Исихазм (Маслин, 2014)

ИСИХАЗМ (от греч. ήσυχία - покой, тишина, безмолвие, отрешенность) - течение мистического православия, распространенное в основном в Византии, направленное на очищение сердца, его воспламенение благодатью и обожение. Восточная Церковь различает в Боге непознаваемую и неприступную природу и ее внешние энергии, которые могут восприниматься миром и человеком. Св. Дионисий Ареопагит называл их «лучами Божества», а св. Григорий Палама—«нетварным светом» или «благодатью». Благодать же обоживает, а на пути обожения одно из главных средств - молитва. Исихасты различали молитву словесную, деятельную и молитву созерцательную, в которой «сердце в молчании раскрывается перед Богом». В ней и достигается абсолютный мир - ήσυχία «Святые, когда ум их поглощен Духом, не молитвою молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе», в славе будущего века (цит. св. Исаака Сирина в кн. Мистическое богословие. Киев, 1991. С. 232). Под исихазмом понимается религиозно-философское учение византийского богослова Григория Паламы (XIV век). В более широком смысле исихазм - это этико-аскетическое мистическое учение о пути человека к единению с Богом, созданное египетскими и синайскими аскетами Макарием Египетским, Евагрием Понтийским, Иоанном Лествнчником и другими в IV-VII веках. Оно понималось его адептами как благодатное искусство, «Художество из художеств», основой которого является особый метод внутренней (духовной) молитвы, передававшийся ученику устно, на примере, под духовным руководством учителя. Впервые письменно изложено в трактате XI века, приписываемом Симеону Новому Богослову, позднее излагалось в сочинении Никифора-монаха (ХIII век), в трудах Григория Саваита (XIV век) и др. Метод исихазма направлен на достижение путем сосредоточенности ума или духа божественной любви и познания духовных вещей. Сосредоточенность достигается особым положением тела, регуляцией (задержкой) дыхания, обращением всего внимания на короткую, с каждым вздохом повторяемую молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». В результате молитва становится как бы второй природой монаха, его сердце очищается от любых мыслей, всего внешнего и на определенном этапе сфера психического, где ум еще в движении, оставляется и начинается молитва созерцательная, без слов, в которой сердце в молчании, в абсолютном покое и «восхищении» раскрывается перед Богом, Это полное слияние человека с Богом, когда человек уже не знает, в этом ли он веке или в жизни вечной, иногда называют исступлением, экстазом. Во время молитвы запрещено придавать Божеству какой-либо образ (ибо это начало «прельщения»), чтобы ум в себе познал начертание боговидного образа и усмотрел мысленную и неизреченную доброту и любовь Бога. Эта сообщаемая душе человека любовь есть Божественная энергия, прямое приобщение человека к Божественному Свету. Признаком приобретения истинной любви к Богу является «любовь к ближнему своему». В дальнейшей духовной практике экстаз сменяется постоянным переживанием опыта божественной реальности. Исихазм оказал заметное влияние на учения ряда русских мыслителей, отшельников. Большой интерес к нему проявлял современник Григория Паламы Сергий Радонежский, который посылал на Афон своего ученика. Наиболее очевидное влияние греч. Исихазм оказал на скитский образ жизни и мистико-аскетическое учение главы нестяжателей старца Нила Сорского и его последователей - старца Вассиана Патрикеева (князя Васьяна Косого), игумена Троице-Сергиевого монастыря Артемия Троицкого и др. Оплотом исихазма на Руси стал Кирилло-Белозерекий монастырь на новгородской земле, с которым были связаны Нил Сорский и его ближайшие последователи, который славился строгостью дисциплины и полным нестяжанием. По мнению Нила Сорского, главный подвиг монашеской жизни - борьба со страстями, сохранение ума и «сокровенного сердца человека», т. е. глубин сердца, «без дурных помыслов», в «целомудрии и чистоте», а важнейшим средством достижения этого является созерцательная («умная»), т. е. исихиастическая, молитва, противопоставляемая молитве обыкновенной, словесной, читаемой в ходе церковной службы. «Кто молится только устами, не заботясь об уме, тот воздуху молится: Бог внимает уму...» Внутреннюю молитву, считал он, нельзя нарушать ничем внешним, даже пением или чтением псалмов, поскольку Бог является человеку в безмолвии и покое. «Умная» молитва, в понимании Нила Сорского, не только очищает тело, душу и ум человека, но и является высшей целью монашеского самосовершенствования, поскольку она выше всех добродетелей. Таким образом, следование моральным предписаниям оказывается только начальным и вспомогательным средством для мистической практики. Вся внешняя религиозная обрядовость, а также искусственные приемы монашеского аскетизма (умерщвления плоти) оцениваются им как нечто второстепенное, уводящее от истинного пути. Поэтому идеи Нила Сорского оказались практически в стороне от преобладающего церковно-обрядового направления православия в России, Инок, в его понимании, должен отрекаться от всех своих прежних привычек, привязанностей, от всего мирского. Внешняя жизнь инока должна сводиться к духовно-нравственным наставлениям и советам, а монастырей - к реализации себя как религиозно-нравственных центров, источников духовного «слова». Идеи Нила Сорского в отличие от господствовавших предполагали большую личную свободу, терпимость, самостоятельное мышление и сближались с идеями религиозного протеста («ересями»), стремившимися к евангельской чистоте. Они оказались предтечей идей Максима Грека, послужили общей основой учений Башкина, Феодосия Косого, князя А. Курбского. В XVIII веке дело Нила Сорского и русского старчества продолжил Паисий Величковский, издавший в России энциклопедию христианского аскетизма - «Добротолюбие», его имя связано с историей Оптиной пустыни. «Оптинское» движение в православии XIX века оказало глубокое влияние на творчество Гоголя, Достоевского и других русских писателей и религиозных философов, воспринявших самую суть теории и практики исихазма как пути внутреннего духовного перерождения. Постоянно касается, например, идей исихазма, обращаясь к творениям восточных отцов церкви, Флоренский в своей православной теодицее «Столп и утверждение истины», в работе «Об имени Божием» и др. Это идея не идеального касания, а реального вхождения «в недра Божественного Триединства» как приобщения самой Истине, идея очищения и пассивного открывания перед Богом своего сердца и ожидания нисхождения в сердце энергии Божественной любви; идея венчания «умного делания» аскета блаженством абсолютного ведения и т. д.

В. Л. Курабцев

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, с. 234-235.

Литература:

Добротолюбие. М., 1993. Т. 1-5; Мистическое богословие. Киев, 1991: Памятники византийской литературы IX- XIV вв. М., 1968; Нила Сорского Предание и Устав (Спб.), 1912; Флоренский П. А. Соч. Г. 1-2. М., 1990; Флоровский Г. В. Византийские отцы V-VIII вв. Париж, 1933; М., 1992; Кривошеий В. Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы // Seminarium Kondakovianum, VIII. Praha, 1936; Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1, ч. 1. С. 31-54\Xopyжий С. С. К феноменологии аскезы. М,, 1998; Он же. О старом и новом. Спб., 2000; Он же. Синергия: Проблемы аскетики и мистики православия. М., 1995.