Монастыри православные
МОНАСТЫРИ ПРАВОСЛАВНЫЕ в России как сложившиеся формы христианских общин «служителей Богу» — монахов, живущих по определенному уставу, стали возникать на Руси в конце 10 — начале 11 века. При киевском великом князе Ярославе Мудром, по свидетельству «Начальной летописи» под 1037 годом, «черноризцы начаша множитися и монастыреви починаху бытии». Сам Ярослав построил в Киеве два монастыря: Георгиевский — мужской и Ирининский — женский. Тогда же появился в Киеве и учредитель Печерского монастыря преподобный святой Антоний, признанный основоположник монашества на Руси. Киево-Печерский монастырь был самым крупным и почитаемым, строгого общежительного устава, ставшего образцом для других монастырей.
В первые два века христианской жизни Руси наибольшее число монастырей возникло в центральной полосе страны: по Среднему Днепру, Ловати, Волхову. По подсчетам исследователей, из 70 монастырей, известных до конца 12 века, на эту полосу приходилось до 50. Остальные обители были рассеяны по южной и северной Руси, в таких городах, как Галич, Чернигов, Переславль-Залесский, Смоленск, Полоцк, Ростов, Владимир, Тверь, Ярославль, Москва и др. «Почти все эти монастыри, — сообщает В. О. Ключевский, — ютятся внутри городов или жмутся к стенам, не уходя от них далеко в степную или лесную глушь. Но являясь пока спутниками, а не проводниками христианства, монастыри этим самым с особой чуткостью отражали переливы исторической жизни». Иной характер получает монастырское строительство в 13—14 веках в связи с христианизацией и хозяйственным освоением более дальних, малозаселенных территорий севера и северо-востока страны. Здесь монастыри стали образовываться неспешно, отдельными христианскими подвижниками, выходцами из монашеских общин центральных районов страны. Дальние монастыри становились опорными пунктами и распространителями культуры, которая в большей мере, чем в других местах отечества, получила религиозную окраску и базировалась на идеологии православия.
В 14—15 веках заметно возрастает роль монастырей в экономической, политической и церковной жизни страны. В этот период возникли такие крупные монастыри, как Троице-Сергиев, Ферапонтов, Кирилло-Белозерский, Валаамский, Соловецкий, Ипатьевский и другие. За монастырскими стенами шла своя интенсивная жизнь. При всей видимой духовной сосредоточенности общинного бытия в монашеской среде были свои борения, течения, дозированная полемика, (где больше, где меньше). Игумены монастырей избирались монахами: обычно из своей среды и по общему решению ими же и смещались. Налаживались межмонастырские связи.
Постепенно складывалась и оформилась общая система монастырского управления и подчинения. Монастыри делились на лавры (высшее звено), ставропигиальные (т. е. управляемые главой церкви непосредственно из центра), 1, 2 и 3-го классов, штатные и нештатные. Штатные монастыри находились на государственной дотации, нештатные существовали за счет «безгрешных доходов», пожертвований богомольцев. Сложившееся разделение монастырей на мужские и женские не всегда соблюдалось, что неоднократно вызывало критику церковных иерархов. Так, на Соборе 1503 года, а затем Стоглавом 1551 года принимаются решения с осуждением «средостенных» монастырей, где совместно проживали монахи и монахини. Тем не менее такие монастыри встречались в России и позже. В своих замечаниях Стоглавому собору царь Иван Грозный указывал между прочим на то, что «архимандриты и игумены некоторые службы божия и трапезы и братства не знают, а покой только в келиях с гостями имеют, да племянников своих вмещают в монастырь».
Благодаря денежным, материальным и земельным пожертвованиям государственных правителей, знати, купечества и других граждан многие монстыри быстро превратились в крупных феодалов-вотчинников. В 15—16 веках рост монастырского землевладения начал тревожить великокняжескую власть, испытывающую недостаток в землях для вознаграждения служилого дворянства. В 1572 году правительство запретило производить земельные вклады в крупные монастыри, а в 1581 году на церковном соборе было принято решение о безусловном запрещении монастырям приобретать земли. Все эти меры все же не остановили процесса материального накопления монастырями, хотя экономическая деятельность и не являлась основной функцией монашеского бытия. Во второй половине 16 века в России было не менее 200 монастырей.
Монастыри, особенно в отдаленных от центра районах, были очагами распространения культуры. Большие монастыри имели хорошие библиотеки религиозной и светской литературы; монахи переписывали рукописи, вели летопись местных событий (например, «Соловецкий летописец»). Мощные монастырские стены и другие фортификационные сооружения служили надежной защитой от вражеских набегов не только людям, но и хранимым в монастырях материальным и культурным ценностям. Не случайно именно в монастырях историки находили наиболее важные рукописные и печатные памятники старины: например, в Ипатьевском монастыре обнаружена знаменитая «Повесть временных лет», а в богатой библиотеке Кирилло-Белозерского монастыря сохранились старейшие списки «Задонщины» и другие раритетные документы. Монастырские ансамбли сами по себе являются архитектурно-культурными памятниками, отразившими влияние разных зодческих школ Москвы, Киева, Новгорода, Владимира. Высоко ценима и храмовая живопись многих монастырей — фрески Андрея Рублева, Даниила Черного, Дионисия, Дмитрия Плеханова, Федора Игнатьева и другие.
В 18—19 веках значение монастырей в жизни страны снижается, что было связано с общей тенденцией к секуляризации социально-политических отношений, хотя в сфере церковной деятельности их роль была по-прежнему велика. Численный рост православных монастырей продолжался. В начале 20 века в России насчитывалось 527 мужских монастырей, в которых обитало 19 285 монахов, и 429 женских монастырей с 61 722 монахинями (характерно, что число монахинь в три раза превышало число монахов). К 1917 году в стране действовало 1025 православных монастырей, в которых было около 100 тысяч монахов, монахинь и послушников.
В. В. Горбунов
Здесь цитируется по изданию: Религии народов современной России. Словарь. / ред-кол.: Мчедлов М.П., Аверьянов Ю.И., Басилов В.Н. и др. – М., 1999, с. 243-246.