Античное наследие
Итальянская философия XVI и первой половины XVII века. К началу XVI веку новая светская философия имела уже свою традицию, связанную с именами Лоренцо Валла, Пико делла Мирандола, Марсилио Фичино. Она развивалась в рамках итальянского гуманизма с его обращением к древности и отрицанием средневековых взглядов на природу и человека. Главным наследием античности в области философии по-прежнему остаются системы Платона и Аристотеля. Но в отличие от схоластики, которая видела в этих системах только обширный материал для богословских споров, новое направление мысли, связанное с гуманизмом, ищет у древних авторов живую струю, враждебную церковности.
Для всего дальнейшего развития философии большую роль сыграло расширение круга литературных памятников древности, открытых или восстановленных в своём настоящем виде благодаря филологической деятельности гуманистов. Учёные-греки Георгий Плетон, Георгий Трапезунтский и Феодор Газа, которых турецкое нашествие заставило покинуть родину, своими переводами с греческого языка сильно способствовали освобождению подлинного облика античных мыслителей от средневековых наслоений. Первые собрания сочинений Платона и Аристотеля были напечатаны в конце XV — начале XVI века знаменитым венецианским издателем Альдом Манупием.
Изучение античных авторов познакомило гуманистическую литературу с отрывками из сочинений древнейших греческих материалистов. Таким образом, в обиход философской мысли эпохи Возрождения вошли простые, но глубокие догадки Гераклита и других ионийских натурфилософов. Эти наивные материалистические идеи получили громадное распространение в XVI веке, когда успехи естественных наук ещё отставали от живой потребности в общей картине мира, которую можно было бы противопоставить средневековому теологическому мировоззрению. Более зрелые формы древнего материализма были известны по сочинениям Цицерона (полемика с Эпикуром). Важную роль в процессе восстановления материалистической традиции сыграло ознакомление с поэмой великого римского мыслителя Лукреция — «О природе вещей».
Спор о Платоне и Аристотеле
Главное направление философской мысли этой эпохи ведёт от идеализма к материализму. Но борьба передовых умов против средневекового мировоззрения происходила в обстановке величайших трудностей и противоречий. Как бы ни были высоки достижения итальянской городской культуры XIII—XV веков, её общественная база оставалась слишком узкой и ограниченной. Отсюда рано возникшие настроения упадка и пессимизма; отсюда также попытки заменить недостающие реальные звенья науки мистическими фантазиями. Новые взгляды на природу и человека выступают в сложной, обременённой средневековыми пережитками и отвлечённой форме, которая часто изменяет их до неузнаваемости.
Ссылаясь на Аристотеля, схоластика сводила всё многообразие природы к мёртвой классификации форм. Она рассматривала бога как внешнюю причину мира, а в человеке резко отделяла бессмертную душу от тела. Рядом с этой системой аристотелевской схоластики даже идеализм Платона казался путём к более живому и цельному взгляду на мир. Особенно популярным в эпоху Возрождения было учение платоников о «мировой душе» как непосредственном начале жизни в самой природе. Идеи Платона часто служили пантеистической формой для изложения взглядов, по существу близких к материализму. Следы влияния Платона мы находим даже у таких мыслителей, как Джордано Бруно.
Спор о сравнительных достоинствах Платона и Аристотеля начался ещё в XV в. среди византийских гуманистов, но основные произведения, в которых излагалась сущность этой полемики, получили известность благодаря печатному станку только в следующем столетии. Центром распространения платонизма при Козимо и Лоренцо Медичи стала Флоренция. Преподаванием системы Аристотеля славился университет в Падуе. Столкновение двух философских школ не было безусловно враждебным. Оно осложнялось различными попытками примирить борющиеся точки зрения. Такую попытку предпринял ещё в XII в. испанский араб ибн Рошд (Аверроэс).
Сохраняя материалистическое зерно учения Аристотеля, он облекал его в пантеистическую форму, взятую у платоников. Таким образом, наиболее мёртвые, с точки зрения науки, и наиболее ценные для богословия элементы обеих систем исключались или по крайней мере выступали в ослабленном виде. Религиозные понятия толковались символически: бог сливался с природой, бессмертие души — с непрерывностью духовного развития всех людей, человечества.
Чтобы сделать возможной такую систему взглядов в эпоху господства религиозной идеологии, Аверроэс и его последователи выдвигали так называемую теорию двух истин. Они признавали догмы религии ложными с точки зрения разума, но вполне обязательными с точки зрения веры.
Аверроизм, принимающий в качестве основы мира единую, вечную материю, способную развивать из себя самой все свои жизненные формы, вплоть до высшей формы всякой жизни — безличного мирового разума, укрепился в Падуанском университете, где он имел последователей уже в XII в., главным образом среди врачей. Среди многочисленных аверроистов эпохи Возрождения наиболее известны Николетто Верни, Алессандро Ахиллини и Агостино Нифо (1473—1546), издатель и комментатор сочинений Аверроэса. По мере обострения идейной борьбы эта школа теряет своё значение.
Недостатки аверроизма вызвали полемику со стороны другого направления учёныхвольнодумцев Падуанского университета. Ссылаясь на греческого комментатора Александра Афродизийского, противники Аверроэса старались развить материалистический элемент учения Аристотеля более последовательно. Если пантеисты признавали человеческий разум бессмертным, как малую часть всемирной духовной силы, то их противники, так называемые александристы, полностью отрицали бессмертие души, полагая, что она умирает вместе с телом. Всё это, разумеется, излагалось под покровом «теории двух истин», т. е. правильность материалистического взгляда допускалась лишь условно, как истина низшего порядка, не совпадающая с христианским откровением. Но такая предосторожность не помогла «александристам», и выдвинутое ими толкование Аристотеля было осуждено Беневентским собором 1513 г. вместе с толкованием Аверроэса.
Всемирная история. Том IV. М., 1958, с. 137-138.