Ост-Индская компания в Индии

По мере того как Индия становилась колонией, политика компании стала все более определяться результатами борьбы за участие английской промышленной буржуазии в колониальных прибылях. Это нашло свое выражение в растущей роли парламента в управлении Индией.

Впервые вмешательство парламента в дела компании непосредственно выразилось в 1773 г. в акте об управлении Индией. Как отмечалось выше, согласно этому акту, не компания, а корона назначала генерал-губернатора и членов Бенгальского совета, причем они не обязательно должны были быть служащим компании. Кроме того, этим актом устанавливался в Калькутте Верховный суд, причем главный судья и три младших судьи тоже назначались короной. Этот суд должен был судить британских подданных согласно английским законам. Впоследствии разгорелись жаркие споры о том, следует ли в понятие «британских подданных» включать не только англичан, но и индийцев. В 1775 г. Нанда Кумар был осужден по английским законам Верховным судом и повешен, но в 1780 г. Хейстингс выступил против решения Верховного суда, посадившего за налоговые недоимки раджу Касиджура в долговую яму. Хейстингс считал также, что Верховный суд имеет право наказывать служащих компании за неправильное исполнение ими судебных функций в провинции.

В 1784 г. при очередном пересмотре хартии компании оппозиция, выступавшая против ее привилегий и разоблачавшая злоупотребления ее служащих, состояла из самых различных элементов: купцов, которым монополия компании преграждала доступ в Индию, земельной аристократии, возмущавшейся политическим влиянием «набобов», партии вигов, считавшей, что тесная связь компании и короны угрожала основам английских «свобод», прогрессивных элементов в Англии, отмечавших, что компания держится взяточничеством и насаждает продажность в стране. Партия вигов, стоявшая у власти, внесла в 1783 г. билль, который должен был, с одной стороны, подорвать могущество компании, а с другой — передать значительную долю патронажа и влияния друзьям главы вигов — Фокса и его партии. Этот законопроект был провален путем различных маневров при активном участии короля Георга III. Власть перешла к Питту-младшему и партии тори.

Принятый парламентом акт Питта 1784 г. создавал видимость неприкосновенности власти компании. В действительности же в соответствии с ним кабинет министра назначал Контрольный совет, который должен был наблюдать за действиями директоров компании по важным политическим вопросам, а также Секретный комитет из трех директоров компании, непосредственно подчиняющийся Контрольному совету. Так важнейшие проблемы управления Индии перешли в основном из ведения компании к Контрольному совету, который стал постепенно превращаться в своего рода ведомство по делам Индии. Однако право назначения на все гражданские и военные должности (за исключением посылаемой в Индию английской армии) оставалось у директоров компании.

Виги, потерпевшие поражение в 1784 г. при отклонении билля Фокса, прибегли к иным методам борьбы. Они привлекли к суду Уоррена Хейстингса. Суд начался в 1788 г. в палате лордов, в торжественной обстановке и тянулся восемь лет. Обвинителями выступали лучшие ораторы Англии Э. Бёрк и Р. Шеридан, а материал им давал Фрэнсис. Хейстингс обвинялся в жестокости, несправедливости и коррупции. Главными пунктами обвинения были: война с рохиллами, угнетение раджи Бенареса и семьи навлба Ауда. По существу, главным обвиняемым была компания. Помимо воли инициаторов суда, приведенные на суде материалы ярко вскрыли методы хозяйничанья английских завоевателей в Индии и эксплуатации индийского народа в эпоху первоначального накопления, когда Англия, по выражению Маркса, «подорвала самую основу индийского общества, не обнаружив... никаких попыток его преобразовать» 1.

Однако именно полнота и яркость картины неслыханного разорения индийских народных масс ради колоссального увеличения доходов английских колонизаторов и привела к тому, что английская буржуазия, пожинавшая плоды колониальной эксплуатации Индии, не могла вынести Хейстингсу и компании обвинительного приговора. Осуждение Хейстингса было бы осуждением политики завоевания и грабежа Индии. Парламент знал, как сказал главный обвинитель на процессе Хейстингса Бёрк, что «сегодня палата общин судит преступников Индии, завтра (преступники Индии могут стать палатой общин» 2. В 1796 г. парламент торжественно признал, что Хейстингс «не виновен». Тем самым была дана санкция парламента на все зверства, подлоги и грабежи английских колонизаторов.

В дальнейшем вопрос об управлении Индией стал предметом парламентской борьбы при пересмотре хартии компании в 1813 г. В это время были уже завоеваны Майсур и основные маратхские владения, закончена вторая англо-маратхская война и созданы предпосылки для эксплуатации Индии как рынка сбыта. Поэтому вся английская буржуазия выступала против торговой монополии Ост-Индской компании. Акт 1813 г., не затрагивая привилегий компании в деле управления Индией, отменил торговую монополию компании, за исключением торговли чаем с Китаем. В то же время была усилена роль Контрольного совета как органа парламентского надзора над политической деятельностью компании. Таким образом, Индия все более начала превращаться в колонию всей английской буржуазии.

Дальнейшие перемены в положении компании произошли в 1833 г. Акт 1833 г., принятый по инициативе правящей партии вигов, оставил за компанией право управления Индией, но поставил ее под дальнейший правительственный контроль, введя в Бенгальский совет назначаемого короной чиновника, специально занимавшегося разработкой законодательства для всей Индии. Первым чиновником был назначен либеральный историк Англии Дж. Маколей. Практически, однако, выработанный им уголовный кодекс так и не был введен в жизнь.

Аппарат колониального угнетения Индии создавался постепенно, без коренной ломки. Когда торговая компания стала фактически правительством Индии и перед ней возникли совершенно новые задачи, она не создала нового механизма для их решения, а стала приспосабливать старый. Ее торговый аппарат постепенно превращался в чиновно-бюрократический аппарат управления огромной страной.

С политической точки зрения такой механизм управления Индией вполне отвечал задачам угнетения и выкачки огромных богатств из Индии в английскую метрополию. Однако по своей структуре он был громоздким, неповоротливым, а в ряде случаев просто становился помехой управления. Несмотря на строгое регламентирование всех функций, он давал полный простор произволу колониальной бюрократии. Этот уродливый аппарат управления Индией поглощал колоссальные средства. К концу рассматриваемого периода от 1,3 до 1,9 млн. ф. ст. в год тратилось по «гражданским и политическим» статьям, на военные расходы шли все возрастающие суммы (от 6,9 до 10,6 млн. ф. ст.), на содержание судов и полиции — от 1,6 до 1,8 млн. ф. ст. в год. Таким образом, только на один аппарат управления Индией тратилось в год свыше 13 млн. ф. ст. 3.

Маркс подверг подробному анализу структуру управления Индией, конкретно показав, как «олигархия вовлекает Индию в войны, чтобы дать занятие своим младшим сыновьям; плутократия распродает ее как на торгах, а бюрократия более низкого ранга парализует ее систему управления и увековечивает злоупотребления, как самое необходимое условие для увековечивания своего собственного существования» 4.

Органы управления компанией находились как в Индии, так и в Англии. Во главе компании в Англии стоял Совет директоров, избираемый собранием акционеров. После акта 1813 г. акционерами с правом голоса могли стать только владельцы акций от 1 тыс. ф. ст. и выше. Владелец акций на 3 тыс. ф. ст. получал два голоса, на 6 тыс. ф. ст. — три голоса, а на 10 тыс. ф. ст. — четыре голоса. В 1832 г., например, акционеров, пользовавшихся правом голоса, было около 2 тыс. человек, но 474 крупных акционера вершили все дела, так как они владели более чем половиной (1110) голосов. Избрав Совет директоров и объявив дивиденд (обычно максимально разрешенный законом — 10 ½ %, при среднем банковском проценте в Англии в 3 ½ —4%), собрание акционеров, т. е. «две тысячи пожилых леди и хилых джентльменов, владеющих индийскими акциями и интересующихся Индией лишь с точки зрения аккуратного получения дивидендов за счет индийских доходов», расходилось до следующего года. Совет директоров включал 24 члена, «единственное достоинство которых, — по меткому определению Маркса, — состоит в том, что они являются держателями акций на 1000 фунтов стерлингов» 5. Маркс отмечал, что «...Совет директоров является не чем иным, как подчиненным органом английских денежных магнатов» 6. Важным источником дохода и влияния директоров компании было право патронажа. Они предоставляли должности в Индии за деньги, за политическое влияние, за место в парламенте. Когда в 1833 г. в парламенте обвинили реакционного деятеля лорда Р. С. Каслри в продаже места клерка в Индии за место в палате общин, он воскликнул с негодованием: «Ведь это делается так же часто и постоянно, как солнце поднимаемся к полудню!»  7.

Совет директоров подразделялся на четыре комиссии: секретную, морского транспорта, торговли и складов и корреспонденции. Последняя посылала в Индию подробнейшие распоряжения по всем важным вопросам колониальной политики в ответ на послания Советов президентств. К посланиям обычно прилагался объяснительный материал, часто заключавшийся в документах по затронутому вопросу, собранных за несколько лет. За 15 лет, например, с 1814 по 1829, Совету директоров было переслано 12 414 фолиантов объяснительного материала. Маркс писал: «Им удалось превратить правительство Индии в одну огромную пишущую машину» 8.

Совершенно ясно, что ни Совет директоров, ни Контрольный совет не могли даже просмотреть все эти кипы бумаг, и, по выражению Маркса, «действительным Советом директоров, действительным английским органом управления Индией и т. д. является постоянная и безответственная бюрократия...» 9.

Послания директоров в Индию обсуждал Контрольный совет, который имел право вносить любые изменения, несмотря на протесты Совета директоров. По особо секретным вопросам (обычно касающимся внешней политики и взаимоотношений с индийскими феодальными княжествами) Контрольный совет мог непосредственно сноситься с губернаторами индийских президентств через Секретную комиссию Совета директоров, о чем Совет директоров в целом обычно не был даже осведомлен.

Вся эта сложная машина управления Индией была крайне неповоротлива и медлительна. Письма из Индии приходили в Англию через 6—8 месяцев после их отправки, а ответ откладывался на несколько месяцев, а то и лет, пока вопрос проходил все стадии рассмотрения в Совете директоров и в Контрольном совете и пока улаживались разногласия между этими двумя инстанциями. За это время положение в Индии могло радикально измениться. Поэтому-то фактически все текущие вопросы целиком решались губернаторами президентств и советами при них.

Три английских владения: Бенгалия, Мадрас и Бомбей— действовали почти независимо друг от друга, хотя в теории генерал-губернатор имел право временно отстранять Совет Мадрасского или Бомбейского президентств и самолично решать все дела.

Каждое президентство имело право вести самостоятельную переписку с Советом директоров и издавать свои решения, которые по одобрении их Верховным судом Индии имели силу закона на территории данного президентства. Таким образом, в Бенгалии, Мадрасе и Бомбее действовали разные законы. Это создавало много неудобств в торговых, промышленных и других гражданских делах. Английская же буржуазия требовала единства законов для всей британской территории в Индии.

Стремясь оставить весь аппарат управления и угнетения исключительно в руках англичан, колонизаторы провели в 1793 г. закон о том, что «все должности или посты, которые оплачивались жалованьем и приносили другие доходы на общую сумму, превышающую 500 ф. ст. в год, не могли предоставляться тому, кто не являлся присяжным служащим компании», и тем исключили всех индийцев. Однако аппарат компании съедал крупные суммы, и в целях его удешевления в 30-х годах XIX в. неоднократно поднимался вопрос о необходимости передать подчиненные должности индийцам, которым намеревались платить за ту же работу в 6—10 раз меньше, чем англичанам. В акте 1833 г. лицемерно устанавливалось, что ни один индиец в силу религии, рождения, происхождения или цвета кожи не должен лишаться права занятия любой должности в Индии. Но на практике под «любой» работой понимали только мелкую, низкооплачиваемую.

Среди английской администрации в Индии существовали различные мнения о методах управления Индией. Одни, как Уэлсли, действовали методами жестокого подавления всякого сопротивления, другие, как генерал-губернатор В. Бентинк (1828—1835 гг.), считали необходимым проводить политику реформ (при нем была ликвидирована секта тхагов, освящавшая совершаемые ею убийства соображениями религии, формально отменено самосожжение вдов — сати и т. д.). Были так называемые «ориенталисты» вроде Хейстингса, которые считали нужным изучать и поддерживать среди индийцев старую, феодальную идеологию; были и такие, как крупный чиновник сэр Томас Манро, введший земельно-налоговую систему райятвари, или губернатор Бомбея Маунтстюарт Элфинстон (1819—1827 гг.), которые, стремясь использовать индийцев на низшей административной работе, выступали за распространение среди них начатков западноевропейского образования. Однако, несмотря на эту борьбу направлений, все колонизаторы имели одну цель: укрепить английское господство в Индии, не останавливаясь ни перед чем. Так, либеральный Манро, будучи коллектором в Северных сиркарах в 1801—1805 гг., посылал карательные экспедиции, уничтожавшие целые деревни.

Важнейшим элементом колониального аппарата власти была сипайская армия. С помощью этой армии англичане завоевали Индию и с ее же помощью на новом этапе держали страну в узде. Численность армии в 1830 г. составляла 223,5 тыс. человек 10. После третьей англо-маратхской войны 1817—1819 гг. в Индии тридцать лет не велось войн: в войнах же за пределами страны принимала участие только небольшая часть индийской армии. Однако англичане не расформировали сипайские полки, которые исполняли фактически полицейские функции, иногда даже использовались колонизаторами при сборе налогов, а чаще для подавления всяких «беспорядков», т. е. выступлений против британской власти в Индии. Отвыкнув от походов и боевых действий, армия индийских сипаев начала терять боеспособность, однако английских .завоевателей Индии это мало заботило: основную задачу этой армии они видели теперь именно в выполнении функций подавления внутренних «мятежей», а для этого войска были еще достаточно сильны.

Уверенность английских колонизаторов в прочности своего положения в Индии возникла из убеждения, что население страны, разделенное религиозными, кастовыми и национальными предрассудками, сознательно поддерживаемыми чужеземной властью, никогда не сможет объединиться и действовать согласованно. «Наша безопасность в первую очередь коренится в отсутствии сотрудничества среди туземцев и в полной невозможности такого сотрудничества» 11. Это мнение высказал верховный судья Бомбейского президентства, и оно разделялось всеми английскими колониальными властями. Однако созданная английскими колонизаторами индийская армия была именно той организацией, где индийцы приучались действовать совместно и согласованно друг с другом. Маркс (писал об этом: «С первого же взгляда очевидно, что подчинение индийского народа покоится на верности туземной армии, созданием которой британское правительство одновременно организовало против себя же первый основной центр сопротивления, каким индийский народ когда-либо обладал»  12.

Сипайские части вооруженных сил Ост-Индской компании входили в три армии: бенгальскую, мадрасскую и бомбейскую и составляли в них большинство, во много раз превосходившее европейские формирования в них. Армии резко разнились по кастовому составу и организации.

Самой многочисленной была Бенгальская армия (около 130 тыс. человек). От других индийских армий она отличалась более однородным составом солдат: основная часть сипаев происходила из высших каст — раджпутов (воинов-профессионалов) и брахманов, принадлежащих к верхушке сельской общины и к разным прослойкам мелких феодальных землевладельцев. Кроме того, почти треть состава армии набиралась в Ауде. Основной задачей этой армии была защита Бенгальского президентства, простиравшегося тогда от Бенгальского залива вверх по течению Ганга до Пенджаба.

В Бомбейской армии часть сипаев набиралась также из высших каст, но в ней кастовый принцип не так строго выдерживался.

В Мадрасской армии сипаи принадлежали в большей своей части к низшим кастам.

Еще одним отличием Бенгальской армии от армий других президентств было то, что сипаев-бенгальцев использовали только в Индии, в то время как бомбейцев и мадрасцев нередко посылали сражаться в Бирму, в Китай и в другие места, где британские завоеватели вели свои захватнические войны.

Сипаи получали 7 рупий в месяц, а во время войны — свыше 10 рупий. Семьи сипаев пользовались налоговыми льготами, а на суде их дела разбирались первыми.

Офицер-сипай не мог выслужиться выше чина «субадара», который равнялся чину капитана, однако любой сержант-англичанин фактически был выше его. Офицеры-англичане вообще не общались с «туземцами» — ни с офицерами, ни с солдатами. Они презрительно называли их «чернокожими». Все это создавало между англичанами и индийцами пропасть в армейском быту. Между тем количество дорого-оплачиваемых английских офицеров в сипайских армиях все уменьшалось. В 30-е годы XIX в. «примерно 20 тысяч английских военных были рассеяны по индийскому континенту»  13, т. е. соотношение англичан к индийцам в армии составляло 1:10.

Большое значение в аппарате угнетения Индии имела также судебная система. Высшим судебным органом считался Верховный суд. В начале XIX века существовало три верховных суда, отдельно в каждом президентстве, считавшихся независимыми от губернатора. Компетенция этих судов, не была строго разграничена, и бывали случаи столкновения между губернатором и его советом, с одной стороны, и Верховным судом — с другой.

Компетенции Верховного суда были подвластны все жители городов Калькутты, Мадраса и Бомбея, как англичане, так и индийцы. Однако англичане были подсудны только Верховному суду своего президентства вне зависимости от фактического местожительства. Любой истец должен был прибыть сам и привезти всех своих свидетелей в столицу президентства, жителем которого считался ответчик-англичанин. Это делало англичан, живших во внутренней Индии, фактически совершенно безнаказанными.

Относительно систематизированный свод законов, и то только по уголовным делам, имелся лишь в Бомбейском президентстве (так называемый кодекс Элфинстона 1827 г.). Формально средние и низшие суды должны были судить индусов по индусским законам, согласно советам знатока установлений индуизма — пандита, а мусульман — по шариату, согласно совету муллы. В действительности с 1773 г. действовавшие в судах законы стали постепенно изменяться до неузнаваемости разными «правилами» и «постановлениями» президентств.

Большим злом для населения Индии была коррупция судей и судейских чиновников. Взяточничество в суде было очень распространено. Большой простор для взяточничества открывался тем, что судьи могли решать дело не по существу, а по так называемым «техническим соображениям», т. е. руководствоваться мелкими процессуальными правилами (например, вполне ясное дело могло быть не решено в пользу истца только по той причине, что он подал заявление не на гербовой бумаге).

В Англии в основу судебного разбирательства обычно были положены свидетельские показания. Английские колонизаторы перенесли эти же методы ведения судебных дел и в Индию. Однако здесь, при ужасающей нищете и зависимости широких слоев населения от помещиков и других «влиятельных лиц», всегда можно было найти любое количество «свидетелей», готовых показывать в суде что угодно за обещание вознаграждения в виде небольшой суммы денег или клочка земли.

Если в уголовных делах царствовали вымогательства и произвол, то в гражданских делах еще большим злом была бесконечная волокита. На заданный в парламентской комиссии вопрос: «Сколько лет обычно длится судебное разбирательство?» — последовал ответ: «Иногда семь, восемь или десять лет. Не существует никакого ограничения срока»  14. Пропорционально длительности судебной процедуры возрастали и судебные издержки. Многолетняя неопределенность положения и дорогостоящее ведение судебного дела приводили к разорению тех, кто оказывался втянутым в судебную волокиту. Между тем введенные англичанами земельно-податные системы нечетко определяли права различных слоев крестьянства и порождали многочисленные тяжбы.

Английская судебная система нередко стимулировала процесс распадения сельской общины. При господстве английских земельных законов для этого было достаточно принудительной или добровольной продажи в деревне хотя бы одного участка чиновнику или ростовщику. «Великое зло заключается в том, что в общине появляется чужак. Если продана или куплена одна патти [доля общинника], то купивший ее обычно либо личный противник недоимщиков, и немедленно вносит в деревню сутяжничество всякого рода, либо чужак, спекулирующий землей, какой-нибудь богач, живущий в окружном центре... Он старается с помощью суда утвердить свои законные права. Вся община должна оплачивать судебные издержки. Они [общинники] втягиваются в судебное дело... Крестьяне становятся плохими членами общества, плохими подданными, бедняками, ворчливыми и недовольными. Ухудшение быстро увеличивается, пока все не кончается неуплатой земельного налога и переходом всей деревни в руки покупателей или откупщиков, при ком прежние крестьяне-землевладельцы становятся фактически непокорными батраками» 15.

Управление Индией фактически находилось в руках военных и гражданских чиновников, исключительно англичан — служащих компании. Однако низовой административный аппарат состоял из индийцев, поскольку в течение второй половины XVIII в. происходило постепенное приспособление административного аппарата в завоеванных феодальных княжествах к нуждам колониальной эксплуатации.

Сначала в Бенгалии над индийскими сборщиками налогов были поставлены «коллекторы» англичане, и при всех реформах, вплоть до введения системы постоянного заминдари, индийский налоговый аппарат оставался под английским контролем. Аналогичная система существовала и в других английских владениях в Индии. В Бенгалии после 1793 г. сбор поземельного налога был передан заминдарам.

Еще в 1772 г. Хейстингс учредил в Муршидабаде высшие суды — уголовный и гражданский, под контролем введенного им налогового совета, состоявшего из англичан и находившегося в Калькутте. Во главе Высшего уголовного суда был поставлен индийский чиновник, называемый «даруга». Гражданские суды на местах находились в ведении английского коллектора (сборщика налогов и начальника округа) и ис-1 пользовались колониальной администрацией для большего- нажима на крестьян при сборе налогов. В 1793 г. в каждой тхана (административном районе) был установлен полицейский участок с 10—15 полицейскими. Таким образом расследование уголовных дел было изъято из ведения заминдаров. Для содержания полицейского аппарата деревенское и городское население облагалось особыми налогами. Иногда введение этих налогов вызывало народное возмущение (как, например, в Бенаресе в 1810—1811 гг. и в Барейли в 1816 г.). Коррупция полицейских была общеизвестна, и появление даруги в деревне рассматривалось как бедствие. «Поборы и притеснения даруги были настолько нестерпимы, что было легче перенести даже кражу и ограбление, чем его ужасное посещение... Даруга может посредством угроз или подкупа заставить человека, которого он желает обвинить в преступлении, признаться в нем» 16.

По мере разложения сельской общины староста, назначавшийся заминдаром, постепенно превратился в правительственного чиновника. Точно так же общинный сторож-слуга (махар) стал слугой при полицейском или налоговом участке и получал за работу несколько рупий в год от государства.

Примечания

1.  К. Маркс, Британское владычество в Индии,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 131—132.

2.  Е. Burke, Works and speeches, vol. VII, London, 1818, p. 449.

3. «The sessional papers printed by order of the House of Lords... in the session 1852», vol. XIX. London, 1852, pp. 12, 13.

4. К. Маркс, Вопрос о турецкой войне. — Газета «New-York tribune в палате общин. — Управление Индией, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 191.

5. Там же, стр. 183.

6. Там же, стр. 189.

7. «Hansard's parliamentary debates. 3 rd series», vol. 18, London, 1833, p. 761.

8. К. Маркс, Вопрос о турецкой войне, — Газета «New-York Tribune» в палате общин. — Управление Индией,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. Т89.

9. Там же.

10. P. Banerjea, Indian finance in the days of the Company, London, 1928, p. 352.

11. Sessional papers... in the session 1852», vol. XIX, p. 276.

12. К. Маркс и Ф. Энгельс, Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XI, ч, 1, изд. 1, стр. 213.

13.  G. Trevelyan, Cawnpore, London, 1910, p. 20.

14.  «Sessional papers... in the session 1852», vol. XVIII, London, 1852, pp. 473—474.

15.  Ibid., р. 525

18 Ibid., pp. 473—474.

Цитируется по изд.: Новая история Индии. Отв. ред. К.А. Антонова, Н.М. Гольдберг, А.М. Осипов. М., 1961, с. 180-191.