (и прогрессирующий) процесс растворения «чисто» римского плебса в плебсе общеиталийском. Это было вполне закономерным явлением и соответствовало «растворению» Рима как самодовлеющего полиса в урбанизирующейся Италии. Отсюда — растущий политический индифферентизм и абсентеизм сельского населения (plebs rustica) в общеиталийском масштабе.

С этим связана другая сторона указанного процесса — политическое преобладание городского плебса. Отныне он господствует — и количественно и по существу — в римских комициях. Но это политическое преобладание (над сельским плебсом) отнюдь не равнозначно какому-то новому подъему политической активности самого plebs urbana. Эта «активность», если она иногда и проявляется, имеет весьма специфический характер. Как уже указывалось, наблюдается постепенный упадок полисных институтов и, в первую очередь, народного собрания.

Диктатура Суллы, несмотря на ее кратковременность, нанесла серьезный удар плебсу и его политическому положению. Ни о какой консолидации плебса как самостоятельной политической силы теперь не может быть и речи. Должность народного трибуна, хотя и восстановленная в своих прерогативах в 70 году, тем не менее окончательно потеряла свое прежнее значение, превратившись лишь в определенную ступень в карьере нобилей. Политические деятели вынуждены теперь или идти по пути Суллы и опираться на вооруженную силу, как то показывает пример Лепида (выступившего как раз против сулланской конституции), или терпеть заведомую неудачу, как, например, Сервилий Рулл, который сделал последнюю попытку «мирно» опереться на «демократическое большинство» населения и был без особого труда разбит всего лишь в словесных боях Цицероном. Ему, как известно, пришлось взять свой законопроект обратно и он даже не ставился на голосование 73.

Такова была социально-политическая эволюция плебса к 60-м годам I в. до н. э. Сельский плебс растворился в плебсе общеиталийском, городской же плебс не пролетаризовался пол-

_________

73. Plut. , Cic, 12, ср. С i с, ad iam., 13, 4, 2.

[139]

ностью, не превратился в толпу сброда и люмпенов, как это иногда принято подчеркивать, но, несомненно, его социально-политическая роль существенно изменилась. Как римские комиции перестали к этому времени быть олицетворением populus Romanus 74, так и городской плебс 60-х годов уже не был носителем старой полисной демократии. В качестве позитивной по[1]литической силы он теряет свое значение; в негативном же смысле он еще довольно долго остается той опасной, неустойчивой и склонной ко всякого рода переменам (cupiditas rerum novarum) «толпой» 75, с которой, в той или иной мере, приходи[1]лось считаться каждому политическому деятелю.

Обзор всего пути исторического развития плебса свидетельствует о том, что на протяжении долгого времени он был (с учетом тех принципиальных оговорок, которые сделаны в начале данной главы) революционным элементом римского гражданского общества, хотя, как мы имели возможность убедиться, под словом «плебс» в разные периоды римской истории следует понимать различные социальные контингента. Но как бы то ни было, для. нас это всегда — представители одного из угнетаемых классов (римского общества, класса свободных производителей.

Теперь перейдем к общему обзору положения другого класса, который формально не входил в состав римского гражданского общества — класса рабов. Мы менее всего претендуем на освещение проблемы римского рабовладения в целом или хотя бы в какой-то определенный период истории Рима. Это ни в коей мере не может служить нашей задачей, тем более, что данной широкой проблеме посвящен ряд новых и чрезвычайно интересных работ советских историков, в которых на большом историческом материале рассматривается развитие рабовладельческих отношений в Римской республике 76. Для наших целей вполне достаточно, если мы остановимся на выяснении хотя 'бы двух-трех вопросов, которые, несмотря на внимание, уделявшееся проблеме рабства в советской историографии, остаются, на наш взгляд, еще не до конца решенными. Это прежде всего характеристика рабов как класса, затем вопрос о рабах как о революционном элементе римского общества и, наконец, вопрос об участии и роли рабов в социально-политической жизни последних десятилетий республики.

Представление о рабах, как о единственном эксплуатируемом классе рабовладельческого общества, давно уже оставлено

___________

74. См. стр. 113; 116.

75. Sail., Cat, 28, 4; 48; 1; lug., 66, 2.

76. Л. Α. Εльницкий. Возникновение рабовладельческих отношений в древнем Риме. М., 1963; Ε. М. Штаерман. Расцвет рабовладельческих отношений в Римской республике. М., 1964.

[140]

в советской историографии 77. Памятуя цитированные выше слова Маркса о том, что внутренняя история Римской республики может быть сведена к борьбе мелкой земельной собственности с крупной, мы понимаем, какую важную роль в общественно-политической жизни Рима играл другой эксплуатируемый класс — класс свободных производителей. Но об этом — хотя, быть может, частично и недостаточно — уже говорилось выше, когда речь шла о городском и сельском плебсе.

Расцвет рабовладельческих отношений в Римской республике начинается, как известно, в период превращения Рима в крупнейшую средиземноморскую державу, т. е. после Пунических войн. В этой связи до последнего времени широким распространением как в зарубежной, так и в советской литературе пользовалось утверждение, что самый расцвет рабовладения был следствием этих войн и что войны следует считать основным, главным и чуть ли не единственным источником пополнения числа рабов.

Однако в последнее время благодаря исследованиям советских историков и, в первую очередь, работам Ε. М. Штаерман эта точка зрения сильно поколеблена 78. Нельзя не согласиться с выводом о том, что наряду с обращением в рабов военнопленных важными источниками рабства были: работорговля, естественное воспроизводство рабов, закабаление свободных (главным образом в провинциях). Эти разнообразные источники в разные периоды римской истории имели неравноценное значение. Во всяком случае, всегда следует помнить, что пополнение числа рабов шло по многим, каналам и нельзя все источники рабства сводить только к захватническим войнам.

В эпоху расцвета рабовладельческих отношений в Риме класс рабов не был единым и недифференцированным. Нам известно положение марксистско-ленинской теории о классах-сословиях, существовавших как в феодальном, так и в рабовладельческом обществах 79. Несомненно, и в Риме был такой момент в развитии рабовладения, для которого наши понятия

«класс рабов» и «сословие рабов» 80 совпадают. Но подобное совпадение имело место в ранний период римской истории,

________

77. См. С. Л. Утченко . О классах и классовой структуре античного рабовладельческого общества. ВДИ, 1951, № 4.

78. Е. М. Штаерман. Расцвет рабовладельческих отношений..., стр. 36— 66; ср. Е. М. Штаерма н и С. Л. Утченко. О некоторых вопросах истории рабства. ВДИ, 1960, № 4. Из работ, появившихся на Западе, следует указать: Н. Volkmann. Die Massenversklavung der Einwohner eroberten Städ[1]te in hellenistisch-römischen Zeit. Wiesbaden, 1961.

79. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 311, прим.

80. Сами римляне рабов сословием (ordo) не считали. К ordines они относили сенаторов, всадников, иногда плебс и либертинов, но не рабов. Однако, поскольку условия рабского состояния были юридически зафиксированы, рабы, конечно, были определенным сословием.

[141]

в период относительной слабости и неразвитости рабовладельческих отношений. По мере укрепления этих отношений структура класса рабов становится более сложной. Как это показала Ε. М. Штаерман, положение различных групп или категорий рабов в эпоху поздней республики уже далеко не одинаково 81.

Рабы, занятые в сельскохозяйственном производстве, рабы, занятые в ремесле, рабы редких или «интеллигентных» профессий, рабы «чиновники» государственного аппарата, рабы-прислуга — все это совершенно различные категории и группы рабов.

По мере развития ремесла, торговли и товарно-денежных отношений постепенно растет и углубляется разрыв между сословным и классовым делением. Это несовпадение, эта дифференциация в наименьшей степени затрагивает сельских рабов. Они остаются тем классом, место которого в процессе производства и отношение к средствам производства полностью сов[1]падают с его юридическим положением 82. Но зато совершенно иная картина наблюдается в ремесленном производстве или других «городских» профессиях. Здесь выделяются такие группы рабов, которые по своему отношению к средствам производства уже никоим образом не могут быть причислены к классу рабов, хотя и продолжают оставаться в этом сословии (дельцы, предприниматели, торговцы, представители интеллигентных профессий и т. п.). С другой стороны, становясь вольноотпущенниками, бывшие рабы часто меняют лишь свою сословную, но отнюдь не классовую принадлежность 83.

Все это, вместе взятое, не могло не оказывать определенного влияния на расстановку классовых сил и на их участие в борьбе, а также не могло не содействовать созданию своеобразных условий этой борьбы. В данной связи особый интерес приобретает вопрос о том, был ли класс рабов революционным элементом римского общества?

В свое время этот вопрос в советской историографии не вызывал никаких сомнений и ему уделялось первостепенное внимание. Более того, под гипнозом известной формулы о «революции рабов» советские историки древности настойчиво искали эту революцию либо в рабских восстаниях II—I веков до н. э., либо в событиях, связанных с падением Западной римской империи. В обоих случаях они оказывались в чрезвычайно затруднительном положении: те, кто говорил о революции рабов во II—I веках до н. э. и, следовательно, о кризисе (как минимум) рабовладельческого способа производства, вынуждены были

____________

81. Е. М. Штаерман . Расцвет рабовладельческих отношений..., стр. 155— 158; ср. она же. Положение рабов в период поздней республики. ВДИ, 1963, № 2.

82. Ε. М. Штаерман . Расцвет рабовладельческих отношений..., стр.157.

83. Там же, стр. 158.

[142]

утверждать, что кризис затянулся на четыре-пять веков и что вся история Римской империи есть история длительного и непрерывного кризиса; те, кто говорил о революции рабов в V веке н. э., были в не меньшем затруднении, ибо никаких революционных выступлений рабов в это время не происходило (даже если учитывать такие события, как движение багаудов, движение агонистиков и т. п.).

В поисках выхода из создавшегося довольно трудного положения была сделана попытка объединить обе точки зрения, что нашло свое отражение в концепции двухэтапной революции. Наиболее полно, в свое время, пытался развить и обосновать эту концепцию С. И. Ковалев. Схема его такова:

«Мы можем установить, — писал он, — две фазы революции рабов. Первая — это гражданские войны II—I веков до н. э. Они падают на столетие между 136 и 36 годами до н. э. В 136 году началось первое сицилийское восстание рабов, а в 36 году было разрушено государство рабов и пиратов Секста Помпея. Борьба Октавиана и Антония, закончившаяся в 30 году гибелью этого последнего, была только несущественным заключительным эпизодом (?! — С. У.). После этого наступает период относительной стабилизации, так как рабовладельцам удалось разгромить революцию. Но так как процессы экономического распада рабовладельческого общества и обострения всех его социальных противоречий продолжались, то с конца II века н. э. начинается новый взрыв революции. Она продолжается до самого V века, прерываясь короткими периодами весьма относительной стабилизации; такие периоды делаются все короче и короче, и, в конце концов, римское общество гибнет под совместными ударами революции и «варварского» завоевания, которое являлось только обратной стороной революции» 84.

Далее С. И. Ковалев поясняет, что длительность периода, на который растянулась революция рабов, объясняется общим характером рабовладельческого общества и самой революции. Если даже буржуазная революция (например, во Франции) продолжалась почти сто лет, то нет ничего удивительного в том, что революция рабов растянулась на несколько столетий 85.

Кроме того, С. И. Ковалев подчеркивает различие между двумя фазами «революции рабов». На первой фазе еще не было достигнуто объединение рабов и свободной бедноты, тогда как на второй фазе уже налицо контакт рабов, колонов и «варваров», т. е. «единый фронт всех революционных сил» 86. И, наконец, С. И. Ковалев намечает три линии социальных противоречий: а) между рабами и рабовладельцами, б) внутри класса

_____________

84. С, И. Ковалев . История античного общества. Эллинизм. Рим. Л. 1936, стр. 164-165.

85. Там же, стр. 165.

86. Там же.

[143]

рабовладельцев и в) между гражданами и негражданами и, в соответствии с этим, «три линии развития революции» 87.

Справедливость требует отметить, что в дальнейшем С. И. Ковалев отошел от этих взглядов. В своей книге «История Рима», вышедшей в 1948 году, он уже не говорит, во всяком случае, о первой фазе революции. Он утверждает, что гражданские войны в Риме во II—I веках до н. э. не могут считаться революцией, ибо в марксистско-ленинском понимании термин «революция» должен включать в себя следующие основные моменты:

вооруженное восстание, захват политической власти и смену способа производства. К этим трем признакам он добавляет еще один: революция не может происходить тогда, когда общественный строй, против которого она направлена, находится в периоде своего роста или расцвета 88.

Именно из-за отсутствия этого последнего признака события II—I веков до н. э., считает С. И. Ковалев, не могут быть квалифицированы как революция. Это было мощное революционное движение — восстания рабов, движение крестьян, восстания италиков и провинциалов, но все же это революционное движение не смогло перерасти в истинную революцию. Она стала возможной лишь в эпоху поздней империи. И тогда-то произошла «революция рабов и колонов, которая, вместе с варварским завоеванием, положила конец античному обществу» 89.

Поиски несуществующей «революции рабов» приводили не только к искусственным схемам и натяжкам, но и к своеобразной модернизации. Так А. В. Мишулин, занимавшийся изучением восстания Спартака, начинал (вернее, заключал) также с признания двух фаз революции рабов. Он писал: «Спартаковская революция как первая фаза революции рабов потерпела поражение, но огромные последствия ее сказались решающим образом на дальнейшем развитии Римской республики, Спартаковская революция вызвала контрреволюцию Цезаря, которая определила переход от республиканского строя к монархии. Рабовладельческий класс, господство которого было надломлено революцией, был вынужден для сохранения власти перейти к военной диктатуре. Это привело позднее к новому обострению классовой борьбы, к новой революции рабов и крестьянства, которая в IV—V вв. окончательно ликвидирует рабовладельческую систему хозяйства» 90.

Считая, таким образом, восстание рабов под руководством Спартака непосредственной причиной «контрреволюции Цезаря», т. е. перехода к империи, А. В. Мишулин чрезвычайно

_____________

87. С. И. Ковалев. История античного общества. Эллинизм. Рим. Л., 1936, стр. 165—167.

88. С. И, Ковалев. История Рима. Л., 1948, стр. 337.

89. Там же.

90. А. В. Μишулин. Спартаковское восстание. М, 1936, стр. 181.

[144]

модернизирует и переоценивает цели, задачи и сознательно-революционные моменты восстания Спартака.

Так он считает, что «выступление Спартака за освобождение рабов означало борьбу за разрушение рабства и, следовательно, рабовладельческой собственности» 91. Дальше говорится: «По разрешении этой задачи рабы становились пролетариями и создавались предпосылки для более высокой стадии классовой борьбы, ставящей своей задачей уничтожение всякой частной собственности, ликвидацию капиталистического строя (?!— С. У.). Революция рабов была необходимым историческим звеном в борьбе за окончательную ликвидацию эксплуатации человека человеком» 92.

Исходя из этих своих общих (и, несомненно, модернизаторских) воззрений на «революцию рабов», А. В. Мишулин невольно «подкрашивает» римских рабов под современный пролетариат. Он говорит о рабах, как о классе-гегемоне, уделяет большое внимание проблеме «союза» между рабами и беднейшим крестьянством.

Так, говоря о мелком крестьянстве (главным образом южных областей), которое присоединялось к восставшим рабам, А. В. Мишулин считает, что крестьянство «пытало теперь счастье, выступая под руководством рабов как основного класса, противостоящего рабовладельческому строю» 93. В другом месте он прямо говорит, что рабы играли «роль гегемона в революциях того времени» 94. Мысль о рабах не только как о революционном классе, но как о классе-гегемоне всех революционных движений, включая и движение сельского плебса, выражена А. В. Мишулиным достаточно ясно и недвусмысленно.

Что касается вопроса о «союзе» между восставшими рабами и беднейшим крестьянством, то в работах А. В. Мишулина этот тезис оказывается основным положением, которое объясняет причины поражения «спартаковской революции». Эта «революция» должна была удовлетворить интересы восставших рабов и интересы крестьянства 95. Однако эти интересы не совпадали: рабы, как мы уже видели, стремились, по мнению А. В. Мишулина, освободиться от рабства и даже от рабовладельческой системы как таковой; крестьяне же стремились к возврату экспроприированной у них земельной собственности, к захвату и переделу земли 96. Различие двух задач движения, непонимание крестьянством того факта, что «разрешение всех вопросов крестьянской революции неотделимо от задачи

____________

91. Там же, стр. 40.

92. Там же.

93. Там же, стр. 133—134; ср. А. В. Мишулин . Революция рабов и па[1]дение Римской республики. М., 1936, стр. 78—83.

94. А. В. Мишулин . Спартак. М., 1950, стр. 91.

95. А. В. Мишулин . Спартаковское восстание, стр. 134.

96. Там же, стр. 138—140.

[145]

ликвидации рабовладельческой системы хозяйства, ликвидации рабства», предопределило разногласия и раскол в движении Спартака, а в конечном счете, и неудачу самого движения. «Именно это обстоятельство и не обеспечивало надлежащих условий для надежных и крепких форм смычки восстания рабов с аграрной революцией крестьянства» 97. Или: «Движению стала угрожать гибель именно потому, что не было смычки этих двух эксплуатируемых классов древнего Рима» 98.

Таковы были попытки марксистской интерпретации римской истории с позиций «революции рабов». Наиболее парадоксальным во всех этих рассуждениях было то, что они находились в совершенно явном противоречии с высказываниями классиков марксизма-ленинизма относительно роли рабов. Мы имеем в виду известное указание Маркса на то, что в Риме классовая борьба происходила внутри привилегированного меньшинства, а рабы были лишь «пассивным пьедесталом» этой борьбы 99, и развитие данной мысли Лениным в его лекции «О государстве» 100.

Само собой разумеется, что тезис о «революции рабов» не выдерживает серьезной критики. Что касается рассуждений о рабах как о классе-гегемоне, о проблеме союза с беднейшим крестьянством, то все это — не что иное, как своеобразная модернизация. Вопрос о классе-гегемоне, вопрос о ведущих и ведомых классах в ходе классовой борьбы может встать только в соответствующей исторической обстановке и только на определенном уровне развития классовой борьбы.

Не следует, как это делалось под гипнозом формулы о «революции рабов», переоценивать революционность и политическую сознательность рабов как класса или, например, считать, что переход от республики к империи целиком обусловлен восстанием Спартака. Если мы откажемся от этих предвзятых положений, то историческая роль рабов и значение их классовой борьбы никак не будут принижены. Тем более, что и не следует перегибать палку в обратную сторону: отрицание революции рабов отнюдь не означает и не должно означать отрицания всякой революционности рабов как класса.

Какова же была революционная роль рабов в действительности, каково их участие в социально-политической жизни Рима?

В неоднократно уже упоминавшейся работе Е. М. Штаерман, посвященной римскому рабству в период его расцвета, подробно рассматриваются такие формы классовой борьбы рабов, как бегство (а также убийство господ и уничтожение

________

97. А. В. Мишулин. Спартаковское восстание, стр. 140—141; ср. А. В. Мишулин. Спартак, стр. 91.

98. А. В. Мишулин. Спартаковское восстание, стр. 189.

99. К. Марк с и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, стр. 375.

100. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 39, стр. 82.

[146]

имущества), участие рабов в политической борьбе свободных и наконец, восстания рабов 101. Автор совершенно прав, утверждая, что не следует противопоставлять так называемые «латентные» формы борьбы (бегство и пр.) ее высшей форме, т. е. восстанию 102. Отсюда вытекает вполне убедительный вывод относительно того, что рабские выступления обусловлены не стечением случайных обстоятельств, как то утверждают некоторые западные ученые (в частности, И. Фогт 103), но закономерно нараставшим напряжением классовой борьбы 104. Менее бесспорным представляется нам другой вывод Ε. М. Штаерман о сельских рабах, как о главных (и единственных) представителях класса-антагониста (господствующему классу) и основной силе рабских восстаний 105. Этот вывод возможен, даже вероятен, но он навсегда останется лишь правдоподобной гипотезой, поскольку остается неизвестным процентное соотношение сельских и городских рабов, участвовавших в крупнейших рабских движениях того времени.

Само собой разумеется, что высшей формой этих движений были восстания рабов, носившие характер стихийных революционных выступлений. Это определение приложимо в равной степени как к сицилийским восстаниям, так и к восстанию Спартака. Оценка последнего в советской историографии — она в общих чертах изложена выше 106 — должна быть пересмотрена. Решительно отказываясь от тезиса о «революции рабов», мы тем не менее подчеркиваем свое согласие с советскими исследователями, уже отмечавшими в свое время революционный характер выступления рабов под руководством Спартака. Не следует только переоценивать классово-сознательную сторону этого выступления. Поэтому нет никаких оснований говорить о четкой и далеко идущей в смысле социальных требований «программе» восставших рабов. Как уже указывалось, рассуждения о классе-гегемоне и о возможности «союза» между рабами и беднейшим крестьянством тоже не выдерживают серьезной критики, поскольку они оперируют категориями, неприложимыми к условиям и уровню развития классовой борьбы в римском рабовладельческом обществе. И, наконец, если иметь в виду итоги восстания Спартака, то следует пересмотреть точку зрения, сводящуюся к тому, что в результате этого восстания господствующий класс консолидируется в целях более решительного подавления рабов и

___________

101. Ε. М. Штаерман . Расцвет рабовладельческих отношений, стр. 219—253.

102. Там же, стр. 219.

103. I. Vogt . Struktur der antiken Sklavenkriege. Wiesbaden, 1957, S. 7.

104. Ε. Μ. Штаерман . Расцвет рабовладельческих отношений стр. 237—238.

105. Там же, стр. 235; 247.

106. См. стр. 144 сл.

[147]

переходит к формам «военной диктатуры», т. е., говоря иными словами, следует (пересмотреть точку зрения, согласно которой восстание Спартака оказывается основной причиной перехода от республики к империи.

Подобная концепция представляется нам абсолютно неприемлемой прежде всего потому, что она не может быть доказана без явных натяжек и насилия над историческими фактами. Кроме того, в вышеизложенной концепции существует, на наш взгляд, внутреннее противоречие. Восстание Спартака не могло привести к консолидации рабовладельцев, если под этой консолидацией понимать установление политической формы Римской империи, по той простой причине, что самый «переход» от республики к империи связан не с консолидацией господствующего класса, а, напротив, с его дальнейшей дифференциацией и с захватом политической власти новыми фракциями этого класса. Причем новые фракции господствующего класса были явно враждебны (в период борьбы за власть) старым группировкам.

Все это не означает, что нельзя говорить вообще о консолидации класса рабовладельцев в связи с восстанием Спартака. Но об этом можно и следует говорить в несколько ином плане. Ε. М. Штаерман в своей работе приходит к выводу, что «труд надзора» за рабами из проблемы частной, фамильной все в большей и большей степени становится проблемой государственной, что рабы из подданных только своих хозяев по[1]степенно превращаются (хотя этот процесс и не доходит до своего логического конца) в подданных государства. Подобная тенденция прослеживается в ряде мероприятий, имеющих отношение к «рабскому вопросу», вплоть до соответствующей политики Цезаря и Августа 107. Но именно эти явления служат объективным примером действительной консолидации класса рабовладельцев, консолидации, направленной своим острием против рабов как класса (или сословия) в целом.

После восстания Спартака, как известно, крупных выступлений рабов не происходит. Но это еще не доказывает того, что рабы не принимают никакого участия в политической жизни и борьбе. Однако это участие имеет чрезвычайно своеобразный характер, кстати сказать, полностью подтверждающий ту оценку роли рабов в общественных движениях своего времени, которая была дана Марксом и Лениным. Речь должна идти об использовании рабов борющимися группировками господствующего класса. Примеры подобного использования до[1]статочно наглядны и многочисленны.

Не будем останавливаться на примерах, относящихся к временам, предшествующим борьбе марианцев и сулланцев, так

_________

107. Ε. М. Штаерман . Расцвет рабовладельческих отношений..., стр. 250.

[148]

как сведения, восходящие к этим более ранним периодам, весьма лаконичны и носят спорадический характер 108. Гораздо более распространенным явлением следует считать использование рабов в политической борьбе, когда она, по выражению Аппиана, уже переходит в открытую войну, ведомую главаря[1]ми враждующих «партий» 109.

Во время первого похода Суллы против Рима марианцы, боясь окружения войсками Суллы, сделали попытку обратиться за помощью к гражданам, не принимавшим еще участия в междоусобной борьбе, и к рабам, которым они обещали свободу, что им было потом вменено в вину, как одно из главных преступлений. Однако призыв к рабам в тот момент не встретил никакого отклика 110.

Когда после отбытия Суллы с войском в Малую Азию Цинна совершил антисулланский переворот, он также сделал попытку привлечь на свою сторону рабов, находившихся в Риме, и обещал им свободу. Но и на сей раз рабы, по свидетельству Аппиана, не откликнулись на его обращение, а сенат отрешил его от должности консула как человека, который выступил против интересов государства и объявил свободу рабам 111.

Затем, однако, положение изменилось. Цинне, сумевшему опереться на ряд италийских городов, удалось собрать войско. К нему с шеститысячным отрядом этрусков присоединился Марий. Осадив Рим и отрезав подвоз продовольствия, марианцы снова обратились к рабам, находившимся в городе. На этот раз призыв был услышан и к Цинне и Марию перебежало большое количество рабов 112.

Цинна, как известно, в дальнейшем весьма своеобразно от[1]благодарил рабов, перешедших на его сторону. Когда надобность в них, как в вооруженной силе, миновала и когда марианцы сочли свое положение достаточно упрочившимся, то в одну из ночей спящие рабы были окружены отрядом, набранным из галлов, и полностью перебиты. Рассказывая об этом, Аппиан не упускает случая подчеркнуть, что таким образом рабы получили достойное возмездие за нарушение верности своим господам 113.

Что касается противоположной стороны в ходе этой борьбы, т. е. сулланцев, то иногда утверждают, что они избегали

__________

108. У некоторых авторов (А ρ р., Ь. с, 1, 26; А и г. Vict., de vir. ill., 65; Oros. , 5, 12, 6) мы встречаем довольно смутные и противоречивые указания на попытки использования рабов во время гракханского движения. Гораздо более определенно Аппиан (b. с, 1, 42; 49) говорит об использовании борющимися сторонами рабов и вольноотпущенников в ходе Союзнической войны.

109. App., b. с, 1, 55.

110. Ibid., 1, 58; 60.

111. Ibid., 1, 65.

112. Ibid., 1, 69.

113. Ibid., 1, 74.

[149]

использования рабов. Однако это не так. Уже один факт дарования Суллой гражданских прав 10 тысячам рабов проскрибированных римлян — факт, как по своему значению, так и по своим масштабам, не имевший до тех пор соответствующих прецедентов— говорит о том, что и Сулла был далеко не прочь использовать рабов для целей политической борьбы 114. Более того, постоянная опора на 10 тысяч корнелиев в народном собрании уже в «мирное время», после окончания военных действий, представляется нам в этом смысле более основательной и радикальной мерой, чем спорадические обращения марианцев к рабам в разгаре междоусобной борьбы.

Во время заговора Каталины, насколько мы можем судить, не было сделано серьезной попытки привлечь к движению рабов. Сам Катилина решительно отказывался от этого. И хотя один из его ближайших сподвижников Лентул настаивал на том, чтобы он не гнушался рабами 115, Катилина даже в наиболее критический момент движения не желал принимать помощи рабов, которые, по свидетельству Саллюстия, вначале стекались к нему «огромными толпами» 116. Что касается Цицерона, он то называет Катилину «подстрекателем рабов» 117, а то уверяет, что весь римский народ, все группы населения, включая вольноотпущенников и даже рабов, не только не поддержали, но в ужасе отшатнулись от Катилины 118.

В самом Риме, в момент наибольшей паники, ходил слух о том, что в Капуе и Апулии вспыхнуло восстание рабов 119. Может быть, именно боязнь восстаний и остановила сподвижников Катилины, оставшихся в Риме, и заставила их отказаться от мысли об использовании рабов. Ибо по существу нам известны лишь малоорганизованные попытки клиентов, отпущенников и рабов Лентула и Цетега выступить для освобождения своих патронов уже тогда, когда их арестовали. Но эти попытки были легко пресечены Цицероном 120.

Любопытно отметить, что сам Цицерон в период борьбы с Каталиной старался если не привлечь на свою сторону, то как-то использовать рабов, восстановить их против заговорщиков или, в крайнем случае, изолировать. Сенатом были назначены награды за доносы, вскрывающие тайны заговора, в частности, рабам-доносчикам обещана свобода и сто тысяч сестерциев. Кроме того, гладиаторские труппы на всякий случай были вывезены из Рима и распределены по муниципиям 121. В даль-

___________

114. App., b. с, 1, 100; 104.

115. Sall . Cat., 44, 6.

116. Ibid., 56, 5.

117. Cic , in Cat., I, 11.

118. Ibid., 4, 8.

119. Sa l 1., Cat., 30, 2.

120. Sa l 1., Cat, 50, 1—3; ср. A ρ p., b. с, 2, 5.

121. Sa l 1., Gat., 30, 6—7

[150]

нейшем Цицерона обвиняли в том, что он в критический момент, когда в сенате решалась судьба катилинариев, заполнил капитолийский холм вооруженными рабами. Поскольку обвинение исходило от Марка Антония в период его вражды с Цицероном, оно могло быть полемическим преувеличением, но все же Цицерон вынужден был оправдываться 122.

В широких масштабах рабы привлекались борющимися группировками в период «анархии» 53—52 годов. И Клодий и Милон имели вооруженные отряды, в которые входили отпущенники, рабы и гладиаторы 123. Цицерон, как известно, прямо бросал Клодию обвинение в том, что он хотел составить войско из рабов (servorum exercitus), опираясь на которое он завладел бы государством и даже частным имуществом всех граждан 124. В отряды Клодия включались, в основном, городские рабы, но в какой-то мере он привлекал рабов и из сельских местностей. Тот же Цицерон уверяет, что Клодий привел с Апеннин «грубых и диких» рабов 125, с которыми раньше разорял Этрурию 126. Рабам Клодий обещал свободу 127, восстанавливал их против господ 128; у него дома хранились вырезанные на меди законы, которые якобы отдавали всех во власть рабам 129.

Конечно, эти утверждения Цицерона далеко не объективны и многое в них преувеличено. Но бесспорно одно: Клодий не только привлекал в свои отряды рабов и использовал их в качестве вооруженной силы, но одновременно проводил (или намечал) мероприятия, которые в какой-то степени содействовали повышению удельного веса рабов и вольноотпущенников в политической жизни Рима.

Клодий, как известно, восстановил квартальные коллегии 130, которые были своего рода политическими клубами. Наряду со старыми коллегиями было открыто много новых, причем в их состав принимались и рабы 131. По словам Цицерона, рабы поименно переписывались по всем кварталам Рима, и Клодий собирал их в вооруженные отряды, разделенные на декурии 132. Это уже была, как отмечает Ε. М. Штаерман, планомерная организация рабов 133.

________

122. С i с, Phil., II, 7, 16.

123. Cic , pro Sest., 39, 85; A scon., Com. pro Mil, 37, ed. Or., p. 47.

124. Cic , pro Mil., 28, 76; cp. ibid., 38, 81.

125. Cic , pro Mil., 9, 26.

126. Ibidem; cp. 19, 50; 32, 87.

127. С i c, at Att., 4, 3, 2.

128. С i c, pro Sest., 24, 53.

129. Ibid., 32, 87.

130. См. выше, стр. 75.

131. Cic , in Pis., 4, 9.

132. Cic , pro domo sua, 21, 54; 50, 129; cp. pro Mil., 9, 25.

133. Е.М. Штаерман. Расцвет рабовладельческих отношений..., стр. 230.

[151]

Чрезвычайно интересен — хотя мы можем судить о нем лишь на основе отрывочных данных — неосуществленный законопроект Клодия, касавшийся давно наболевшего вопроса о распределении либертинов по трибам. Как утверждает Асконий, этот законопроект разрешал вольноотпущенным приписку и голосование во всех трибах, включая и сельские 134. Именно об этом законопроекте Цицерон с негодованием говорил, что он отдавал всех во власть рабам 135.

И, наконец, Клодий проектировал, возможно, по примеру Суллы, создание некоей постоянной политической опоры из рабов. Он, например, добивался, чтобы рабы кипрского царя, которых привез в Рим Катон, стали называться Клодиями 136. А уже после его смерти, по словам Цицерона, был найден еще один законопроект, согласно которому все рабы становились его вольноотпущенниками 137.

В конце 53 года Клодий выдвинул свою кандидатуру в преторы. Среди претендентов на консульскую должность был Милон. Предвыборная борьба ознаменовалась неоднократными столкновениями между вооруженными отрядами Клодия и Милона. 18 января 53 года произошла драматическая развязка. На Аппиевой дороге встретились Клодий и Милон. Оба они были окружены рабами. Завязалась драка. Раб Милона бросился на Клодия и ударил его ножом в спину. Истекающего кровью Клодия перенесли в таверну поблизости. Туда явился со своими рабами Милон, они и прикончили Клодия. Похороны его в Риме вылились в демонстрацию, в которой главное участие приняли плебеи и рабы. Милон, в свою очередь, собрал «толпу рабов и сельских жителей», пытаясь — хотя и без успеха — добиться реабилитации в народном собрании. В течение нескольких дней в Риме продолжались серьезные волнения, в которых не последнюю роль играли рабы— сторонники

Клодия 138.

Таковы наиболее крупные события последних десятилетий Римской республики, в которых рабы принимали участие. Характер этого участия не вызывает, однако, никаких сомнений. Самостоятельного значения действия рабов не имели. Рабы именно использовались борющимися группировками господствующего класса, причем, после того как надобность в них отпадала — отбрасывались или просто уничтожались. Никто из по[1]литических деятелей этих лет даже не задумывался над проблемой рабства как таковой, над интересами рабов как класса или сословия. Может быть, некоторое исключение составляет

__________

134. As со n., Com. pro Mil., ed. Or., p. 52.

135. См. стр. 151.

136. D i о С a s s., 39, 23, 2.

137. Cic , pro Mil., 33, 89.

138. A scon . Com. pro Mil, ed. Or, p. 32 sq., Αρρ , b. с, 2, 22· Dio Cass , 40, 49.

[152]

Клодий, да и он в своих политических расчетах не шел, очевидно далее того, чтобы из отпущенных по его воле на свободу рабов создать себе более долговременную опору в комициях. Все остальное и все наиболее радикальное, что ему приписывалось — результат обычных гипербол и инсинуаций Цицерона. Что касается самих рабов, то они не столько были «пассивны», сколько весьма слабо «разбирались» в политической обстановке. Не случайно поэтому, как мы имели возможность убедиться из вышеизложенного, рабов в равной мере использовали как «аристократы», так и «демократы», как сторонники существовавшего режима, так и его противники. Все это еще раз подтверждает известные слова о том, что рабы «даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов» 139.

В работе Ε. М. Штаерман делается чрезвычайно интересная попытка учесть, когда и в какой степени привлекались к участию в политической борьбе рабы сельские или рабы городские 140. Однако эту сторону дела едва ли можно уточнить, поскольку нам не ясно, проводили ли подобную дифференциацию в своих описаниях сами древние авторы. Во всяком случае, упоминания о привлечении сельских рабов настолько случайны и настолько лапидарны, что, вероятнее всего, основную массу рабов, используемых в политической борьбе свободных, составляли именно городские рабы. Движение Клодия подтверждает этот тезис наиболее наглядным образом.

Перейдем теперь к некоторым общим выводам. В данной главе нами были рассмотрены вопросы, касающиеся исторической эволюции римского плебса и политической роли класса рабов. И плебс, и рабы, с нашей точки зрения, были революционными силами римского общества. Однако это положение требует определенных оговорок. Во-первых, революционные возможности как плебса, так и рабов не однородны, не однохарактерны, в разное время — в зависимости от сложившихся условий — они проявлялись по-разному. Это мы пытались, не только иметь в виду, но и показать всем предшествующим изложением. Во-вторых, говоря о революционности плебса или рабов, нужно учитывать в первом случае те специфические особенности, которые мы стремились подчеркнуть в начале главы и которые всегда неизбежно ограничивают революционные возможности крестьянства, во втором же случае следует иметь в виду элементы стихийности, недостаточной организованности и политической незрелости рабов. По отношению к плебсу и рабам в равной степени не следует также забывать, об общем низком, недостаточно развитом в силу исторических

________

139. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр, 82.

140. Е. М. Штаерман. Расцвет рабовладельческих отношений...,, стр. 226 слл.

[153]

условий, уровне классовой борьбы в рабовладельческом обществе.

В заключение хотелось бы остановиться еще на одном вопросе. Мы уже касались его в самом начале работы 141. Это — вопрос о связи между двумя революционными силами римского общества, о связи между двумя линиями борьбы. Перекрещивались ли между собой эти две линии, сливались ли они в одну — хотя бы временно — или они существовали самостоятельно и раздельно?

Как указывалось выше, в советской историографии делались, в свое время, попытки трактовать аграрную крестьянскую революцию в качестве «подчиненного направления» революции рабов. Эти попытки обусловливались представлениями о классе-гегемоне и проблемой «союза» между рабами и пауперизованным крестьянством. Нам пришлось подчеркнуть неприемлемость подобных попыток, но наряду с этим и ошибочность противоположного утверждения о революционных выступлениях рабов, как о составной (и опять-таки подчиненной) части крестьянской революции 142.

И та, и другая точка зрения неверны. Однако нельзя считать случайным совпадением тот общеизвестный факт, что крупнейшие восстания рабов происходили в период крайнего обострения борьбы среди свободных. Подобное совпадение обусловлено особыми причинами и между самими причинами существует определенная связь.

Так, развитие и укрепление рабовладельческих отношений в Риме было определенным образом связано с кризисом полиса. Кстати сказать, такого рода связь представляет собой более широкое и более общее явление: рабовладельческий способ производства получает наиболее благоприятные перспективы развития именно в этих условиях. Недаром Маркс считал, что полис базируется отнюдь не на рабском труде, но на мелком крестьянском хозяйстве и независимом ремесленном производстве, которые и «образуют экономическую основу классического общества в наиболее цветущую пору его существования» 143.

Но развитие рабовладения и кризис полиса имели, в свою очередь, общую причину: превращение Рима в крупнейшую средиземноморскую державу. Само собой разумеется, что эта держава не могла уже довольствоваться прежним примитивно-натуральным экономическим базисом и соответствующей ему — тоже примитивной и неприспособленной для новых условий — политической надстройкой. Отсюда первые симптомы кризиса полисной (античной) формы собственности и начало разложения полисных институтов. Отсюда же развитие новых форм

____________

141. См. выше, стр. 30.

142. См. стр. 31.

143. К. Марк с и Ф. Энгельс . Соч., т. 23, стр. 346, прим. 24.

[154]

эксплуатации и проникновение рабского труда в основные отрасли производства.

Связь между всеми названными причинами порождала самые многообразные и разнохарактерные явления в социально-политической жизни Рима. Эти явления всегда могли быть возведены к общей причине, но, с другой стороны, никак не исключалась возможность их самостоятельного и независимого развития. На укрепление рабовладельческих отношений в Риме рабы отвечали. стихийными массовыми восстаниями.

Революционные выступления римско-италийского крестьянства тесно связаны с кризисом и разложением полиса. Таким образом, это две линии, два направления борьбы, которые хотя и были порождены общими причинами, но тем не менее развивались самостоятельно, не перекрещиваясь друг с другом и не сливаясь воедино.

Это было именно так, да и в условиях рабовладельческого строя даже не могло быть иначе — слишком велика была пропасть между рабом и свободным (тем более римским гражданином), слишком различны были их нужды и интересы. Причем, как это ни парадоксально, пропасть была, пожалуй, особенно велика между рабом, с одной стороны, и пауперизованным крестьянином, с другой. Последний часто отличался от раба только тем, что он свободнорожденный и, следовательно, римский гражданин, но тем более он ценил это единственное отличие, гордился им и подчеркивал его. «Союз» свободного с рабом всегда был не чем иным; как союзом всадника с лошадью. Раба можно было привлечь, использовать, можно было даже в какой-то степени считаться с ним, но нельзя было признать его равным или подобным себе. Как мы могли убедиться из краткого обзора важнейших событий эпохи гражданских войн, рабы действительно довольно часто и довольно охотно использовались вождями борющихся групп в качестве то менее, то более длительной опоры, но в качестве «гражданского» или идейного союзника — никогда. Именно по этой причине две вышеназванные линии социально-политической борьбы — плебейско-крестьянская и рабская — не могли ни при каких обстоятельствах слиться воедино. Это было обусловлено всей логикой, характером и уровнем развития классовой борьбы в римском рабовладельческом обществе.

[155]

Цитируется по изд.: Утченко С.Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965, с. 122-155.