Чарвака (Александров, 1959)

В VII—V веках до н. э. в Индии борьба материализма и идеализма приняла особенно острый характер. Жречество использовало в борьбе против материалистов не только идейные средства, мобилизовав для этой цели огромную армию религиозных проповедников, подчиненные ему храмы, но и органы государственной власти. Как указывают индийские историки, по поручению господствующей касты брахманов произведения материалистов тщательно скупались и подвергались уничтожению. Именно такую судьбу постигли сочинения выдающихся представителей древнеиндийского материализма школы чарвака. Этим объясняется, почему мы можем судить о взглядах основного материалистического направления в философии главным образом по высказываниям его врагов. Понятно, что к такого рода источникам приходится подходить с большой осторожностью. Достаточно сказать, что о древнеиндийских материалистах их философские противники всегда высказывались в презрительном и пренебрежительном тоне. Представители брахманизма и других религиозных идеалистических направлений говорят об индийских материалистах как о людях, взгляды которых «окутаны туманным облаком», как о людях «с заикающимися устами». Им приписывается «философия незнания» и недоумения, сомнения и скептицизма, а также воззрение, согласно которому знать все, значит не знать ничего, тогда как не знать ничего, значит знать все.

Недоброжелательство и нарочито неправдивое изложение материалистического учения школы чарвака свойственно не только их былым противникам. И в наше время противники материализма приписывают школе

[78]

чарвака эгоизм, корыстолюбие, проповедь грубого наслаждения и т. п. Известный немецкий историк философии П. Дейссен не останавливается перед нарочитым извращением учения чарваков, когда говорит об их учениц как «распущенно-циничном», фривольном и. т. п. 1

Некоторые авторы неправдиво изображают этические воззрения древнеиндийских материалистов, говоря, что главным содержанием их учения является стремление к наслаждению жизнью как единственно достижимому благу на земле. Хорошая жизнь, согласно воззрениям индийских материалистов, пишут С. Чаттерджи и Д. Датта, «это получение максимума удовольствий. Хороший поступок — тот, который приносит больше наслаждений, а плохой—тот, который причиняет больше страданий, чем наслаждений»  2. Своим усиленным подчеркиванием той мысли, будто древнеиндийские материалисты проповедовали главным образом грубые чувственные наслаждения, Чаттерджи и Датта отдают дань ошибочному взгляду буржуазных историков на существо этических воззрений школы чарвака.

Нет сомнений, что индийские материалисты «е стояли в стороне от практической жизни того времени и рассматривали человека конкретно, с его потребностями, радостями и горестями. Но этот взгляд материалистов не имеет отношения к эгоизму.

Действительное содержание учения школы чарвака опровергает эту застарелую догму недругов материализма. Да и кому не понятна вся искусственность и надуманность подобных вымыслов! Большинству представителей идеалистических систем философии в прошлом незачем было обосновывать необходимость удовлетворения потребностей человека в действительной земной жизни; как идеологи господствовавших прежде классов, они в избытке удовлетворяли эти потребности и получали достаточно наслаждений. Но стоило идеологам демократии повести борьбу за удовлетворение насущных потребностей простых людей, как все их воззрение оказывалось, эгоизмом и гедонизмом! К сожалению, эти старые поба-

____

1. Deyssen P. Allgemeine Geschichte der Phiiosophie. Bd. I,. Abt. 1, Lpz., 1920, s. 213.

2. С. Чаттерджи и Д. Датта. Введение в индийскую философию. Изд. иностранной литературы, М., 1955, стр. 67.

[79]

сенки идеалистов повторяются и в книге С. Чаттерджи и Д. Датта.

Материалистические воззрения древней Индии были овеяны духом скептицизма только в одном смысле: их скептицизм был направлен против идеалистической философии брахманизма и свое критическое острие направлял против учения о всесильном характере божества. Скептицизм этих материалистов был выражением стремления к свободному научному творчеству, освобожденному из-под опеки жречества, и независимому мышлению. Что же касается основ философского и социального учения чарвака, то они не только не были скептическими, но всеми своими идеями подрывали пессимизм и скептицизм Идеологии брахманизма. Это признают даже противники материалистических учений. Так, например, в «Культурном наследии Индии», изданном под редакцией известного индийского историка Харида-са Бхатагхармы, определенно указывается, что именно древнеиндийские материалисты были отцами свободной и независимой мысли Индии.

Однако такое признание заслуг древнеиндийского материализма явно не устраивает некоторых буржуазных историков общественной мысли. По этому поводу можно сказать только, что отождествление всей истории философской и общественной мысли Индии с мистикой является их основным грехопадением.

Большинство буржуазных историков Востока без каких-либо доказательств уверяют читателей, будто все основные идеи индийских мыслителей исходили из того, что мировоззрение человека складывается благодаря его духовному слиянию с богом. Отсюда делается вывод:, только мистика соответствует идеальному мировоззрению. Всякое иное мировоззрение является по своему типу незавершенным и неразумным.

Так, например, отмечая наличие материалистических моментов в философских течениях у народов Востока, американский социолог Ф. Нортроп, как и многие другие буржуазные историки и социологи, видит смысл древневосточной цивилизации в особом эстетическом подходе к предметному миру. Это потребовалось ему для того, чтобы попытаться затем доказать, будто бы вся восточная культура не может быть выражена в научных понятиях ввиду ее особого «мистического» качества. Нортроп де-

[80]

лает попытку не только окрасить в мистический цвет все мировоззрение народов Востока, но и представить его как мировоззрение алогическое, неспособное к строгому научному доказательству. Он внушает читателям, будто бы все философы восточных стран считают любое логическое доказательство и знание, построенное на таком доказательстве, иллюзорным, что они никогда не были способны овладеть «экспериментально проверяемой наукой Запада...» 1  Но история материалистических направлений философской мысли стран Востока полностью опровергает эти построенные на песке ненаучный рассуждения современных буржуазных историков и социологов о сущности восточной культуры и философии.

Факты нельзя опровергнуть. Факты же говорят о развитии в Индии сильной материалистической школы, выработавшей передовые общественно-политические идеалы.

По индийскому преданию, одним из первых представителей материалистической философии и передовой социальной идеологии в VI веке до н. э. локаята, или чарвака, был Дхишан, а виднейшим мыслителем, создавшим основную аргументацию в защиту материализма против религиозно-идеалистического мировоззрения брахманизма — Брихаспати.

Материалистическое направление—древнейшее в индийской философии. Уже в Махабхарате и законах Ману упоминается об учениях древних атеистов — яростных противников жречества и их религиозной проповеди  2.

Как и все древнеиндийские материалисты, Дхишан и Брихаспати признавали чувственное восприятие реально существующего мира источником всех знаний человека. Чем глубже, многостороннее люди воспринимают окружающий мир, тем в большем многообразии они познают его. Человек должен познать то, что есть, а не придумы-

_____

1. Northrop F. S. С. The Meeting of East and West. N. Y., 1947, p. 389.

2.  Историк древнеиндийской философии M. Рой пишет: «Философия локаята возникла как реакция на жертвоприношения животных... и на засилье жрецов. Дхишан подверг Веды жесточайшим нападкам: по его мнению, все создатели Вед были лицемерными, хитрыми и алчными мошенниками. Апеллируя к Ведам, эти лицемеры обманывали простодушных людей... Дхишан не только подверг жестоким нападкам Веды, но и нанес чувствительный -удар по всякому фанатизму и суевериям». (М. Рой. История индийской философии. Изд. иностранной литературы, М., 1958, стр. 164).

[81]

вать несуществующее. В мире же существует только земля, вода, свет и ветры, все остальное — их различные сочетания. Сознание не существует вне тела; оно порождается им и находится в нем. Со смертью тела исчезает и душа. Нет ни рая, ни «освобождения», нет «я» в другом мире. Все представления о грехе выгодны брахманам и поэтому поддерживаются ими.

Чарваки разработали оригинальную систему взглядов, которая не только наносила серьезный удар по религиозному мировоззрению брахманизма, но и приводила к прогрессивным выводам относительно исторического развития человеческого общества.

Чарваки предполагали, что для объяснения возникновения и причин существования реального мира вовсе не требуется прибегать к гипотезе о его сотворении богом. Все бытие, вся реальность произошла естественным путем, из неопределенного состояния материи, которое древнеиндийские материалисты назвали небытием. Возникшая материя представляет собой реальность, за пределами которой не существует никаких сверхъестественных сил. Чарваки открыто противопоставляли свое учение брахманизму. Нет «и неба, ни конечного «освобождения», ни души в ином мире, утверждали они. Дела четырех каст людей не имеют никаких реальных последствий. Три Веды, эти три жезла аскетов — только средство для существования людям, чуждым знаний и мужества... Брахманы говорят, будто умирающие переходят в иной мир. Но тогда почему же они не возвращаются оттуда, чтобы утешить своих близких? Авторы трех Вед были, следовательно, обманщики и мошенники.

Враги материализма даже самому Будде приписывают выступления против вольнодумцев-материалистов. С ужасом излагал-де Будда своим ученикам взгляды, согласно которым милостыня, сострадание, щедрость — все это пустошь!

Древнеиндийские материалисты считали, что нет награды, нет и возмездия за добрые и дурные дела; настоящий и потусторонний мир — вздорные понятия. Человек происходит из четырех стихий, и когда он умрет, земное в нем возвращается в землю, водяное—в воду, огневое—в пламень, а воздушное—в воздух; в пустоту пространства рассеиваются чувства. Проводы покойников, сожжение их, жертвы, раздача даров и милостыни —  все это неле-

[82]

пость, ложь; мудрецы и глупцы одинаково распадаются в прах при разложении тела: все погибают, и ничто не может уцелеть после смерти.

Насколько этот взгляд пришелся не по душе идеологам, представлявшим господствующую религию, говорит хотя бы тот факт, что основатель, джайнизма Махавира называл последователей основоположника древнеиндийской материалистической философии Брихаспати невежественными учителями, которые учат невежественных учеников и говорят неистинное, не исследуя должным образом познание.

Среди последователей Брихаспати, занимавшихся обо-снованием коренных принципов материалистического ми-ровоззрения, необходимо отметить такого талантливого проповедника материализма, каким был Аджита Кешакамбалин. Аджита обстоятельно доказывал, что для людей единственным авторитетом должны быть лишь данные восприятия. Земля, воздух, огонь и вода — суть основные элементы, которые, по-разному сочетаясь друг с другом, дают возможность человеку в своих чувствах воспринять весь многообразный мир. Материя не должна рассматриваться инертной и пассивной: она может мыслить. Иного мира, кроме материи, не существует. Смерть является концом всего.

Древнеиндийские материалисты резко и безоговорочно подчеркивали самостоятельное бытие всех материальных явлений и предметов, а сознание целиком ставили в зависимость от объективного предметного мира и прежде всего от физического существования человека. Что же касается взглядов буддистских, джайнистских и других религиозных проповедников на вечное существование сознания и души, то против этих воззрений индийские материалисты постоянно вели борьбу и полемику. Они вполне резонно спрашивали: какие есть доказательства того, что сознание или душа может существовать после смерти человека? «Ведь не может же сознание, покинув одно тело, взять да переселиться в другое. Если бы это было возможно, то мы могли бы также помнить о тех вещах, которые воспринимали в прежних перерождениях, совершенно так же, как мы в этом теле помним теперь о вещах, пережитых в детстве. Ведь не можем же мы указать причину, почему одна и та же вечная душа, пребывая то в одном, то в другом теле, имеет различную память: пом-

[83]

нит то, что она переживает в одном теле, и не помнит того, что она переживала в других телах. Поэтому, убедившись, что после смерти тела никакой души нет, нужно бросить всякие разговоры о будущей жизни, которые все восходят к теории о вечной душе, и стараться жить счастливо, согласно правилу:

Пока живем, да будем счастливы!

Того тут нет, кто не помрет;

Когда же он помрет,

И в пепел обратится,—

Откуда вновь ему явиться?»  1

Влияние древнеиндийского материализма на другие философские и социальные учения того времени было настолько значительным, что даже многие современные буржуазные историки и социологи, враждебно относящиеся к материализму вообще, нередко вынуждены признавать этот факт. Примером тому может служить книга профессора Йельского университета в США Ф. Нортропа «Встреча Востока с Западом». Говоря о характерных чертах мировоззрения некоторых народов Востока, Нортроп по сути дела опровергает сам себя, когда пишет, что мыслители этих стран сосредоточили свое внимание на природе всех вещей, на эмпирической непосредственности, что они имеют «тенденцию принимать в качестве общей суммы природы вещей совокупность непосредственно воспринимаемых фактов»  2.

_____

1. Цит. по статье Ф. И. Щербатского «К истории материализма в Индии». «Восточные записки», т. 1, Л., 1927, стр. 6—7.

2. Northroр F. S. С. The Meeting of East and West. N. Y., 1947, p. 17.

[84]

Цитируется по изд.: Александров Г.Ф. Очерки истории социальных идей в Древней Индии. Минск, 1959, с. 78-84.