Император [в Византии] (Каплан, 2011)

Титул, который император носил до последних дней, недвусмысленно определял его как римского императора. В этом наблюдалось определенное согласие: султанат, созданный турками в Малой Азии, назывался Румаам султанатом, а империя, которую венецианцы основали на развалинах империи, разрушенной с их помощью в 1204 году, называлась Романия (Латинская империя. — Примеч. ред.). Византийский император многое унаследовал от римского титула: он являлся временным руководителем магистратуры, которой он теоретически управлял ради общего блага. Отсюда важная роль благотворительности и трудность создания династической системы, а также сохранения самостоятельности народа. Процедура восшествия на престол была строго регламентирована: сначала провозглашение императора армией, главой которой он являлся, с подниманием его на щите, и народное приветствие — чаще всего жителей Константинополя, собранных на Ипподроме; затем ратификация Сенатом, хотя и формальная, но тоже происходившая на Ипподроме, где, находясь в своей ложе-кафисме, император в окружении сенаторов принимал приветствия народа.

К римскому наследству добавились христианские традиции. Рассмотрим титул императора таким, каким он фигурирует в архивных документах и даже иногда в надписях, а также на мозаиках с изображениями императора. Примером могут служить хоры храма Святой Софии, на мозаике которых изображена Зоя, дочь Константина VIII, и ее последний супруг, Константин IX Мономах (1042—

[130]

1055 гг.); там можно прочитать: «Константин, во Христе Боге, самодержец, верный василевс ромеев Мономах». Здесь в императорском титуловании выражено противоречивое утверждение самодостаточности абсолютной власти (самодержец) и в то же время ее религиозного характера.

31 октября 802 года Никифор, принципал, ответственный за финансы, сверг с престола Ирину,

[131]

которая, приказав ослепить своего сына, захватила трон (она была первой женщиной, носившей титул василевса) и вела разорительную финансовую политику. Мы имеем рассказ об этой узурпации хрониста Феофана, горячего сторонника Ирины, который в других документах описывал Никифора I как тирана, хотя и не оспаривал законности его власти. Он описывает Никифора, наносящего визит Ирине, находившейся в заключении. Но Феофан вложил в уста Ирине слова, которые она, скорее всего, никогда не произносила: вероятно, они выражали концепцию самого Феофана, человека из аристократической семьи, разделявшей эту идеологию:

Я полагаю, что именно Бог вознес меня к власти из сироты, которой я была. Бог посадил меня, недостойную, на трон; я приписываю свое падение только себе и своим грехам. Пусть имя Господа будет всячески прославлено, - восклицала она, - имя Того, Кто один только является Царем царей, Господином над господами. Что касается твоего возвышения, то полагаю, что все произошло по воле Бога, ибо ничто не может произойти без Его желания. Ты не знаешь о предупреждениях, которые мне часто делались против тебя, когда я носила знаки достоинства, отныне ставшие твоими. Жизнь доказала, что предупреждения имели под собой основания, и если бы я им последовала, я должна была бы осудить тебя на смерть. Но я поверила твоим клятвам, а с другой стороны, я напрасно думала, что, щадя тебя, я сделала бы много добра людям. В действительности я вложила в руки Бога оружие против себя самой, - Бога, именем Которого правят императоры, который один располагает властью над землей. И теперь я вижу в тебе божественного избранника, и я падаю ниц перед тобой, как перед императором.

[132]

Таким образом, император — «божественный избранник». Это выражает концепцию отношений между Божественным и земным. В империи земной город, где живут люди, является всего лишь подобием Царства Небесного. Как в раю есть только один Бог, так и в земном городе — только один император, и он в буквальном смысле является наместником Бога на земле. Из этого вытекает все функционирование политического строя, все отношения между политикой и религией в империи. Любое разделение политической и религиозной власти немыслимо; когда папство после григорианской реформы требовало свободу церкви, оно оперировало понятием, которое не имело смысла для византийцев, впрочем, не в большей степени, чем для большинства принцев и западного высшего духовенства. Естественно, не было никаких препятствий к тому, чтобы император созывал и возглавлял церковные соборы и чтобы он практически самостоятельно выбирал патриарха, ни для того, чтобы его представители постоянно находились в патриаршем Синоде, а императорская власть активно влияла на назначение епископов.

Из речи, приписываемой Ирине, можно понять: именно Бог выбирает своего наместника, и именно Он убирает его, если тот перестал Ему нравиться. Таким образом, успешный захват власти выражает намерение Бога. Вот почему 31 октября 802 года патриарх Тарасий, святой человек, если можно так сказать, а также бывший высокопоставленный чиновник императорской администрации, последователь этой идеологии, человек, который в 784 году был поставлен на свою должность благодаря Ирине, тогда еще регентше при сыне Константине VI, и работал с нею над восстановлением почитания икон на Втором церковном соборе в Никее (787 г.), ни на

[133]

мгновение не сомневался в том, что вполне законно короновать Никифора в Святой Софии на следующее утро после государственного переворота.

Действительно, согласно римским представлениям одобрение армии, народа и Сената лишь дополняли коронацию, осуществленную патриархом в Святой Софии. Итак, Тарасий приступил к коронации, приняв исповедание веры у нового императора — теоретически для того, чтобы убедиться в его православии. В 457 году Лев I стал первым императором, которого венчал на царство патриарх. Это было первое воцарение после признания патриархата Константинополя Халкидонским церковным собором в 451 году. В самом конце существования империи, при Палеологах, в эпоху, когда ощущалось сильное латинское влияние, появилось коронование, но оно не смогло полностью вытеснить процедуру признания императора.

Император оставался светским человеком, но он часто считался «равноапостольным» (isapostolos), что делало его кем-то вроде епископа, так как епископы — это преемники апостолов. Императоры нередко сопоставлялись с царями Израиля; некоторые брали на себя статус первосвященника — по образу первосвященников Ветхого Завета. У императора было особое место в храме Святой Софии; во время некоторых церемоний только он имел право занимать место под куполом. Таким образом, он располагался точно под изображением Христа Вседержителя, «который управляет всем», находившимся в центре купола. Так достигалось простое и понятное соответствие между Вседержителем и самодержцем. Император был единственным верующим, кто имел право войти в алтарь, как и духовенство, и он получал от патриарха причастие в виде хлеба и вина.

[134]

При полной свободе Бога в выборе Своего наместника возникла проблема с наследованием трона. У 88 императоров, сменявших друг друга в период с 324 по 1453 год, средний срок правления равнялся 13 годам. 31 император, по существу, стал узурпатором, в том смысле, что не являлся сыном предшественника или не был им назначен. Однако понемногу устанавливается династический принцип; он особенно ярко проявился во времена Македонской династии, закрепившейся в империи в 867 году на 190 лет. Василий I сумел стать абсолютно необходимым Михаилу III, да так, что последний приказал короновать Василия в мае 866 года; но 23 сентября 867 года Василий I расправился со своим благодетелем. Следовательно, имела место узурпация. После 869 года император распорядился о короновании своего старшего сына Константина, а в 870 году к власти пришел его младший сын, Лев, и за ним — третий сын, Александр. Старший сын умер в 879 году, даже не начав править.

В 886 году, после смерти Василия, к власти пришел Лев VI. Его первая супруга, Феофано, суровая женщина, которая была ему навязана в супруги, рожала только дочерей; она умерла в 895 году, и ее канонизировали как святую, чтобы тем самым она послужила династии. Лев вторично женился в 898 году — на дочери своего юридического советника Зое Заутце. Но она умерла год спустя, так и не родив наследника. Лев VI ратифицировал закон, запрещавший третий брак, он легко нарушил его, чтобы сочетаться браком с Евдокией Ваяной. Но ему снова не повезло — Евдокия умерла в 901 году. Отлично осознавая, что он больше не сможет жениться, Лев в 901 году назначил патриархом своего личного секретаря Николая. Когда новая подруга Льва, Зоя Карбонопсина, оказалась беременной,

[135]

он отправил ее рожать в Порфиру — зал Дворца, выстланный пурпурным мрамором и предназначенный для родов царствующих императриц. Лев, наконец, был вознагражден за свои усилия: в сентябре 905 года родился мальчик, Константин Багрянородный. Он появился на свет в Порфире, и это стало презумпцией его легитимности.

Легитимность ребенка не стала проблемой: патриарх Николай Мистик крестил его 6 января 906 года, однако потребовав, чтобы Лев отказался от Зои. Поначалу император дал согласие, но очень быстро возобновил отношения с Зоей и нашел священника, чтобы заключить свой четвертый брак. Тетрагамия, то есть четырех-брачие, вызвала глубокий конфликт Льва с патриархом, который на Рождество 906 года, а затем и на Богоявление 907 года закрыл перед императором дверь Святой Софии. Со следующего апреля Лев VI приказал Синоду отстранить Мистика от патриаршества и заменил его монахом Евфимием, в принципе отрицавшим четвертый брак, но принявшим его, как только он стал патриархом.

Лев VI умер 11 мая 912 года. Его брат Александр, венчанный на царство еще в 879 году, сменил его естественным образом, и уже 15 мая он заменил Евфимия Мистиком. После смерти Александра, 6 июня 913 года, весь мир признал маленького Константина, которому было всего 7 лет. Николай Мистик стал его самым горячим защитником. В 919 году влиятельнейший военачальник империи, друнгарий флота Роман Лекапин, заставил Константина жениться на своей дочери Елене. Таким образом Лекапин стал «отцом императора», затем соимператором, а в 920 году — основным императором. Но он побоялся сместить Константина, своего зятя, который обеспечивал законность его

[136]

власти. Будучи порфирогенетом, Константин VII продолжал царствовать с 920 по 944 год. Роман Лекапин тщетно пытался венчать на царство трех своих сыновей, они не смогли потеснить Константина. После смерти Лекапина Константин правил до 959 года.

Впоследствии два других блестящих военачальника, Никифор Фока (963—969 гг.), а затем Иоанн Цимисхий (969—976 гг.), последовательно захватывали власть и становились императорами. В то же время они позволяли царствовать, не управляя, двум порфирогенетам, Василию II и Константину VIII. Василий II получил власть в 976 году; что касается Константина VIII, то ему пришлось ожидать смерти в 1025 году бездетного старшего брата, чтобы наконец начать править. Он умер в 1028 году, оставив трех дочерей, которые, при помощи брака или усыновления, продлили династию до 1057 года. Понятие порфирогенет стало, таким образом, синонимом законности наследования. На хорах собора Святой Софии Константин IX Мономах, который правил как супруг Зои, изображен без этого титула. В нескольких шагах от его портрета — мозаика, изображающая Иоанна II Комнина (1118—1143) и его супругу Ирину. Заметим, что титулатура Иоанна подобна титулатуре Мономаха, но у Иоанна есть эпитет «порфирогенет», так как его родила царствующая императрица. Божественный избранник был также сыном своего отца-императора.

[137]

Цитируется по изд.: Византия / Мишель Каплан. – М. : Вече, 2011. с. 130-137.