Сельская община у англосаксов

С ранних времен поселения англичан характеризует поразительная двойственность, проистекающая из переходного состояния от родового строя к тому, что мы должны теперь начать называть феодальной организацией. С одной стороны, мы имеем гайду, форму, характерную для рядовой организации, с другой же — сельскую общину, чисто территориальную единицу, не обязательно связанную с родом. Именно рост сельской общины, направление этого роста, а также развитие социальных классов внутри общины составляют внутреннюю историю периода между английским и нормандским завоеваниями.

По всей Англии, исключая Кент, гайда, так же как и до нее гвели, была земельным наделом, принадлежавшим обычной крестьянской семье. Он составлял приблизительно участок пахотной земли, который мог быть возделан в течение года одной упряжкой в восемь волов. Не так легко, однако, определить точное количество акров, содержащихся в одной гайде. В Восточной Англии была распространена, по-видимому, гайда площадью 48 га, а в других районах она могла быть не более 16 га. Но в то время как гвели был одновременно и экономической и социальной единицей, экономической единицей у англичан была не гайда, а сельская община. Обычная сельская община представляла довольно большую плотно заселенную деревню и разительно отличалась от кельтских хуторов, где жила часто только одна семья или несколько семейств» состоящих между собой в близком родстве. Такой хутор нередко совпадал с гвели, который» во всяком случае, рассматривался как единое целое, полностью заключавшееся в своих границах. Гайда же, напротив, состояла из нарезанных по одному акру 1 полос земли, разбросанных по всему пространству общинных полей.

Эти поля (обычно каждая община имела 2—3 поля) обрабатывались в порядке принудительного севооборота. Если полей было три, одно засевалось осенью пшеницей, рожью и озимым ячменем, другое — овсом, бобами и горохом или яровым ячменем весною, а третье оставалось под паром. Там, где преобладала двухпольная система, засевали одно поле, а второе оставляли под паром. Поля не огораживали, а отдельные участки разделены были только узкими полосками дерна, которые оставляли незапаханными. После сбора урожая все поля превращались в выгон для принадлежащих всей общине овец и рогатого скота. Помимо своих 120 полос, лоскутами разбросанных по общинному полю, владелец гайды имел еще и свою долю в общественном выгоне и пустырях общины. В последних обычно не было недостатка—сама деревня представляла часто не более, чем расчищенный участок, окруженный обширными

_______

1.  Акр—около 0,4 га. — Прим. ред.

[40]

пространствами лесов или вересковых пустошей. Такие земли имели ценность главным образом потому, что давали строевой лес, буковый орешек и желуди, идущие на откорм свиней. Таким образом, гайда была по существу владением, включающим столько земли, сколько можно было вспахать одним плугом, плюс некоторые твердо установленные права на общественные выгоны и пустоши общины.

С самого начала гайда рассматривалась скорее как владение главы семьи, а не как владение всей семьи. Гайда еще не была частной собственностью, ее нельзя было продавать, и пользование ею было сопряжено со всякого рода ограничениями, установленными обычным народным правом, однако она уже таила в себе зародыш частной собственности на землю. Мы видели, как нашествие усилило военную организацию, одновременно ослабив родовую группу, а гайда с самого начала была связана с военной повинностью — в случае войны каждая гайда должна была поставлять в ополчение одного вооруженного воина. Теоретически владелец гайды был все еще свободным воином, но, когда войны участились, гайды уже не было достаточно для того, чтобы с нее можно было снарядить воина, и наряду с керлом, владельцем гайды, мы встречаем уже и тэна, потомка профессионального воина, который получил от короля жалованную грамоту на гораздо более обширный надел (или сам расчистил его для себя) — обычно не менее пяти гайд (240 га), а нередко и гораздо больше. Керл мог все еще нести службу в ополчении в случаях крайней необходимости, однако в обычное время сражения велись тэнами и их дружинниками. Здесь уже начинается лежащее в основе феодальной системы, пока еще грубое, разделение труда между теми, кто сражается в битвах, и теми, кто трудится на полях 1.

Очень скоро тэн приобрел власть над своими более слабыми соседями. Времена были неспокойные, центральная государственная власть только еще зарождалась, и земледелец вынужден был соглашаться на выполнение различных работ или на уплату натуральной ренты за покровительство тэна и его дружины. Среди керлов начался интенсивный процесс социального расслоения. Некоторые преуспели и стали тэнами, но большее число нищало; площадь среднего земельного надела свободного крестьянина сокращалась. Гайду—участок, который можно было обработать большим плугом с восемью волами,— легко было делить, но не более, чем на восемь частей. Обычным наделом крестьянина-земледельца в позднюю англо-саксонскую эпоху становится уже не гайда, а виргата — надел, обрабатываемый двумя волами (12 га), или же бовата — надел, обрабатываемый одним волом (6 га).

_____

1.  В основе феодального строя лежит эксплуатация классом феодалов класса крестьян, а вовсе не «разделение труда» между этими классами.— Прим. ред.

[41]

Помимо этого возникает многочисленный слой земледельцев, имеющих гораздо меньшие участки—от 0,8 до 2 га. Эти наделы уже не могли быть частью общинного поля — они были слишком малы, чтобы содержать вола, который нужен был для участия в общинной пахоте. Нередко такие участки приходилось отвоевывать у пустошей, и обрабатывались они лопатой или легким плугом. Держатели этих участков, которых позднее в «Книге страшного суда» мы встретим под именем бордариев и коттариев, нередко были деревенскими ремесленниками, кузнецами, колесниками и т. п. или находили дополнительные средства к существованию, работая за плату во все более расширяющихся владениях тэна. Эти люди и были далекими предками современного пролетариата.

Постепенно гайда перестает быть реальной единицей земельного надела, и в столетие, предшествующее норманскому завоеванию, встречается главным образом как термин, употребляемый при обложении и в других административных мероприятиях. Точно так же постепенно теряет свое значение и деление на роды, о котором у нас имеются только отрывочные сведения, и позже, приблизительно около 900 г., ее заменяет сотня, которая впервые появляется в Уэссексе во времена Альфреда и которую его преемники распространяют по всей стране.

Возможно, уже с 600 г. тэн начал явственно приобретать черты феодального лорда, керл начал приобретать черты крепостного крестьянина, частная собственность на землю стала оформляться все определеннее, и население стало повсюду расслаиваться на четкие социальные классы. Одновременно с этим более свободная родовая организация, объединявшая англо-саксов на их родине, в Германии, начинает вытесняться государством, возникшим вследствие военного завоевания и деления страны и вследствие большого значения власти короля, постоянно исполнявшего функции военного вождя, так как война была нормальным положением вещей. Этот процесс сопровождался концентрацией особой власти в руках меньшинства за счет остальной части народа; несмотря на всю его жестокость, процесс этот следует считать в основном прогрессивным, ибо это неизбежная ступень, через которую должно было пройти человеческое общество, чтобы выйти из стадии родового строя. Все эти тенденции были усилены и получили четкие юридические формы благодаря христианизации страны. Христианство добавило также к существовавшему уже разделению труда между воином и земледельцем третью специальность—священника и ученого.

[42]

Цитируется по изд.: Мортон А.Л. История Англии. М., 1950, с. 40-42.