Пуританская утопия

«Он расположен очень удобно — на полуострове, ограниченном с юга бухтой Роксбэри, на севере — рекой Чарлз, а сзади — болотами, площадью не более половины квадратной мили; таким образом, небольшая изгородь охраняет их скот от волков. Они особенно нуждаются в лесе и лугах, которых здесь никогда не было; поэтому они вынуждены привозить строительный лес и топливо с островов на лодках, а сено — на лихтерах. Из-за отсутствия леса они защищены от трех неприятностей: волков, гремучих змей и москитов. Те, кто живет разведением скота, вынуждены селиться за полуостровом, на материке, так как на полуострове слишком мало места, но для тех, кто торгует с Англией, покупая товары, которые здесь необходимы, это место очень подходит, так как является главным портовым и торговым

[77]

центром... Город хотя и не самый большой и богатый, но самый заметный и посещаемый, так как является центром поселений, где ежемесячно собирается магистрат. Здесь живет губернатор. Земля здесь очень хороша для кукурузы и фруктовых деревьев и имеет хорошие источники воды» 1.

Таким был Бостон — столица английских колонистов Массачусетса — по описанию Уильяма Вуда, жившего там с 1629 по 1633 г. Но Бостон был одновременно «Новым Иерусалимом» — столицей пуританского «Нового Израиля», т. е. воплощением их попыток основать богоугодный «город на холме». Как шли дела в этом направлении?

«Все делается по форме и образцу, указанному на горе 2; церковь имеет достаточное число членов, ее служители избираются и посвящаются в сан, таинства исполняются, ссоры пресекаются и осуждаются, посты, священные праздники и тому подобное организуется и проводится точно по правилам. Благословение Господу, давшему мне увидеть собственными глазами такое образцовое управление гражданской жизнью, где все дела решаются справедливо, благоговейно и беспристрастно ... Слава и благодарение Богу, который подвигнул мое сердце отправиться сюда и открыл мне путь»,— так в письме своим бывшим прихожанам рисовал положение Томас Велд, поселившийся в Массачусетсе весной 1632 г.3 Добавим: Велд был священником, а следовательно, лицом привилегированным и ревностным строителем «Нового Иерусалима».

Планы и проекты основания «Нового Иерусалима» Паррингтон назвал «планами и проектами Утопии», которую пуританам «предстояло создать на свободных просторах Америки»  4.

В «пуританской Утопии», как мы видели, с самого начала предполагалось четкое деление обитателей «города на холме» на бедных и богатых, на свободных и сервентов, на правящую аристократию и управляемый народ при исключительном влиянии конгрегационалистской церкви в лице ее священников как толкователей «слова Божьего». Так оно и складывалось в Массачусетсе. Одновременно предполагалось, что «Христово воинство»,

___________

1. Chronicles, р. 397—398, 399.

2. Имеется в виду: «Моисей взошел к Богу на гору, и воззвал к нему Господь с горы, говоря...» (Исход, XIX, 3 и далее).

3. Letters, р. 96—97.

4. Паррингтон В. Л. Указ. соч., т. 1, с. 37; см. также: Wertenbaker Th. J. Op. cit, p. 40, 340.

[78]

проникнутое «истинной» верой и единой волей к праведной жизни, приняв социальное неравенство как незыблемую основу «сообщества», добровольно и беспрекословно подчинится своим руководителям, которые поведут его бескорыстно и самоотверженно но «пути Господнему», сверяя свои шаги по Священному писанию. Именно эта часть проекта «пуританской Утопии» и была утопичной.

Иисус Христос, говоря словами Э. Джонсона, собирался создать «новые небеса и новую землю, новые церкви и новое сообщество». Однако английские эмигранты привезли с собой в Америку многовековые национальные традиции, социальные различия, общечеловеческие страсти. От некоторых из них они не хотели отказываться, от некоторых отказаться были не в состоянии в силу материальных интересов и человеческой природы. Не все были пуританами, пуританами-конгрегационалистами. В Виргинии и Новом Плимуте уже жили их соотечественники с другими воззрениями, вокруг обитали «дикари». «Истинная» вера и «праведная жизнь» понимались далеко не всеми одинаково. Если социальное неравенство и признавалось незыблемой основой общества, то составлявшие его люди стремились сохранить или занять в нем возможно лучшее положение. Если Уинтрона устраивало выпавшее на его долю «призвание» состоятельного человека и губернатора колонии, то сервента Рэтклифа вовсе не устраивало «призвание», выпавшее на его долю, как и печальный жребий оказаться высеченным, оштрафованным, изгнанным и даже лишенным ушей.

Это — крайние социальные ступени. Были еще высланный Мортон, наказанный Лини, старейшина Браун, даже Дадли, понимавшие свое «призвание» иначе, чем того хотелось Уинтропу. Были уотертаунцы и Уильяме, несогласные с магистратом в вопросе о взаимоотношениях церкви и светской власти. К этому следует прибавить религиозную нетерпимость и следование суровым, а порой безжалостным образцам Библии в определении наказаний, что вряд ли нравилось многим.

Иными словами, утопичность «пуританской Утопии», где ожидали социальной гармонии «истинно» верующих «воинов Христа», начала проявляться с первых дней строительства «города на холме», как любых планов и проектов создания социальной гармонии при наличии социального неравенства. Никакие оправдания или сокрытия этого неравенства не могут уничтожить вызываемых им противоречий, идеологической, политической и классовой борьбы. Эти противоречия и борьба только меняют

[79]

форму, усиливаются или ослабевают. Именно такую борьбу вели пуритане в Англии против социального неравенства феодальных отношении, олицетворяемых и поддерживаемых королем и англиканской церковью; пуритане создали для нее почву в Массачусетсе, устанавливая «справедливые», по «слову Бога» отношения социального неравенства. При политике, проводимой магистратом, указанная борьба, в зачаточной форме уже начавшаяся в колонии, могла только усилиться, а, насаждая социальное неравенство, магистрат не мог проводить иной политики.

Даже та борьба, которая закончилась, казалось бы, легкой победой магистрата над Мортоном, Гардпнером, Линном и Рэтклифом, на деле не кончилась. Пострадавшие рассказали в Анг-лии о нетерпимости в Массачусетсе к приверженцам официальной церкви, о претензии тамошних властей на полную самостоятельность в управлении колонией, о судопроизводстве, которое, по их словам, противоречило английским нормам. Деятели Совета Новой Англии, Горджес и Мэйсон, давно уже добивавшиеся отмены хартии Массачусетской компании, не преминули воспользоваться появлением в Лондоне нужных им людей. Они помогли им составить и доставить в Тайный совет развернутую жалобу, в которой массачусетсцев обвиняли «в преднамеренном мятеже, желании отречься от верности королю, от церкви и законов Англии», а также в том, что священники и остальные поселенцы «бранят английское правительство, церковь, епископов и т. д.».

Находившихся в Англии представителей компании — Сэлтонстолла, Хамфри, Крэдока, Даупинга — вызвали в Тайный совет. Они горячо защищали своих единомышленников. «Бог и Защитник соблаговолил так воздействовать на лордов, а потом и на Его Королевское Величество», что все дело кончилось в пользу бостонцев. Король будто бы заявил, что «не намерен навязывать... церковных церемоний», и рекомендовал «строго наказать тех, кто вредит губернатору и колонии (У, I, 101).

Известие о случившемся дошло до Уинтропа в 20-х числах февраля 1633 г., когда идущий в Массачусетс корабль «Уильям энд Джейн» зашел в Новый Плимут. 4 марта на своем судебном заседании магистрат принял постановление: «Томаса Декстера заковать в кандалы, лишить гражданских прав и оштрафовать на 15 ф. ст. за оскорбительные мятежные речи, направленные против установленного здесь правления» 5. Иначе говоря, ободренные новостью твердо стояли на своем. Тем не менее уверен-

_________

5. Earle А. М. Curious Punishments, p. 5.

[80]

ности в полном устранении опасности не было. Ее стало еще меньше, когда на корабле «Уильям энд Джейн» в Бостон приплыл Коддингтон и рассказал подробности дела.

24 июля собрали магистрат. Обсудили текст письма, отправляемого в Англию, с возражениями па жалобы Горджеса и с отчетом о делах колонии (У, I, 103, 105). Насколько можно судить, все было выдержано в духе обычной дипломатии, используемой в отношениях с официальными английскими властями 6. Письмо подписали все ассистенты, кроме Дадли. Будучи более прямолинейным, может быть, более честным, он не пожелал ставить свое имя на документе, в котором епископов называли «преподобными» (reverend), где утверждалось, что местные церкви «следуют догматам церквей Англии», а король именовался «священным» (sacred), а не «благочестивым» (saiictus) 7.

Так дали о себе знать противоречия, возникавшие внутри еще небольшой колонии, напоминая Уинтропу слова пророка: «Не могу исцелить ран общества» (Исайя, III, 7). Но, думая о них, губернатор имел в виду поведение Дадли, беспокойных поселенцев Уотертауна, людей, караемых за уголовные преступления, и не замечал самой глубокой рапы, а именно несовершенства общественного устройства. Оп видел ее в сфере нравственной.

Именно к этой сфере относил Уинтроп недовольство сервентов условиями своего существования. Подневольное положение сервентов считалось нормальным. Проявляемое ими недовольство, которое выражалось в единичных фактах возмущения, побегах, поджогах, порой кражах или пьянстве, воспринималось как «пороки черни». Так фиксировалось в документах. Однако социальный инстинкт губернатора, инстинкт имущего, здесь, в Массачусетсе, где Уинтроп и другие руководители колонии сами должны были обеспечивать охрану своих интересов и отвечавшего этим интересам режима, проявлялся с особой силой.

Яркой иллюстрацией к сказанному является запись в «Журнале» Уинтропа о гибели в августе 1633 г. двух сервеитов, утонувших в море (У, I, 103—104). Автор «Образца христианского милосердия» упоминает об их гибели не только без сожаления, но и с явным злорадством и усматривает в ней «кару Божью». За что же были наказаны не названные по имени сер-

________

6. Представление об этом могут дать письма Элиота и Уинтропа того времени (Letters, р. 105,113).

7. Переведено по смыслу говорившегося (перевод па русский может быть и однозначным).

[81]

венты (как и в большинстве других случаев, когда речь шла о сервентах) колониста «Муди из Роксбэри»? Один — за «непристойное» поведение, ибо заявил, что «если бы ад был в десять раз горячее, то !и тогда он предпочел бы оказаться в аду, чем служить своему хозяину, и т.д.» (У, I, 103—104). Этот сервент полагал, что, прояви он большую осмотрительность, ему удалось бы приехать в колонию свободным работником и получать за свой труд хорошую плату. Рассказывая об этом, губернатор выражал удивление, так как, по его мнению, хозяин обращался с сервентом «очень хорошо».

«Обращаться очень хорошо» со своим сервентом для Унитрона, как и для «Муди из Роксбэри», означало только не причинять увечий, не доводить до гибели явными физическими истязаниями (вспомним постановление 1630 г.). Поэтому, делая однажды запись о побеге сервента, как о поступке, достойном осуждения и наказания (это было вне сомнений), Уинтроп не назвал мотивов побега (У, I, 119). Бегство сервента рассматривалось как преступление в принципе заведомо более тяжкое, чем действия хозяина, которые могли побудить сервента к побегу. Сервент — непременный носитель «пороков черни» — всегда представлялся хозяевам потенциальным преступником. Поэтому губернатор не задумался над тем, за что понес «кару Божью» второй утонувший сервент колониста Муди, за которым не числилось никакой провинности.

«Как ничто не может быть сделано без рабочих рук, так не может быть получена большая выгода до тех пор, пока увеличение числа людей не сделает рабочую силу дешевой»,— сформулировал 20-летний сын Сэлтонстолла 4 февраля 1632 г. в письме на родину  8. Четкая формула буржуазного предпринимателя в устах юноши на заре буржуазной эры в Англии и формировавшихся буржуазных отношений в Массачусетсе.

Дешевой рабочей силы в колонии не было. Практика Виргинии и Нового Плимута показала, что индейцы стать такой силой не могли. Они сопротивлялись порабощению и, принуждаемые к подневольному труду, погибали. Вербовка сервентов, их перевозка через океан и самое скудное содержание требовали и при большой, даже жестокой бережливости немалых затрат, а срок контракта когда-то неизбежно истекал, хотя бы теоретически.

В этих условиях, когда не было не только дешевой рабочей силы, но и ее вообще недоставало (с тех пор как растерянность

_______

8. Letters, р. 92.

[82]

первых дней и отсутствие продуктов, как мы помним, вынудили «пойти на большие потери» и «дать свободу» брошенным и некормленым сервентам), хозяева были кровно заинтересованы в твердости контракта. Поэтому избавиться от него сервент не мог ни в коем случае. Таков был неумолимый местный закон. Чтобы его соблюдали сердобольные или великодушные люди, за предоставление свободы своим сервентам они подвергались штрафу 9. Личная несвобода законтрактованного была единственной надежной гарантией удержать рабочую силу. Стремление хозяев сделать ее дешевой (удлинение рабочего дня, неусыпный надзор, наказания «за леность» и т. д.) приводило к тому, что многие сервенты погибали, не отслужив причитавшегося срока, тем более что сроки контрактов нередко продлялись судом магистрата.

Острая потребность в «белых рабах» (они заменяли в колонии «свободный труд» обездоленных, находивший все большее применение в метрополии) заставляла магистрат принимать меры против жестокости некоторых хозяев, которые калечили или доводили своих работников до гибели. Но защите подлежал не сервент и человек, а необходимый хозяевам институт сервентов, рабочая сила. Ее пытались пополнять, осуждая на принудительный труд свободных колонистов. Так, в 1633 г. за кражу строительных материалов магистрат приговорил одного из поселенцев к бичеванию, двойному возмещению убытков и трехгодичной службе в качестве сервента. Его дочь — вероятно, соучастницу кражи — приговорили вместе с ним к 14 годам службы 10.

Но вернемся к «мятежному» сервенту из Роксбэри. Не зажил бы он вольготно и в достатке, будь он, как мечтал, свободным наемным работником. Вспомним первое постановление об условиях их труда в колонии. Оно было повторено в ноябре 1633 г. Магистрат распорядился, чтобы заработок специалистов-строителей не превышал 2 ш. в день, а прочих работников — 18 п. (У, I, 112).

Мера эта, по словам Уинтропа, вызывалась необходимостью пресечь вредоносное действие высокой оплаты труда, которая стимулировала пьянство, курение и праздность работников, а также непомерное потребление ими товаров, что вело к росту цен на них, без того высоких. Иначе говоря, работники, не считая их дурного поведения, были повинны в нехватке товаров и росте цен, и отсюда — в вызванном этим недовольстве колонистов, тем

_________

9. Morris R. В. Government ami Labor in Early America, (i. 590. 10 Ibid., p. 346.

10. Ibid. p. 346.

[83]

более при низком урожае (У, I, 105). Чтобы заглушить это недовольство, писал Уинтроп, магистрат вынужден был установить максимум цен. Они не должны были превышать те, что существовали в Англии, более чем на 4 п. на 1 ш. Но так как виновными в поднятии цен считались работники, а не купцы, которые их действительно повышали, а также трудности доставки, то максимум цен не распространялся на особенно дефицитные товары (в частности, на растительное масло, сыр, вино). И не высказывалось никакого опасения, что купцы или состоятельные колонисты могут скупить гораздо больше товаров, чем работники, и одновременно предаваться тем же порокам, если не большим. Ведь как бы ни был относительно велик заработок работника, он не мог обеспечить особых излишеств.

Логика Уинтропа соответствовала теории «земного призвания».

Призвание работников — работать. «Излишняя» оплата их труда мешает им следовать призванию, а значит, служить собственному и общему благу в системе «предопределенных» человеческих отношений, порождает праздность и пороки, способствует грехопадению.

В том же 1633 г. магистрат принял постановление, согласно которому никто «не имел права бездельничать и тратить время без пользы» под страхом наказаний, налагаемых судебным решением магистрата, и которым предусматривалось, чтобы местные констебли «проявляли чуткую бдительность в выявлении нарушителей, особенно скандалистов, гуляк и курильщиков» 11. Постановление, дававшее властям не только право на преследование «порочных» лиц, но и возможность злоупотреблять этим правом.

Призвание торговцев — торговать. Торговля ведется для получения прибыли. Чем больше прибыль, тем вернее путь призванного торговать, тем больший его вклад в пользу общества, тем усерднее «служение Богу». Хотя в обиходе пуритан было принято апеллировать к образу Христа, изгонявшего менял из храма, и к его словам: «Трудно богатым войти в царство небесное» (От Матфея, XXI, 12; XIX, 23, 24),— роль бессребреника не считалась героической. Признавалось похвальным жертвовать на церковь и на бедных, но в меру: не разоряя себя (не нанося ущерба своему «призванию»), не развращая церковь (дабы не уподобилась католическому «капищу»), не поощряя пороков и праздности бедных (не мешая их «призванию»). Поэтому упоми-

_________

11. Foundations, vol. I, p. 410.

[84]

навшееся личные расходы губернатора на строительство «Нового Иерусалима» не остались без вознаграждения. Постановлением магистрата от 7 июля Уинтропу назначалось получить из казны 150 ф. ст. за личные труды и заслуги, а кроме того — 200— 300 ф. ст. в возмещение истраченного им на общественные нужды (У, 1,102).

Члены магистрата все же ввели максимум цен. Он мог задеть кого-то из колонистов, в частности «богатого джентльмена» Джона Хейнса и других «состоятельных людей», прибывших в ноябре на «Гриффине» (У, I, 106) и, возможно, сбывавших втридорога привезенные с собой товары.

Магистрат вынужден был считаться с недовольством, которое проявляли колонисты, возмущенные безудержным ростом цен, и которое могло вызвать новую волну бегства, новые жалобы королевским властям на руководителей колонии, даже угрозу самому ее существованию. Вводя максимум, магистрат выступал защитником основной массы колонистов, но одновременно — собственных членов и других «аристократов»-старожилов от конкуренции состоятельных новичков, а всех местных торговцев — от разорительной конкуренции заезжих английских купцов.

Трудно сказать, четко ли все это представляли себе члены магистрата, но действовали они именно в этом направлении. Это определялось их положением и интересами. Они защищали себя и свою колонию, свой «Новый Иерусалим». То, в чем они вынуждены были ограничить себя и других состоятельных людей, вводя максимум цеп, они старались совместно с ними компенсировать за счет наемных работников и сервентов. На помощь приходили соответствующие или приспосабливаемые пуританские идеи. Эти идеи хорошо служили и легко адаптировались, так как определялись потребностями развивавшихся в Европе буржуазных отношений, устанавливаемых теперь в Массачусетсе, при всех особенностях его колониального бытия, которое обусловливало временное вынужденное ограничение свободного предпринимательства, существование «белых рабов».

На «Гриффине», кроме упоминавшихся «состоятельных людей», прибыли также священники Джон Коттон, Томас Гукер и Сэмюэл Стоун. Это были видные представители новой волны пуританской эмиграции. Ее вызвали усилившиеся гонения на нонконформистов после назначения Лода в августе 1633 г. архиепископом. Коттона, хорошо знакомого руководителям колонии, дворянина по происхождению, человека небедного, попросили остаться в Бостоне, тем увеличив число тамошних «аристокра-

[85]

тов». Его сразу приняли в местную конгрегацию, избрав проповедником. Гукер и Стоун отравились в Ньютаун.

Как только упомянутые люди оказались в Америке, первой заботой магистрата и церковных старейшин стало благоустройство их жизни. Учитывая путевые расходы Коттона и траты на строительство дома, из которого он решил переехать, конгрегация постановила выдать ему 160 ф. ст., собранных у прихожан, на прокормление и строительство нового дома (У, I, 106—111). Заодно утвердили размеры содержания бостонского священника Вильсона. То же происходило в Ньютауне, где Гукер и Стоун стали соответственно пастором и проповедником.

Разумеется, пет ничего предосудительного в возмещении расходов, понесенных губернатором в связи с общественными нуждами, как и в вознаграждении его за труды, действительно не-малые, тем более, если учесть, что он нес свои нелегкие обязанности, превозмогая тяжелое горе — гибель двух детей. Нет ничего странного в содержании приходом своих священников. Не может удивить и различие в доходах губернатора, священников и работников. Это различие сохраняется и через 350 лет после описываемых событий, и не только в США. Мы просто отмечаем обнаруживавшиеся признаки социального неравенства. А где есть социальное неравенство — есть недовольные. Где растет неравенство — растет недовольство. В «Журнале» Уинтропа приведены факты, относившиеся к концу 1633 г., которые можно рассматривать как симптомы этого недовольства. Судя по характеру записей, губернатор не придавал этим фактам того серьезного значения, которое они имели, повлияв и на его судьбу, и на жизнь колонии.

Один из них — недовольство колонистов повышением цен, что отмечено в «Журнале» в ноябре 1633 г. Обратимся к записи от 5 декабря: «Господь дал Коттону возможность — после долгих раздумий — установить с помощью Священного писания, что содержание священника, так же как другие нужды церкви, должны оплачиваться из общих сумм, или казны, которая должна пополняться из еженедельных поступлений; с этим согласились» (У, I, 116). Простая констатация случившегося. Однако случилось нечто большее, чем подразумевали участники события, включая автора «Журнала». Коттон сделал первый шаг по пути, ступая по которому, он постепенно превратится в главного идеолога теократии Массачусетса. «С этим согласились». Но все ли? Убеждал ведь кого-то Коттон. С этим согласились, но не соглашались с другим. Так, пастор сейлемской церкви Скелтон и вер-

[86]

Первые фортификации.

нувшинся летом в Сейлем Роджер Уильяме 12 возражали против намечавшегося по какому-то делу созыва в Бостоне совещания священников. Они усмотрели в замысле бостонцев покушение на независимость церквей и попытку синодального управления

________

12. Магистрат, насколько можно судить, но препятствовал возвращению священника. Вероятно, надеялись, что взгляды его изменились, так как он к тому времени поссорился с пилигримами Нового Плимута. Иметь па своей стороне эрудированного и популярного богослова было весьма выгодно. Суть разногласий Уильямса с плимутцами, как видно, еще не стала известна пуританам. Состояла она в том, что священник не мог мириться с развивавшимся тогда сближением идеологии и общественного уклада Нового Плимута с теми, которые насаждали у себя руководители пуританской колонии. Отсюда начинавшийся вновь конфликт между последними и Уильямсом.

[87]

ими, «ведущую к пресвитерианству или суперинтендантству» (У, I, 112—113). Уинтроп называл опасения сейлемцев беспочвенными, но последующие события доказали их основательность.

Продолжалась борьба вокруг вопроса о прерогативах губернатора и полномочиях магистрата. Ньютаун, где обосновался Дадли, отказывался, как когда-то Уотертаун, посылать людей или вносить деньги для сооружения укреплений, возводившихся вокруг Бостона (У, I, 113—114). На совещании 11 ноября, где обсуждался размер содержания священников, недавно приехавший ассистент Коддингтон обвинил Уинтропа в том, что тот присвоил себе право распределять земельные участки и «лишил остальных свободы» (У, I, 114). Коддингтон мог стать союзником Дадли по каким-то личным мотивам. Его, как и некоторых других «состоятельных людей», могла не устраивать политика магистрата и губернатора, сдерживавшая спекуляцию и неограниченный захват земель. Может быть, он имел в виду конкретную меру — постановление от 3 марта 1633 г., согласно которому отдельным лицам запрещалось без разрешения магистрата покупать землю у индейцев 13. Так или иначе оппозиция Уинтропу внутри магистрата усиливалась.

Упомянутое постановление от 3 марта затрагивало отношения колонистов с индейцами. Как в Новом Плимуте и Виргинии, местные индейцы были миролюбивы и проявляли к прибывшим англичанам искреннее доброжелательство, помогали им, спасали от голода 14. Когда начался неизбежный процесс вытеснения аборигенов с их земли, отношения, естественно, осложнились, начали возникать трения. С прибытием в страну экспедиции Эндикотта, говоря словами Эдварда Джонсона, «убедившись в плохом характере соседей-индейцев, наиболее смелые из поселенцев начали обосновываться группами в разных местах, беря тамошнюю землю в свою собственность» 15.

Уинтроп и его ассистенты, испытывая многочисленные трудно-

_______

13. Hilike у Ch. /. Op. cit., p. 124.

14. Chronicles, p. 349—350, 352.

15. Johnson's Providence, p. 45.

[88]

сти начального периода колонизации, старались не провоцировать осложнений с соседними племенами. Если кто-либо претендовал на участок, который находился заведомо в пределах индейской деревни или на территории, которую индейцы считали своей, магистрат стремился, чтобы была осуществлена «законная» сделка и участок был «куплен» (как и в других колониях, когда использовался такой прием, за какую-нибудь мелочь). Задача облегчалась тем обстоятельством, что прибрежные племена Массачусетской бухты к приезду пуритан буквально обезлюдели от болезней, завезенных туда европейцами ранее, особенно от чумы. До появления белых эти племена насчитывали около 4,5 тыс. человек. К 1630 г. 75% умерли 16. Эпидемии то и дело вспыхивали вновь. Наиболее сильные и воинственные индейские племена — пекоты и наррагансеты — обитали в еще не освоенной части колонии.

Для поддержания мирных отношений с соседями магистрат проявлял знаки внимания к вождям и старался соблюдать внешнюю справедливость при разрешении частных споров между индейцами и колонистами. Так, судили и подвергли бичеванию юношу, пытавшегося соблазнить жену индейца; то же сделали с сервентами, укравшими у индейцев зерно. Их хозяина, участвовавшего в краже, приговорили к штрафу в 5 ф. ст. и возмещению убытков (У, I, 67, 68). Уклонились от мести, когда получили известие об убийстве индейцами мехоторговца Уолтера Бэгналла и его сервента Джона П., поскольку, как замечал Уинтроп, «этот Бэгналл... был испорченный человек и причинил индейцам много зла» (У, I, 69). Во время очередной эпидемии оспы, уничтожившей почти целиком два соседних племени, некоторые колонисты ухаживали за больными. Пользуясь случаем, внушали своим «пациентам» необходимость умереть христианами, порой достигая успеха (У, I, 114—115) 17. Пользуясь случаем, захватывали у погибавших неофитов землю. «Что касается туземцев,— писал в Англию Уинтроп в мае 1634 г.,— то они почти все умерли от оспы, таким образом Господь предоставил нам право на то, чем мы владеем» 18.

__________

16. Cook Seh. F. The Indian Population of the New England in the Seventeenth Century. Berkley, 1976, p. 30—32.

17. К этому свелась тогдашняя миссионерская деятельность пуритан. обязанных хартией (и «миссией в дебри») уделять этой деятельности основное внимание.

18. Letters, р. 116.

[89]

Постановление от 3 марта 1633 г. было направлено на прекращение участившихся, как видно, недоразумений, вызванных действиями колонистов типа Уолтера Бэгналла. Поэтому так забеспокоился Уинтроп, когда ему в конце того же года стало известно о «Трактате» Роджера Уильямса, в котором четко формулировалось то, чего не умели сделать индейцы: их неотъемлемое право на американскую землю.

«Трактат» был в свое время представлен магистрату Нового Плимута. Уильяме оспаривал в нем законность владения землей в колониях, основанного на чьем бы то ни было пожаловании, дарении и т.д., если на это нет согласия местных жителей-индейцев: «И королевский патент не может дать такого права, как ничто другое, кроме договоренности с туземцами» (У, I, 116), 19.

Прослышав о «Трактате», Уинтроп срочно затребовал рукопись и вызвал к себе Дадли для совещания. Оба были шокированы не только тем, что писал Уильяме, но и дерзостью, с которой тот отрицал королевские прерогативы на пожалование земли в Америке. Действительно, Уильяме осмеливался в связи с этим называть Якова I и Карла I узурпаторами, богохульника-ми и лгунами. Это явно противоречило избранной пуританами дипломатии в отношении королевской власти. Зачем Уильяме «провоцирует против нас недовольство короля и вкладывает в его руку меч, чтобы тот уничтожил нас», задавал себе вопрос Уинтроп, составляя список аргументов, с которыми хотел выступить против «Трактата» 20.

В магистрате решили посоветоваться «с самыми рассудительными священниками». Те «очень строго осудили заблуждение и самонадеянность м-ра Уильямса». Постановили вызвать его на следующее судебное заседание магистрата. Уведомленный об этом Уильяме, против всяких ожиданий, прислал «очень смиренное» письмо. Он объяснял, что «Трактат» написан не для широкого распространения — только чтобы ознакомить с проблемой губернатора Нового Плимута. Он предлагал даже сжечь рукопись. Ту же позицию занял Уильяме на заседании магистрата. Казалось, дело этим закончилось (У, 1,116—117).

Оно бы и закончилось, если бы теоретические вопросы права, поднятые Уильямсом, не затрагивали реальных сторон жизни

______

19. Кроме прочих, вопрос о правомочиях индейцев и связанный с этим «Трак-тат» — одна из причин расхождения Уильямса с руководителями пилигримов.

20. Winslow О. Е. Op. cit., р. 110.

[90]

Массачусетса. Не прошло и месяца после окончания дела, как Уинтроп получил сильно озаботившее его сообщение об убийстве индейцами капитана Джона Стоуна. Последний сравнительно недавно отправился на своей пиннасе из Бостона торговать, на р. Коннектикут, где пекоты препятствовали прохождению европейцев в их владения. По этой или какой-то другой причине возникла ссора. В завязавшейся стычке непрошеный гость и семь человек его команды погибли. Уинтроп и остальные члены магистрата очень хотели покарать индейцев. Однако пекоты славились храбростью и были далеко. Так как Стоун прибыл в Бостон из Виргинии, направили туда донесение о случившемся, побуждая тамошнего губернатора свести с индейцами счеты. Сами же решили «обсудить дальнейшие шаги» (У, I, 118).

Именно гибель Стоуна, как видно, побудила руководителей колонии вернуться к обсуждению «Трактата» Уильямса. Пекоты, разумеется, не читали его, но действовали они согласно изложенному там принципу: земля, на которой жили наши предки и живем мы,— наша земля; мы се хозяева, мы ею правим, мы вершим на ней суд. На этот раз «Трактат» обсуждался магистратом совместно с бостонскими священниками, что должно было придать возможному решению большую весомость (и было одним из частных проявлений теократических тенденций). «Трактат» осудили, но сочли, что «он не так вреден, как показалось вначале». Тем не менее постановили потребовать от Уильямса отречения от изложенных в «Трактате» идей или принесения присяги на верность королю (У, 1,119).

Что произошло в связи с этим делом дальше, неизвестно. Но, зная Уильямса, легче всего предположить, что проявленная им вначале несвойственная его характеру уступчивость объяснялась желанием или необходимостью предотвратить какую-нибудь серьезную опасность, может быть, вновь нависшую над ним и его семьей опасность изгнания, теперь — без возможности укрыться в Новом Плимуте. Бели это и было так, то, как показывает его дальнейшая жизнь, он проявил лишь минутную слабость или подчинился каким-то чрезвычайно важным обстоятельствам.

Известие о гибели Стоуна и второе разбирательство «дела Уильямса» приходились уже на январь 1634 г. К этому времени в колонии начала работать первая водяная мельница, принадлежавшая Дам меру из Роксбэри. Нашел свое место в Массачусетсе «первый бизнесмен Америки» — бывший пилигрим Эллертон, развернувший здесь во всю ширь свои коммерческие таланты, которые стесняла патриархальность и бедность плимутцев. В Бо-

[91]

стоне в марте построили рынок, где колонист Сэмюэл Коуль открыл первый постоялый двор, а купец Джон Koran построил первую лавку.

В том же 1634 г. был принят закон, который запрещал давать на каких бы то ни было условиях землю бывшему сервенту до того, как будет доказано, что он проявлял верность все время своей службы у хозяина 21. Утвердился «суд графства» (county court): два ассистента в определенные промежутки времени наезжали в поселки для разбора небольших уголовных дел и местных тяжб. При обнаружении серьезных преступлений они передавали дело суду магистрата. Этот суд приговорил колониста Роберта Вея к принудительному труду в качестве сервента на колониста Уильяма Элма до тех пор, пока он не отработает долга в 4 ф. ст.

Тогда же констебли получили приказ без какого-либо расследования подвергать порке сервента, прежде уже наказанного за побег, а теперь задержанного без специальной отпускной записки вне пределов земли своего хозяина 22. К обычному уголовному наказанию за совершенный проступок или преступление стали нередко добавлять позорящее. Провинившихся обязывали нашивать на одежду яркого цвета букву, с которой начиналось слово, определяющее проступок: «Д» (Drunkard — пьяница), «А» (Adulterer, -ess — прелюбодей, -ка) и др. 23  При строгости нравов и ханжестве пуритан носитель такого знака подвергался очень часто жестокому остракизму, порой пожизненному, особенно тяжелому для женщины в суровом необжитом краю 24.

В апреле 1634 г. магистрат распорядился, чтобы во всех поселениях была проведена перепись, осмотр и обмер домов, а также земельных участков (У, I, 122), дабы «имелась достаточная гарантия для каждого свободного жителя, его наследников и доверенных лиц в принадлежности ему имеющегося наследственного имущества или того, которое он имеет в этих домах и на этой земле, или которым располагает в качестве свободного арендатора (franke-tenements)»  25. Кроме прямого назначения регистрации имущества и, возможно, налоговых целей 26, а также сдер-

__________

21. Myers G. Ye Olden Blue Laws. New York, 1921, p. 15.

22. Morris R. B. Government and Labor in Early America, p. 356—357, 438.

23. Подробнее см.: Earle A. M. Curious Punishments, chap. 7.

24. Обычай, нашедший яркое отражение и осуждение в романе американского писателя Н. Готорна «Алая буква» {Hawthorne N. The Scarlet Letter).

25. Morris R. B. Studies in the History of American Law. New York, 1930, p. 71.

26. Систему налогообложения установить точно но удается. Величина налогов с 1634 г. определялась специальными комитетами, насколько можно судить, в соответствии с размером собственности. Комитеты составлялись из виднейших колонистов (Rutman D. В. Winthrop's Boston, p. 209— 210).

[92]

живания непомерных земельных аппетитов, имелась еще одна. Подходило время созыва очередного Общего собрания. На нем ожидали обсуждения вопросов, уже поднимавшихся Дадли и Коддингтоном новых требований о принятии во фримены. Наличие данных о законности владения движимостью и недвижимостью могло помочь Уинтропу и его сторонникам в политике ограничения числа фрименов, пополнения их из среды наиболее состоятельных и лояльных им колонистов.

Цели поддерживания и укрепления власти губернатора и магистрата служило отданное тогда распоряжение о приведении к присяге на верность существовавшему режиму не только фрименов, но и остальных свободных колонистов (У, I, 122). Той же цели служило нововведение, которое намеревался осуществить Уинтроп, рассылая извещения о созыве Общего собрания: он предписывал, чтобы вместо всех фрименов колонии в Бостоне собрались от каждого поселка по два делегата (У, I, 122). Здесь произошла осечка.

Делегаты поселков действительно прибыли. Но заранее и не для того, чтобы заменить собой остальных фрименов. Они потребовали, чтобы им выдали скрываемую от колонистов хартию для ее досконального изучения. Занявшись этим, делегаты убедились в наличии у фрименов прав, позволявших им ограничить власть магистрата. Они признали предписание губернатора неза-

[93]

конным и настояли, чтобы он объяснил свой поступок 27. Уинтроп отвечал, что всерастущее число фрименов неизбежно затруднит работу Общих собраний; что для подготовки новых законов необходимы достаточно знающие или подготовленные люди, а не просто имеющие право голоса; таких людей и должны направлять отдельные поселки в Бостон в качестве своих представителей (У, I, 122—123). Какова при этом будет роль Общего собрания, Уинтроп не уточнял, но, как можно понять, она должна была ограничиться тем, что современным языком называется «штамповкой» готовых законов. Законы же, явно надеялся Уинтроп, будут составляться под непосредственным руководством и контролем губернатора и ассистентов, чей авторитет не мог не оказывать влияния на собравшихся фрименов (делегатов).

14 мая 1634 г. началось Общее собрание, длившееся три дня и проходившее «при большом возбуждении присутствовавших»  28. Главным оратором от делегатов выступал упоминавшийся Израэл Стоутон. Приняли вновь отредактированный текст присяги фрименов  29. В ней не было никакого упоминания о лояльности королю, но каждый фримен «территории, входящей в территорию данного сообщества», обязан был поклясться, что он «добровольно признает себя подданным правительства этого сообщества», а также поклясться «в верности и преданности этому правительству», оказывать ему помощь и поддержку «лично и своим состоянием», а также выявлять заговорщиков. Но было там и обязательство при обсуждении главных вопросов, которые решаются фрименами, «высказывать свое мнение и голосовать в соответствии с велением собственной совести... не считаясь с авторитетом какого-либо лица или своими симпатиями».

Собрание приняло во внимание предложение Уинтропа о делегатах: «...фримены каждого места поселения (plantation)  30 будут иметь право избирать двух или трех человек от каждого поселка (town) перед каждым Общим собранием для обсуждения вопросов, которые, по их мнению, должны рассматриваться на

___________

27. The Puritan Tradition in American, p. 152; Miller P. Orthodoxy in Massachusetts, p. 231; Channing E. Op. cit., vol. I, p. 344; Hilkey Ch. J. Op. cit., p. 17—18.

28. The Puritan Tradition in America, p. 152.

29. The Foundations, vol. I, p. 294—295.

30. Здесь имеется в виду, как можно определить, любое поселение, лишь бы в нем проживали фримены, а применительно к тому времени и месту — отдельные фермы («хутора»).

[94]

Общем собрании... Делегаты, избранные фрименами от поселков для защиты интересов этих поселков в делах всего сообщества, будут представлять своих избирателей и голосовать от их имени при обсуждении и принятии законов, при распределении земли и т. д., а также при решении других дел сообщества, которые должны решаться фрименами, исключая только избрание магистратов и других должностных лиц, когда каждый фримен должен голосовать лично» (У, I, 123, сн. 1).

Как можно видеть, инициатива Уинтропа обернулась против него. В обязанность делегатов входило «защищать интересы своих поселков», «представлять своих избирателей и голосовать от их имени». Роль Общих собраний, по сравнению с прежней, увеличивалась  31. Как предписывалось хартией, Общее собрание должно было впредь созываться четыре раза в год. Только Общее собрание могло принимать фрименов, только оно в составе всех фрименов (или большинства) на своей весенней сессии могло избирать (или снимать) членов магистрата и важнейших должностных лиц. Исключительной компетенцией собраний стало решение вопросов налогообложения, распределения земли, окончательного утверждения прав па земельные владения и другое имущество. Все эти прерогативы собрания фиксировались в упоминавшейся присяге фримена. Число фрименов возросло до 200 32.

Уже на текущем собрании 24 его участника (вероятно, из представителей, приехавших заранее) выступали не только от своего имени, но и как полномочные делегаты отдельных поселков (по три человека от Ньютауна, Уотертауна, Чарлзтауна, Бостона, Роксбэри, Дорчестера, Сагуса и Сейлема)  33.

Утвердив свое право законодателей, учредив институт делегатов, а вместе с этим и частичное самоуправлепие поселков, фримены не остановились на этом. Демонстрируя свою власть и наказывая амбициозность Уинтропа и его единомышленников, новым губернатором они избрали... Дадли! Заместителем губернатора — Людлоу, а новым ассистентом — недавно прибывшего «богатого джентльмена» Джона Хейнса. Предвидя интриги и сведение счетов, избирали впервые тайно, создав прецедент. После

__________

31. The Foundations, vol. I, p. 295: Hilkey Ch. /. Op. cit., p. 18—19; And¬rews Ch. M. The Colonial Period, vol. I, p. 442—443; Johnson's Providence, chap. 28.

32. По предположениям Уинтропа, колония насчитывала тогда более 4 тыс. человек (Letters, р. 115).

33. Такое представительство — по три депутата от поселка — сохранится до 1638 г.

[95]

этого тайное голосование стало правилом. Деятельность прежних ассистентов подвергли суровой критике. Однако, как видно, учитывая, что она проходила в трудное время и требовала от них больших усилий, направленных па общее дело, всех их вновь избрали в магистрат.

Была, вероятно, опасность, что Уинтропа и кое-кого еще могли вывести из числа ассистентов. Во всяком случае Коттон для чего-то прочел на собрании проповедь, в которой доказывал, что член магистрата не может быть лишен своего поста без доказанного обоснования его непригодности к исполнению соответствующих обязанностей — из-за неспособности или по морально-этическим соображениям. Коттон пояснял: как не может быть лишен своего земельного надела его владелец без должного законного обоснования (У, I, 124—125). Уинтропа оставили в магистрате, но отвергли выдвинутый Коттоном принцип несменяемости ассистентов, чью должность он рассматривал как их собственность.

Известный ученый Перри Миллер назвал события, происшедшие на Общем собрании в мае 1634 г., «революцией» 34. Он употребил это слово не в его максимальном значении. Тем не менее, употребив его, он, несомненно, хотел подчеркнуть значительность происшедшего. Многие американские историки именно эти события считают началом представительной системы в управлении Массачусетсом, подчеркивая демократичность ее установления волей фрименов (в отличие, например, от виргинской Генеральной ассамблеи, статут которой определили в Лондоне). При этом американские историки иногда забывают, что идея представительства исходила от Уинтропа, а фримены составляли меньшую часть колонистов.

Однако майские события 1634 года действительно весьма значительны. Они обнаруживали в общественном организме колонии тенденции к развитию буржуазной демократии, той демократии, которая в Англии наглядно проявила себя в ходе революции, противоборствуя с монархией и абсолютизмом, а здесь, в Массачусетсе, с авторитарной политикой Уинтропа и его магистрата. Так в капле английского общества, занесенной предреволюционными ветрами в Америку, развивались в специфической обстановке экономические и социальные процессы, вызвавшие те самые ветры, которые занесли эту каплю на американскую землю.

___________

34.  Miller P. Orthodoxy in Massachusetts, p. 231; см. также: Wall R. E.t Jr. Op. cit., p. 10, 12, 26.

[96]

В отличие от Англии, Виргинии и Нового Плимута, где многое в буржуазном развитии затушевывалось (в Англии - сохранявшимися элементами феодальных отношений, в Виргинии — рабовладельческой плантационной системой, а в Новом Плимуте — элементами «крестьянско-плебейской ереси» в сепаратизме пилигримов), в Массачусетсе буржуазное развитие шло в более «чистом» виде с соответствующей пуританской идеологией, по «Образцу христианского милосердия». К этому вели усилия пуритан — «во имя Бога» и по «Его слову» — построить «город на холме», воздвигнуть «Новый Иерусалим» и осуществить проекты создания «пуританской Утопии». Процесс своеобразный и весьма поучительный, но отнюдь не исключительно массачусетский, новоанглийский или даже американский. Дело тут не в «некоторых просчетах» и «промахах», как писал Паррингтон, которого мы цитировали в начале этой главы. Такова судьба утопий.

Возвращаясь к Общему собранию, отметим, что Уинтроп встретил свое поражение мужественно и с достоинством. Он записал: «Это собрание приняло много хороших постановлений» (У, I, 125). Вероятно, правомерно объяснить такую позицию высокими гражданскими добродетелями бывшего губернатора, его смирением перед «волей Всевышнего». Однако невольно напрашивается мысль о том, что занятая им позиция — результат его неразрывной связи с формировавшимся общественным организмом. Связи не только персональной — социальной. Принципиальная буржуазная основа создававшихся общественных отношений была неосознанно искомой не только Уинтропом, но и всеми колонистами при самом различном отношении отдельных лиц и групп к конкретной форме власти, пределам ее разграничения, ее объему, а также при различном их отношении к своему месту в возникавшем обществе. Определяемое этим местом различие вело к социальным конфликтам и идеологической борьбе, которые должны были обостриться по мере крушения «пуританской Утопии».

[97]

Цитируется по изд.: Слезкин Л.Ю. У истоков американской истории. Массачусетс, Мэрилен. 1630-1642. М., 1980, с. 77-97.