Рыцари Флоренции: ритуалы

Среди городских ритуалов одним из наиболее важных и популярных являлась процедура производства в рыцари, о которой уже упоминалось выше. Этот обряд по своему смысловому значению носил многоаспектный характер. В городском обществе он являлся, прежде всего, знаком чести и отличия за воинские доблести и особые заслуги перед коммуной. Лица, получившие рыцарское звание от коммуны, обладали особым статусом, который имел с течением времени тенденцию к повышению. В первые десятилетия XV века кавалеры, наделенные рыцарским достоинством от коммуны, получали особые привилегии при избрании на должности как в республике, так и в гвельфской партии, хотя этими льготами не могли пользоваться те, кто посвящался в рыцари даже папой или императором за пределами флорентийской республики. В одном только 1429 г. коммуна произвела в рыцари представителей 150 фамилий, среди них: Альбицци, Гвиччардини, Ридольфи, Пацци (в очередной раз), Строцци, Питти и другие. Среди лиц, пожалованных этим званием, пребывали Джаноццо Манетти, Аньоло Аччайуоли, Лоренцо Ридольфи, Палла Строцци, Пьеро де Пацци, Веспасиано да Бистиччи 79.

Рассмотрим классический случай производства в рыцари гражданина коммуной за военные заслуги, который знаменателен также и тем, что описан достаточно подробно. Уже упоминаемый Якопо Сальвиати из пополанского рода особенно гордился своей карьерой полководца: под его началом находились 2500 конных и пеших солдат, с которыми он покорял в 1404 г. земли и замки Убертини и графов Баньо. Он с гордостью представлял собственные заслуги: «С помощью Господа и благодаря доблести нашей бригады, разорил все и преследовал этих Убертини и графов Баньо по дорогам их земель, так что ничего, кроме одной колокольни у них не осталось, и все это не без величайшей опасности для моей персоны, подобной которой мне никогда не приходи-

_____

79. Salvemini G. La dignita cavalleresca. P. 125.

[137]

лось испытывать» 80. Нарратив Сальвиати, естественно, являлся само-репрезентацией, воплощавшей стремление представить себя в наиболее благоприятном свете. Так, он повествовал о своем бескорыстии: командуя войсками во время попыток захвата Пизы (в 1405 г. был назначен капитаном части войска, в 1406 г. повышен до чина Генерального капитана), он захватил две башни в ее контадо, в которых имелось «предо[1]статочно добра», но поскольку «я ничего не желал, все вещи были от[1]даны солдатам, а зерно я приказал оприходовать и передать Коммуне». В 1409—1410 гг. его назначили комиссаром флорентийского войска, выдвинутого против Неаполитанского короля Владислава 81.

В 1404 г. Коммуна приняла решение возвести Якопо Сальвиати в рыцарское достоинство. Тщеславный и всегда стремящийся выставить на[1]показ собственные воинские доблести, в этом случае весьма скромные, проявленные в деле включения в контадо Флоренции нескольких мел[1]ких замков и крепостей, отбитых у графов Баньо и Убертини, Якопо преподносил их как великий успех: «Синьоры хотели вознаградить меня за мои дела, надеясь на то, что мне будет это приятно, сделать меня Кавалером нашего народа, и, если я соглашусь стать рыцарем, предоставить мне на расходы, которые придется сделать, 600 зол. флор. Я ответил им, что я счастлив принять ту честь, каковую они мне предложили» 82. Затем следовало подробное описание торжественной церемонии его встречи 12 октября всеми правителями города, Кавалерами и многими другими гражданами, сопровождавшими Якопо от Бадии Сан Сальви до площади Синьории. Автор всячески стремился усилить торжественность и пышность, отличающие обряд: «Поскольку это был акт из ряда вон выходящий и торжественный, и все происходило в воскресенье, и погода стояла ясная, везде было видно множество народа». Сальвиати подробно описывал великолепие процедуры посвящения: «Также была сделана большая ложа перед дворцом Синьории, в которой восседал Гонфалоньер справедливости — больной подагрой мессер Лотто ди Ванни Кастеллани», который «от имени Коммуны сделал меня Кавалером в присутствии мессера Кристофано Спини, мессера Томмазо Саккетти (каждый из них должен был надеть по шпоре) и сера Вивиано де Нери, нотария Риформаджоне, произнесшего речи в мою честь от имени Коммуны». Далее следовало описание самого обряда: облачение в «камзол из белого велюра с

______

80. Salviati J. Cronica о Memorie di Jacopo Salviati dal 1398 al 1411 / Pubbl. da fr. Ilde[1]fonso di San Luigi // Delizie degli eruditi Toscani. Firenze, 1784. T. XVIII. P. 221.

81. Hurtubis P. Une famille-temoin. Les Salviati. Citta di Vaticano, 1985. P. 40. Успехи в военной карьере имел и его сын Аламанно ди Якопо, которого также назначали комиссаром войск в Лукке, но его обвиняли в злоупотреблениях и растрате средств из коммунальной казны. См.: Ibid. Р. 43.

82. Salviati J. Cronica о Memorie. Р. 224.

[138]

алым бархатным крестом, т.е. гербом нашего народа», надевание шпор и водружение шлема, наконец, вручение шпаги и даров от Коммуны. По традиции таковыми являлись «богатый и красивый шлем, украшенный серебром с большой лилией из серебра же», «огромный вымпел с гербом народа», «конь, весь покрытый зендянью с гербом народа». Якопо не упустил случая отметить, что «указанный дар и составлял вышеназванные 600 флоринов, которые были мне презентованы» 83. Обратим внимание на то, что Якопо не упоминал о церковных обрядах, которые либо не проводились, либо автор не счел возможным о них сообщить, хотя, судя по детальной последовательности действий, происходящих в течение одного дня, вернее первое предположение. В центре повествования — светский ритуал, происходивший на трибуне Палаццо Синьории 84.

В дальнейшей истории Флоренции значимость обряда производства в рыцари сохранялась, хотя и наполнялась иным смысловым содержанием, часто не связанным с воинской доблестью. Что стоило описание респектабельной, торжественной и мрачной процедуры производства в рыцари 12-летнего Франческо ди Маттео Кастеллани, которая состоялась в 1429 г. во время похорон его скоропостижно умершего отца Маттео ди Микеле Кастеллани: «В субботу утром 3 сентября 1429 г. ушел из жизни мессер Маттео, который был гонфалоньером компании, а 6 сентября утром состоялись его похороны, во время коих ему были оказаны великие почести. Тело положили в большой капелле Санта Кроче, у подножия большого алтарями Франческо, его сын, был препровожден к алтарю восемнадцатью родственниками из дома Кастеллани. Официальные лица постановили, чтобы за его спиной не тянулся траурный шлейф черного сукна, поэтому совлекли с него траур, затем специально избранные лица: мессер Лоренцо Ридольфи, мессер Палла ди Нофри дельи Строцци, мессер Джованни ди Луиджи Гвиччардини, из коих двое были посвящены в рыцари вместе с его отцом, нарядили его в новые зеленые одежды 85 и сделали рыцарем, хотя ему исполни-

_____

83. Salviati J. Cronica о Memorie. Р. 225—226. В момент производства Якопо в рыцари действовало коммунальное законодательство, направленное на ограничение роскоши этого ритуала. Новый кавалер опоясывался шпагой, прикреплялись шпоры, но золотой венец на голове заменялся каким-либо позолоченым элементом на шлеме, о котором в данном случае автор не упоминает. См.: Gagliardi 1. Cavalieri in citta: liturgia e rovesciamenti simbolici. P. 172.

84 Salvemini G. La dignity cavalleresca nel Comune di Firenze ed altri' scritti. P. 84; Ga[1]gliardi I. Cavalieri in citta: liturgia e rovesciamenti simbolici. P. 172. И. Гальярди указывала, что центральное место в случаях таких производств занимала именно передача шпаги и шпор, осуществляемая на трибуне Палаццо Синьории.

85 Gagliardi I. Cavalieri in citta: liturgia e rovesciamenti simbolici. P. 169. Она отмечала, опираясь на текст новеллы Саккетти, что в большинстве случаев посвящаемого в рыцари облачали в зеленые и коричневые одежды.

[139]

лось только 12 лет. 2 октября в воскресенье утром мессер Франческо получил в Палаццо Синьории знамя народа и знамя партии гвельфов, и этим же утром проехал по Флоренции, сопровождаемый синьорами, кавалерами, горожанами верхом на лошадях вплоть до его дома, палаццо Кастеллани» 86. Двенадцатилетний мальчик не имел никаких заслуг перед коммуной, но ритуал был проведен со всеми полагающимися атрибутами: торжественное переодевание, присутствие представителей Синьории, вручение знамен народа и партии гвельфов, многолюдная процессия, в которой участвовали знатные граждане, сопровождающая новоявленного кавалера в его палаццо. Смысловое значение ритуала, совершаемого перед гробом умершего гражданина, состояло не только в почтении его заслуг, но и в явном стремлении утвердить преемственность правящей элиты, к которой относились Ридольфи, Строцци, Гвиччардини и Кастеллани. Интересно, что, вероятно, по тем же самым соображениям в 1463 г. взрослый Франческо Кастеллани согласился принять участие в церемонии производства в рыцари Луки ди Бонаккорсо Питти, при которой присутствовали Подеста, Капитан народа, канцлер республики и миланский посол Никодемо Транкедини, хотя есть все основания полагать, что Франческо Кастеллани крайне отрицательно, как и многие представители флорентийской правящей элиты, относился к Луке Питти. Но посвящение в рыцари производили видные авторитетные граждане, входящие в круг формирующегося патрициата: Бернардо Джуньи, Карло Пандольфини, Пьетро де Пацци, и Франческо Кастеллани счел своим долгом участвовать в процедуре во имя демонстрации солидарности правящей группы, к которой он принадлежал 87. Ритуал сопровождался праздничными формами поведения — зрелищами и играми, почерпнутыми из рыцарских обычаев: палио, джострами, турнирами, балами.

Обряд посвящения в рыцари также заключал в себе политический смысл, являясь символом победы пришедшей к власти очередной группировки, утверждающей таким способом могущество и правомочность нового режима при его установлении внутри коммунального города-государства. Классическим примером в этом отношении является процедура производства в рыцари 65-и человек, которую совершили восставшие чомпи 20 июля 1378 года 88, не успев еще даже захватить палаццо

_____

86. Cambi G. Istorie di Giovanni Cambi, cittadino fiorentino / Pubbl. da fr. Ildefonso di San Luigi // Delizie degli eruditi toscani. Firenze, 1785. T. XX. P. 176—177.

87. Ciappelli G. Una famiglia e le sue ricordanze. I Castellani di Firenze nel Tre[1]quattrocento. Firenze, 1995. P. 87—88.

88. Hurtubis P. Salviati. P. 35. Этот автор указывал, что уже в сентябре большая часть произведенных в рыцари поспешили отказаться от предоставленных «тощим» народом шпор и, чтобы не возникало никаких сомнений в титулах, согласились с тем, чтобы их вновь торжественно посвятили в рыцари уже не «нечесаные чомпи», а знатные кавалеры, одним из которых был Форезе Сальвиати.

[140]

Синьории, в разгар сожжения домов капитанов гвельфской партии и тех самых людей, которым на площади они надевали золотые шпоры. Наряду с представителями «тощего» народа и наемных рабочих их предоставили очень знатным людям, например, Донато ди Якопо Аччайуоли, который являлся наследником обширных феодов в Греции и уже не в первый раз производился в рыцари. О том, что чомпи этим ритуалом стремились именно утвердить свою власть, а не поощрить наиболее угодных, свидетельствует тот факт, что к действу большая часть новоявленных рыцарей принуждалась насильно, по словам одного из хронистов, «их хватали в их домах и вели на площадь» 89. Этот ритуал оказался одновременно и трагическим и курьезным, ибо не включал обрядов омовения и торжественного переоблачения как символов вступления в новую жизнь, ограничившись лишь надеванием золотых шпор, которые навешивались грязными и босоногими простолюдинами в лохмотьях. Они принуждали к производству в кавалеры даже своих заведомых врагов, например, только что свергнутого экс[1]Гонфалоньера справедливости Луиджи Гвиччардини, дома которого со всем скарбом они в этот день сожгли, оставив его семью без крыши над головой 90. Этим публичным обрядом чомпи выражали свое господство над городом и обществом, свою правомочность распоряжаться отныне судьбами сограждан.

Хроники убеждают в том, что во время режима 1378—1382 годов часто проводился этот обряд: в октябре 1378 г. только что пришедшая к власти новая Синьория, несмотря на тревожную атмосферу заговоров и постоянной угрозы переворота, экономический упадок и закрытые боттеги, решила устроить праздник «народных рыцарей», на котором

______

89. Diario Compagnano // Corazzini O.R I Ciompi. Cronache e documenti. Firenze, 1887. P. 98. Другой хронист, возможно, Аламанно Аччайуоли, подтверждал эти сведения. «...Произвели в рыцари около 64 человек или более, кого силой, кого из страха, кого добровольно, потому что, если кто-то не желал, ему грозили со[1]жжением дома <...> они были приведены на площадь силой народа и все со[1]глашались вступить в ряды милиции» // Cronaca di Alamanno Acciaioli (1378) / A casa di G. Scaramella // Rerum Italicarum Scriptores. T. XVIII. P. III. II tumulto dei ciompi. Cronache e Memorie. Bologna, 1917. P. 25—26. Интересно, что сочувствующий восставшим и, видимо, один из них, опустил сведения о насильственном принуждении, подчеркивая факт, что в рыцари производили не чомпи, во вся[1]ком случае, не только они: «В воротах встал, чтобы сделать их народными рыцарями, граф из Германии мессер Аверардо...». См.: Diario dello Squittinatore. Р. 21.

90. Stefani М. Cronaca fiorentina. T. XXX. Ruhr. 795. P. 321—324; Cronaca di Alamanno Acciaioli. P. 25—26. В этой хронике говорилось: «Удивительно было видеть, что тех, у кого сожгли дома, брали силой, и они, невзирая на свое дурное состояние, соглашались стать рыцарями. Трудно было поверить в это».

[141]

произвели в сан кавалеров еще 31 человек. Среди них значились имена наиболее могущественных и выдающихся семейств, как грандов, так и пополанов: Барди, Альберти, Альбицци, Сальвиати, Медичи, Маннелли, Скали, Ручаллаи, Строцци, Торнаквинчи, Перуцци, Кавальканти, Макиавелли и других 91. В отличие от вышеописанного, этот ритуал уже отличался неторопливой торжественностью, строгим соблюдением всех деталей и подробностей процедуры, что придавало ему и особый смысл социального консенсуса — символизировать примирение знатнейших фамилий с народным режимом и тем самым продемонстрировать его крепость и устойчивость.

Обряд посвящения в рыцари являлся и важным фактором внешней политики. Во Флоренции имели обыкновение отличать подобным образом за верность и преданность коммуне капитанов наемных войск, представителей местной знати из контадо, соседних мелких феодалов, признающих юрисдикцию Флоренции 92.

В хронике Бартоломео ди Микеле дель Корацца отмечены случаи оказания почтения чужеземцам посредством их производства в рыцари: «В это утро, 28 октября 1406 г., был сделан кавалером на площади Синьории Пьеро Гаэтани, пизанец, и произвел его в рыцари мессер Ванни Кастеллани, который был Гонфалоньером справедливости. Коммуна поднесла ему красивый и богатый вымпел, а также щит с гербом народа Флоренции. Затем в то же самое утро ими был сделан кавалером синьор Кортоны Франческо Казали на помосте, который был построен на площади Льва. Тогда Пьеро Гаэтани пошел навстречу Синьору Кор[1]тоны в Санта Мария Новелла со всеми кавалерами Флоренции и кавалерами Пизы и большим числом граждан. Когда они подошли, Синьор Кортоны спешился и пошел к членам Синьории Флоренции, сидящим на трибуне, но поднявшимся с сидений. Гонфалоньер справедливости Ванни Кастеллани и указанный Синьор взошли на помост, предназначенный для этого; и там со всей торжественностью он должен был быть произведен в рыцари, и стал им; и гонфалоньер опоясал его золотым поясом с тесаком (daga), затем шпагой, которую вытянул наружу из ножен и вложил ее ему в руку, затем снял у него с головы оливковый

______

91. Diario dello Squittinatore. Р. 52—54. Этот анонимный автор описывал всю торжественность этой процедуры: вручение новоявленным кавалерам вымпелов на[1]рода и гербов, их клятву Гонфалоньеру справедливости, который целовал их в уста, принимая обеты и, наконец, пышный обед «народных рыцарей» вместе с синьорами за счет коммуны.

92. Анонимный автор подробно описал, как весной 1388 г. во Флоренции торжественно посвятили в рыцари двух представителей рода Панчатики из Пистойи. См.: Diario di anonimo fiorentino (1382—1401) / A cura di A. Molho, F. Sznura II Alle bocche della piazza.Firenze, 1986. 30. P. 79—80.

[142]

венец из серебра и возложил ему на голову золотой. Мессер Кристофоро Спини и Мессер Никколо Гваскони навесили ему золотые шпоры. Затем он поднялся на коня и с той же компанией, которая их сопровождала, они пошли вместе приносить пожертвование, он и Пьеро Гаэтани, в Сан Джованни, а впереди них шли состязающиеся в турнире, в зеленых, белых и лазурных одеяниях, которых было 20; и достигнув Сан Джованни, рыцари спешились и пошли к алтарю делать подношения <...> И в тот же самый день указанный Синьор приказал объявить богатую джостру на площади Санта Мария Новелла. И 31 октября состязались на площади Санта Мария Новелла, и это была очень красивая джостра» 93. Нетрудно заметить особую пышность и торжественность при проведении этого обряда: иноземцев венчали золотой короной.

Говоря о символическом значении обряда производства в рыцари флорентийской Синьорией, необходимо отметить преобладание коннотаций, выражающих коммунальную идентичность. Но не следует забывать о том, что флорентийцы часто получали рыцарское достоинство от пап, монархов и синьоров, правящих отдельными городами-государствами. Хотя звание «народного рыцаря» давало гражданам определенные преимущества, позволяя избежать большинства ограничений, введенных еще «Установлениями справедливости», многие из них весьма ценили титул, получаемый как знак отличия от иноземного короля или императора. Главным образом речь будет идти о флорентийских послах, исполняющих ответственные дипломатические миссии. В 1401 г. посол коммуны Флоренции Бонаккорсо Питти получил дворянский титул от императора Священной Римской империи Рупрехта Баварского, союз с которым был необходим коммуне на решающем этапе войны с Джан Галеаццо Висконти (1389—1402). Проявив недюжинную изобретательность, Бонаккорсо быстро достал и привез императору 50000 дукатов, необходимых на сбор войск. Рупрехт произвел Бонаккорсо, его братьев и потомков в дворянство, предоставив ему знак своего герба — золотого льва. Восторг по поводу этого отличия Питти воспел в сонете собственного сочинения 94.

Показательным примером в этом отношении являются высказывания, сосредоточившиеся вокруг фигуры выдающегося дипломата Пьеро де Пацци, решающим этапом в карьере которого стало участие в посольстве к французскому королю Людовику XI в 1461 г. Об этой миссии сохранился подробный отчет секретаря посольства Джованни ди Франческо

_____

93. Diario Fiorentino di Bartolomeo di Michele del Corazza / Ed. di G.O. Corazzini // Archivio Storico Italiano. Serie V. 1894. T. 14. P. 233—297.

94. «И он дал привилегии нам, нас сочтя достойными званья / Благородных импер[1]ских дворян, нас и наших сынов, / И позднейших потомков, дабы эти знаки при[1]знанья / На гербе своем каждый носил бы во веки веков» // Питти Б. Хроника. С. 93—94.

[143]

ди Нери Чекки, в котором указано, что король Франции по достоинству оценил прекрасные и убедительные речи мессера Пьеро и в торжественной обстановке почтил его производством в рыцари 95: за Пьеро де Пацци послали самых высокопоставленных лиц, король изволил посвятить его в рыцари в своих покоях (in camera del re) 96. Судя по жизнеописанию, которое Веспасиано да Бистиччи посвятил Пьеро де Пацци, после этого ново[1]явленного рыцаря неудержимо притягивали королевские дворы. Бистиччи писал, что он имел великую дружбу с герцогом Джованни Анжуйским, сын которого гостил у Пьеро де Пацци в доме и крестил его ребенка, тог[1]да как Джованни Анжуйский нашел в лице мессера Пьеро «ловкого придворного, ибо тот обладал изысканнейшими манерами», позволявшими ему находиться среди первых лиц герцога 97.

Прочные дипломатические и личные связи флорентийских граждан с монархами постоянно использовались в интересах республики и оказывались очень полезными во внешней политике. Но вокруг самих посредников, в данном случае, Пьеро Пацци, во Флоренции складывалась противоречивая атмосфера подозрительности и недоверия. Сограждан, сознание которых было пронизано ценностями республиканского социума, настораживали аристократические замашки дипломатов, которыми Пьеро де Пацци изумил родной город, вернувшись из Франции 98, ведя образ жиз-

________

95. Cecchi G. И viaggio ambasciatori fiorentini al re di Francia nel MCCCCLXI descritto da Giovanni di Francesco di Neri Cecchi, loro cancelliere // Estrazione dall’ Archivio Storico Italiano. Seria III. T. I. Parte 1. Firenze. 7—47. Секретарь писал: «6 января [1462] с именем Господа около 24 часов Его Величество король Франции произвел в кавалеры Пьеро де Пацци в королевском покое в присутствии всех наших по[1]слов и послов Венеции, герцога Миланского, синьора Сигизмунда (Сиджизмондо Малатеста), принца Таранто, брата короля Генриха Английского, легата папы...».

96. Ibid. Р. 26—27. Веспасиано да Бистиччи писал об этом эпизоде: «Король Людовик сделал его кавалером с великой торжественностью и почестями для него и отечества». См.: Bisticci V. Commentario della vita di messer Piero de Pazzi // Archivio Storico Italiano. Firenze, 1843. Vol. IV. P. 366.

97. Bisticci V. Commentario della vita di messer Piero de Pazzi. P. 369—371. Биограф указывал: «Этот флорентиец оказал герцогу неоценимую услугу, склонив Козимо Медичи ссудить ему 20000 флоринов».

98. Пацци — древний и очень знатный род. В XIII в. — консорты Герардинй и Донати, с частью которых основали торговую компанию, вписавшись в цех Камбио, а также в Калимала. Играли видную роль в партии гвельфов, принимали активное участие в первых приоратах, как члены влиятельных старших цехов. См.: Compagni D. Cronica. I. 3. Во второй половине XIII в. Пацци играли весьма значительную роль в политике. Джованни Виллани относил этот род к грандам, но к XVb. большинство членов этой фамилии уже давно перешли в пополанство и занимались во Флоренции торгово-банковскими делами. В XIV в. они несколько раз переходили из пополанства в сословие грандов и обратно, в зависимости от колебаний законодательства против грандов. О древнем происхождении фамилии Пацци см.: Salvemini G. La dignita cavallersca. P. 110—118.

[144]

ни знатного синьора, приглашая к обеду по 8—10 человек представителей лучших семей города, по два раза в день меняя богатейшие одежды, как и все его домочадцы и свита. «Он как бы породнился со всей Флоренцией» — замечал биограф. При этом Веспасиано да Бистиччи осуждал излишнюю помпезность, нерациональную расточительность и тщеславие Пьеро де Пацци, хотя и восхищался величием (grandezza) своего согражданина 99.

Эта двойственность восприятия была свойственна сознанию других горожан. В частности, в одном из писем вдова Алессандра Мачинги деи Строцци описывала своему сыну торжественное возвращение посольства Пьеро Пацци. Ее рассказ исполнен не столько восхищением роскошью и аристократическими претензиями мессера Пьеро, сколько насмешками и некоторым сарказмом в его адрес, а об одном из людей его свиты она язвительно замечала, что «от гордости, он раздувался как пузырь», когда его за успешное выполнение миссии Синьория посвящала в рыцари 100.

Знаки отличия, полученные от венценосных персон за пределами родного города, становились предметом особой гордости и могли побудить вести образ жизни рыцаря и придворного, неоднозначно воспринимаемый городским обществом.

Образы рыцарской культуры плотно вплетались в ткань повседневной городской жизни, составляя ее неотъемлемую часть. Город-коммуна отличался насыщенной постоянным политическим напряжением атмосферой. Средоточием общественной жизни являлась площадь Синьории, где пребывал народ, ожидая известий о результатах голосования за новые постановления и законы, о проскрипционных списках, перечнях имен осужденных и высланных, объявленных мятежниками или, наоборот, получивших помилование. Граждане собирались, чтобы услышать и обсудить сведения о ходе войн, которые вела республика, о результатах переговоров после возвращения в город послов, об успехах или неудачах в процессе включения в доминион Флоренции новых городов, земель и крепостей. Общественные настроения выражались cantarini — певцами[1]сказителями, которые публично декламировали свои рифмованные про[1]изведения на возвышении в какой-либо из церквей.

Ф. Кардини исследовал сборник песен декламаторов, относящихся к рубежу XIV и XV веков 101. Он выявил базовый цикл, который, видимо,

_____

99. Bisticci V Commentario della vita di messer Piero de’ Pazzi. P. 364—371.

100. Lettera in Napoli 17/XII 1463 // Macinghi Strozzi A. Lettere di una gentildonna fiorentina ai figliuoli esuli / A cura di C. Guasti. Firenze, 1880. Vol. 1. P. 259—260.

101. Cardini R Concetto di cavalleria e mentalita cavalleresca nei romanzi e nei cantari fiorentini // I ceti dirigenti nella Toscana tardo comunale. Firenze, 1983. P. 157. Основным объектом исследования Ф. Кардини стал сборник, изданный в XIX в.: Raina Р. II Cantare dei Cantari е il Serventese del Maestro di tutte l’arti 11 Zeitschrift fur romanische Philologie. 1871. Bd. II.

[145]

должен был знать каждый выступающий. Составляющие его вирши фиксировали сакральную историю Нового Завета, и профанную историю, посвященную событиям основания Фьезоле и Флоренции, их соперничеству, вплоть до восстановления разрушенной Аттилой Флоренции Карлом Великим. Но многие стансы воспевали героические деяния рыцарей, являясь стихотворным переложением широко известных циклов о Роланде, Тристане, рыцарях Круглого Стола, которые были популярны в городской среде. Вероятно, каждый чтец должен был быстро реагировать на запросы публики, которая, устав от сакральной истории, могла потребовать романтики куртуазных отношений или эпических повествований о воинских подвигах и героической смерти рыцарей. Намек на смену тем по желанию слушателей содержится в одной из песен: «Но если здесь есть некий влюбленный, / молодой или старый, или кавалер чужеземный, / каковой желает услышать красивую речь / о Ланселоте и мессере Тристане, / то мы сделаем так, чтобы он был доволен; / и я начну мало-помалу / о деяниях Круглого Стола, / от деяния к деянию с разумением веселым». Кардини оценивал функции искусства cantarini в коммунальном социуме двояким образом: как род «гражданской педагогики», выполнявшей функцию воспитания «в патриотическо-городском духе», одной из неотъемлемых составляющих которой являлись сюжеты, позаимствованные из рыцарской культуры. Кроме того, он заявлял о функции управления «коллективной памятью», утверждая, что декламаторы рядили в рыцарские одежды библейских героев, греков, римлян, троянцев для «украшения традиции» 102.

Эти же тенденции можно проследить в формах праздничного поведения флорентийцев, одной из которых являлись рыцарские джостры, если судить по анонимным Diario и хроникам, которые погружали читателей в атмосферу публичных шествий, массовых сцен и празднеств, а в них явно обнаруживались ментальные установки и образы рыцарской культуры.

Во время войны с папским престолом (1375—1378) противостояние понтифику выражалось в публичных ритуалах, в которых акцентуализировались образы, формирующие концепт «свободы» не только Флоренции, но и всей Тосканы. Преобладающая в этой идее коммунальная идентичность заявляла о себе в формах, позаимствованных из рыцарской культуры. Автор анонимного дневника повествовал: «Сегодня, 21 ноября 1376 г., была провозглашена во Флоренции, во имя Господа, джостра в честь одной девушки, которую звали “Мадонна Свобода”: 7 декабря этого года на площади Санта Кроче состоится джостра,

_____

102. Cardini F. Concetto di cavalleria е mentalita cavalleresca nei romanzi e nei cantari fiorentini. P. 159—160.

[146]

в которой, согласно обычаю, будут состязаться за ее любовь. Победители, как мне сказали, <...> получат красивое копье и гирлянду Мадонны Свободы в честь Народа, города Флоренции и Партии Гвельфов» 103. Рыцарские символы и жесты, обозначающие морально-политическое превосходство Флоренции, приобретали особую значимость в коммунальном обществе. Аноним, автор Diario, для демонстрации своей позиции включил в повествование дневника стансы, исполняемые одним из «кантарини» на злободневную политическую тему. Вирши воспроизводились по памяти, поэтому, естественно, не могли быть свободны от несоответствий и произвольных толкований, но они выражали бродившие в обществе чаяния и настроения, в частности, там также прославлялось служение «прекрасной деве Свободе» 104.

В ноябре 1384 г. во Флоренции с великим размахом праздновали взятие Ареццо. После объявления о событии, которое громко зачитал несколько раз канцлер Колюччо Салютати, зазвонили колокола во всех церквях и началась джостра. Молодые люди из знатных и именитых семейств грандов и пополанов образовали три многочисленных отряда, которым предстояло сразиться между собой. Во главе одного отряда, «одетого в желтые драпы с переливчатым солнцем на груди», стоял юный Ринальдо ди Мазо дельи Альбицци. Второй отряд «в одеяниях из желтых и красных драпов» возглавил Микеле ди Ванни Кастеллани, предводителями третьего отряда, «разодетого в бледно-голубые драпы», стали юноши из семейства Альберти. «Они бились и ломали копья до вечера, когда весь город озарила пышная иллюминация». Только после того как флорентийцы натешили души играми и джострами была устроена грандиозная религиозная процессия 105. Нетрудно заметить,

_____

103. Diario d’ anonimo fiorentino dall’ anno 1358 al 1389. P. 325.

104. Ugolini P. La politica fiorentina di Cosimo de Medici // Un altra Firenze. L epoca di Cosimo il Vecchio. Firenze, 1971. P. 356, 471. Пьеро Уголини считал, что содержание и значение топосов о свободе приобретало новые грани, выходя за тесные границы города-государства и устремляясь к общетосканским и общеитальянским масштабам. Эти умонастроения трансформировались в новые идеи политической идеологии. Маурицио Адриани исследовал эти идеи в творчестве Колюччо Салютати. См.: Adriani М. Cultura proto-quattrocentesca fiorentina // Un altra Firenze. L’ epoca di Cosimo il Vecchio. Firenze, 1971. Американский историк Д.С. Петерсон, исследователь войны Флоренции с папским престолом, видел значение этих событий на примере ранних писем Салютати: «Это был триумф идеи тосканской и итальянской свободы <...> Впервые идея свободы выступила за рамки коммунального флорентинизма, обретая общетосканское, даже всеитальянское значение». См.: Peterson D.S. The War of the Eight saints in Florentine Memory and Oblivion // Society and Individual in Renaissance Florence / Ed. By W.J. Connell. Berkeley;Los Angeles;London, 2002. R 178, 189.

105. Diario di anonimo fiorentino (1382—1401). P. 54—56, 61—62, 79—80, 135—139. В 1386 г. такой праздник провели в честь коронации нового короля неаполитанского королевства Карла Венгерского. Одна из бригад, участвующих в джострах, была создана на средства гвельфской партии и выступала в ее честь. Еще одно описание рыцарских игр относится к 1392 г., когда устроили отдельные поединки, в которых победил один немецкий капрал. Этот же аноним описывал турниры, продолжающиеся по 10 дней подряд.

[147]

что описываемая джостра, составляя неотъемлемую часть празднества в честь победы, выражавшего общекоммунальное гражданское единство, в то же время содержала в себе и элемент семейно-родовой идентичности.

Вскоре, 9 февраля 1386 г., было устроено новое торжество в честь возвращения во Флоренцию ранее украденной священной реликвии - головы Св. Донато д’ Ареццо, и вступления на престол нового короля Венгрии, союзника города на Арно. Три отряда знатных юношей на этот раз представляли сводное турнирное войско партии гвельфов, составленное по просьбе ее капитанов, куда объединились бригады фамилий Аль[1]бицци, Дель Паладжо и Кастеллани. Описание начала праздничных игр очень сходно с предыдущим, посвященным победе коммуны над Ареццо. Анонимный автор указывал, что отряд, представляющий род Альберти, был вполне достоин участия в празднестве: «Состоял из 13 человек пре[1]красных наездников, наряженных в белый драп, с изображениями золотых коронок впереди и сзади, в белых шапочках с серыми перьями на голове, на конях, покрытых попонами. Все были очень красивыми и молодыми, прекрасно обеспеченными всем необходимым для состязаний». На следующий день, 10 февраля, отряды сменили одеяния и попоны лошадей, «облачившись в пурпурный драп, расшитый большими белыми лилиями с густой листвой, изображенными также на их вымпелах и покрывалах». Но в этот день отряд Альберти не принял участия в состязаниях, поскольку, как очень лаконично и не совсем ясно комментировал аноним, «желание людей бригады Альберти надеть платье с их гербами не было поддержано» 106. Трудно сказать, являлось ли неучастие в продолжении торжества волеизъявлением клана Альберти в знак протеста против ущемления фамильной чести, или же им запретили состязание городские власти. Однако в этом описании следует обратить внимание на изначальный элемент изоляции, связанный с участием членов дома Альберти в джострах. Случайно ли, что им противостоял сводный отряд, представляющий совокупность именитых гвельфских семей, а также из-

_____

106. Diario di anonimo fiorentino (1382—1401). XXI. P. 61—63. Интересны сведения Л.Б. Альберти о рыцарских турнирах. Он вспоминал, сколь притягательными являлись для него рыцарские забавы в молодости, поэтому он очень страдал оттого, что старшие не позволяли ему в них участвовать. «Наша семья Альберти всегда могла гордиться своей молодежью, которая в обращении с оружием на поле брани могла показать себя намного лучше, чем самые могущественные дома во Флоренции» II Альберти Л.Б. Книги о семье. Пер. М.А. Юсима. М., 2008. С. 149—150.

[148]

вестных и могущественных кланов, входящих в состав правящей элиты? Почему Альберти захотели непременно выступать под гербами своего дома? Эти вопросы возникают по вполне определенной причине.

Дело в том, что над домом Альберти, являющимися основными политическими соперниками Альбицци, сгущались тучи по мере того как группировка сторонников Альбицци усиливалась. Противостояние завершилось в 1387 г., когда сторонники Альбицци добились отстранения от власти избранного законным порядком Гонфалоньера справедливости Филиппо Магалотти под формальным предлогом не[1]соответствия возрастному цензу: ему было всего 25 лет вместо положенных 30. Но флорентийские хронисты указывали подлинную причину: Магалотти являлся консортом и зятем Бенедетто дельи Альберти, одного из лидеров клана. Новым Гонфалоньером справедливости был избран Бардо Манчини, ставленник Альбицци и Каппони — враждебных Альберти семейств. Возглавляемая Манчини Синьория приняла решение об осуждении и лишении политических прав «всего дома Альберти и их потомков пожизненно». Но этим расправа с семьей не ограничилась. В мае 1378 г. Синьория приняла решение о высылке Бенедетто и Чиприано дельи Альберти на 2 года, через день продлили срок ссылки до 5 лет. Вместе с ними пострадали Ковони, Бенини, Дини, Дель Бене, Скали, некоторые из Росси, некоторые из Адимари, Ринуччини и Маннелли, как союзники Альберти107. Возможно, модификации праздничного ритуала в феврале 1376 г. отразили политическую ситуацию, возникшую как следствие борьбы между кланами-консортериями и сужения правящей элиты. Видимо, именно эта политизированность турниров, отражавших злободневные проблемы и противоречия общества, наложила отпечаток на негативное отношение старших родственников семьи Альберти к участию их юношей в рыцарских состязаниях: «Невозможно было слушать, как они всем скопом набрасывались на меня и внушали, что турниры — опасная игра, не приносящая никому пользы, вводящая в расходы; она создает <...> больше завистников, чем друзей, <...> вызывает ссоры <...> Они приводили еще примеры, как много людей погибло в этих состязаниях и сколько остались на всю жизнь беспомощными калеками» 108. Но такого рода сентенции могли быть продиктованы и принципами здравомыслия и прагматизма, свойственными купцам и деловым людям города.

_____

107. См.: Diario dello Squittinatore. Р. 88—90; Diario di anonimo fiorentino (1382—1401). XXIII—XXIV. P. 65—70. Анонимный автор указывал, что в составе этой Балии были весьма именитые граждане: Филиппо Корсини, Томмазо Содерини, Ванни ди Микеле Кастеллани, Стольдо Альтовити, Джованни де Риччи. Они сразу же запретили Альберти держать вооруженную охрану в домах и собираться вместе.

108. Альберти Л.Б. Книги о семье. С. 150.

[149]

По описаниям автора анонимного дневника можно убедиться в том, что турниры, джостры и палио служили средством ослабления социальной напряженности в городском обществе. После расправы с Альберти и другими именитыми фамилиями Синьория приняла решение уменьшить представительство младших цехов в своем составе до двух человек. Решения были приурочены к празднованию дня Св. Троицы (26 мая), который отметили не только торжественной мессой и религиозными процессиями со священными реликвиями, но и джострой, продолжавшейся с 9 по 15 июня, в ней принимали участие молодые люди из влиятельных и знатных домов Флоренции, а также иноземцы: богатую награду от Синьории получил английский рыцарь, признанный победителем 109.

Таким образом, городское общество заимствовало формы праздничного поведения из арсенала рыцарской культуры. Но эти ритуалы и церемонии обретали новые смыслы под воздействием социально-политических ситуаций в государстве-коммуне. Демонстрация воинской доблести являлась не единственной и не всегда главной целью этих публичных состязаний. Не менее важным становилось выражение семейно-клановых идентичностей. Инкорпорированность рыцарских игр в общую целостность праздничного действа, состоящего из множества типов репрезентаций, включая выставку наиболее престижных изделий цехов, шествие повозок (Сагго) с символическими изображениями из дерева или живыми картинами, театрализованные представления, разыгрываемые перед трибуной Синьории, означала слияние семейно-родовых индивидуальностей с гражданским сообществом 110. Рыцарские ритуалы, как и другие праздничные церемонии, испытывали и выражали изменения политической конъюнктуры, адаптируясь к запросам городского социума.

_____

109. Diario di anonimo fiorentino. XXVII. P. 73—74.

110. Ventrone P. La festa di San Giovanni: costruzione di un’ identita civica fra rituale e spettacolo// Annali di storia di Firenze. Firenze, 2007. Vol. II. P. 49—51.

[150]

Цитируется по изд.: Краснова И.А. Флорентийское общество во второй половине XIII – XIV в.: гранды и пополаны, «добрые» купцы и рыцари. М. – СПб., 2018, с. 137-150.