Герменевтика фактичности

ГЕРМЕНЕВТИКА ФАКТИЧНОСТИ - концепция немецкого философа М. Хайдеггера, в которой он пытается связать язык фактичности и язык метафизики. Как возможен между ними разговор? Возможна ли философия как перевод с языка фактичности? Ясно, что фактичность противостоит сознанию, самосознанию, духу, трансцендентальному Я. Поэтому путь от фактичности противостоит устремлениям кантианства и неокантианства, сопряжен с феноменологией («Назад к вещам!» — Э. Гуссерль), но без трансцендентального бытия познающего субъекта (И. Кант) и трансцендентального феноменологического Я. Стремление сохранить «историчность человеческого существования» (Гадамер) в присутствии Я в своем фактическом бытии выводит на задачу обнаружения самого себя в фактическом бытии, что равноценно обнаружению онтологического статуса самого понимания. Хайдеггер не принимает традиционной дихотомии «истины разума — истины факта» (Августин, Лейбниц), «аналитического и синтетического суждения» (Кант), «эмпирическое и теоретическое знание», «формальные и фактические науки» и пр. Главное — не только констатация своего собственного существования в фактичности, но и обнаружение и проявление себя в ней, установление и осознание себя в ней и, следовательно, новый поворот философского мышления обнаруживает новое измерение понимания, от гносеологического, логического и методологического модусов понимания мы обращаемся к его онтологическому статусу, а значит, и сама категория «смысл» получает онтологическое измерение. А поскольку понимание всегда неразрывно связано с интерпретацией и истолкованием, постольку «само существование является герменевтическим, истолковывающим». После обнаружения этого достаточно простого в своей первоначальной ясности результата следуют весьма непростые вопросы, ответы на которые звучат весьма нетрадиционно для философов, «выученных» в определенных традициях и школах. Под Г. ф. Хайдеггер понимал «прояснение». «Он считал, что существование само себя проясняет, становится ясным» (Гадамер). Вот здесь и возникают самые трудные вопросы: «Каков смысл человеческого существования?», «Как «удалось» человечеству, обладающему разумом и огромным научным потенциалом, загнать самого себя в почти беспросветную ситуацию, грозящую самоуничтожением?», «Каков смысл человеческой истории?» Проблема смысла жизни обсуждается столько, сколько существует философия. И если все усилия человека практически привели к тому, что мы имеем на самом деле, т.е. привели к тому, что мир стоит на грани катастрофы, то где, когда и в чем заключается фактическое начало этого процесса обсуждения самой судьбоносной проблемы и имеет ли этот процесс конец? Хайдеггер углубляет поиск первооснований этой проблемы до начал всяких начал: где начинается мышление? «Начало всегда уже проходит через нас» (Хайдеггер). Гадамер, развивая и осмысливая этот основополагающий тезис Хайдеггера, считает, что можно добраться до истоков мышления не путем «полагания», погружения в человеческое существование, а при помощи выхода из него. Выход при помощи воспоминания (анамнезиса) «из первоначального знания есть та единственная форма, в которой начинается мышление». А раз так, то особую значимость приобретает овладение языковыми традициями, обычаями, всем тем фоном, контекстом фактичности человеческого бытия, мышления и языка, которые при обычном способе исследования почти всегда остаются «за кадром», уходят в подтекст, «задний план», погружаются в бездонные пучины бессознательного. В обращении к первоначальным опытам языкового мышления Хайдеггер находит метод прояснения сущего, которое обнаруживает самого себя в языковых конструкциях, прокладывая пути к теоретическому познанию, пути от нерасчлененного синтеза творческого порыва и умения ремесленника (…) к современным формам искусства и техники. Хайдеггеровская деконструкция не имеет ничего общего с разрушением, ее задачей является обнаружение и обнажение первоначальных смыслов бытийствующего слова, смутно просвечивающих для нас через завесу латинских, арабских, современных переводов. «На базе переводов просто невозможен философский обмен мнениями», — говорил Гадамер. То, что слова имеют этимологию, — факт тривиальный и мало существенный, этимология нужна нам лишь для иллюстрации, которая по своей сути ничего не доказывает. Хайдеггер развивает и фундаментально обосновывает идею о том, что наши понятия происходят и развиваются во времени из слов языка человека конкретной эпохи, они всегда связаны глубочайшими корнями (истоками) с той фактичностью и фиксируют «время рождения человеческого опыта» (Гадамер). Г.ф. и деконструкция нужны Хайдеггеру для того, чтобы показать, какими путями пошло развитие философии и всего западного мышления. Так, греч. ovaia, обычно переводимое как «бытие», первоначально обозначавшее имущество крестьянина, собственность, необходимую для его жизни, у Хайдеггера обнаруживает временные истоки как «присутствие», т.е. понятие, выведенное из фактичности слова. Но даже сама «греческая философия не возвратилась в эту основу бытия». Поэтому «бытие» у греков имеет синтетический смысл, исходящий от … и …. Оно «значит для греков постоянство в двойном смысле: а) стояние-в-себе как восстающее (…); б) как таковое все же «постоянное», т.е. остающееся, пребывающее (…)» (Хайдеггер). Греческая концепция бытия связана с представлениями о жизни бытия в рамках определенных границ, которыми являются начало и конец, становление и завершение бытия. Завершение бытия греки обозначали как … (конец), а удержание в границах как …, поэтому последующее употребление в латинской традиции слова …; как цель нагружено дополнительными коннотациями, которых нет в греческом языке, а то, «что последующая философия и биология сотворили из наименования «энтелехия» (ср. Лейбниц), показывает полное отпадение от греческого» (Хайдеггер). Еще более невероятная судьба была уготована слову «экзистенция». После выявления базисного значения слова «бытие», имеющего двойственный смысл всегда становящегося существования и в то же время пребывания в границах, Хайдеггер далее замечает: «He-быть значит, следовательно, выступить из такового в себе восставшего (ent-standenen) постоянства: … — «экзистенция». «Экзистировать» значит для греков как раз не-быть. Бездумность и чванство, с коими употребляют слово «экзистенция» («существование»), «экзистировать» («существовать») для обозначения бытия, суть новые доказательства отчуждения от бытия и от изначально могущественного и определенного его толкования». И еще: «...в действительности бытие есть для нас почти всего лишь слово, а значение его — улетучивающийся туман».

Отчуждение от языка, от его первоначального опыта приводит по прошествии значительного времени (забывание первоначального опыта) к трагическим последствиям для западного мышления, самым значительным из которых является разрыв теоретической области знания (метафизики) и практического применения (практической философии), которые были неразрывно связаны у греков. В греческой философии ее практическая часть была венцом теоретических изысканий, всякое философское мышление должно заканчиваться нравственными и педагогическими выкладками (аналогии философии и дерева, «философы Сада», государством должны править философы и пр.). Греческая философия была предназначена для человека, нераздельно включенною в величественный и гармонично устроенный космос. Современные науки о человеке, антропология изучают его так же, как зоология исследует животных. Теоретические концепции ждут своего применения. На самом же деле, по мнению Хайдеггера, «первоисток разделения бытия и мышления, расхождения разумения и бытия показывает нам, что речь идет ни о чем ином, как об определении бытия человека, проистекающем из должной быть открытой сущности бытия (…)». Эта сущность поставлена и действует в бытии человека, в том, что было названо Хайдеггером Dasein, раскрытие которого в наличных и временных перспективах и горизонтах его фактичности приближает нас к постижению искомой сущности как таковой.

Литература:

Хайдеггер М. Введение в метафизику. СПб., 1998;

Гадамер Х.-Г. Хайдеггер и греки//Логос. 1991. № 2.

Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В.Г. Кузнецова. М., ИНФРА-М, 2007, с. 104-106.