Магия у хеттов

Не будет особым преувеличением сказать, что магия появилась на свет в такой же глубокой древности и распространилась на Земле столь же широко, как и сам человеческий род. Обычно магию рассматривают как разновидность религии, однако следует отметить, что такого названия она недостойна, ибо принадлежит к более примитивному уровню мышления. Сталкиваясь с тем, что предмет его устремлений недоступен, древний человек не желал смириться со своим поражением и инстинктивно совершал желаемые действия с неким заместителем желанного объекта. Со временем на этой основе выработалась вера в эффективность «имитативных» методов, которые мы называем магией, и развилась сложная символика, в рамках которой ритуальным заместителем могло выступать все, что угодно, — от «волоска укусившей его собаки» до предмета, имеющего с целью ритуала лишь самое отдаленное сходство (к примеру, созвучие названий). Неудачи же без труда объяснились противодействием другого мага. Поэтому было бы просто удивительно, если бы в картине мира анатолийских земледельцев и скотоводов 2-го тысячелетия до н. э. вера в магию не занимала столь же важного места, как и в представлениях их вавилонских и ассирийских современников. Значительную долю всей дошедшей до нас хеттской литературы составляют именно магические ритуалы. В хеттском своде законов черная магия признавалась преступлением той же категории, что и разбойное нападение и нанесение тяжких телесных повреждений. С помощью магии пытались врачевать болезни и восстанавливать нарушенные функции тела, а также избавляться от всевозможных несчастий — от раздоров в семье и привидений в доме, от неурожая на полях и в садах и мора в войсках; с помощью магии насылали порчу на врагов и привлекали удачу к друзьям; клятвы скрепляли призыванием проклятий на голову потенциального клятвопреступника; особыми заклинаниями привлекали внимание людей и богов, когда те пренебрегали своими обязанностями. Перечислять и описывать во всех подробностях многочисленные орудия, применявшиеся в магических ритуалах, было бы слишком утомительно; достаточно будет сказать, что употребление их неизменно основывалось на принципе подобия, и привести несколько примеров. Вот фрагменты ритуалов, призванных восстановить нарушенные половые функции у мужчины или женщины: «[Больной или больная] затыкает себе уши черной шерстью <…> и облачается в черные одежды. <…> [Затем, совершив целый ряд ритуальных действий,] старуха разрывает сверху донизу черную рубаху, которую он надел, и стягивает с его ног черные чулки (?), и вынимает из его ушей затычки из черной шерсти, и говорит: «Вот, я снимаю с него тьму и неподвижность, причиненные нечистотой, из-за каковой нечистоты он стал темен и неподвижен; я снимаю грех». Затем она снимает черные одежды, в которые он облачился, и складывает их в одно место». После этого «старуха» выбрасывает в реку черную рубаху, чулки и все прочие предметы, соприкасавшиеся с больным. В одном из текстов эти предметы закапываются в яму, в которую затем забивают колышки. «Я вкладываю зеркало и веретено в руку больного, и он проходит под «воротами», и, когда он выходит из-под ворот, я забираю у него зеркало и веретено и даю ему лук, и говорю ему: «Вот! Я забрала у тебя женственность и вернула тебе мужественность; ты отринул повадки женщины и [снова принял] повадки мужчины». [Старуха] берет рог плодовитой коровы и говорит: «Солнечный бог, господин мой, как эта корова плодовита и живет в плодовитом загоне и наполняет тот закон быками и коровами, так и эта больная да будет плодовита, да наполнит она свой дом сыновьями и дочерьми, внуками и правнуками и потомками в грядущих коленах». Она поднимает над больным [или больной] фигурки из воска и бараньего жира и говорит: «Кто бы ни наслал на этого человека нечистоту, я сейчас держу две магические фигурки». <…> Затем она раздавливает фигурки в руках и говорит: «Какие бы злые люди ни наслали на него нечистоту, да будут они так же раздавлены». Проклятие, подобное последнему, произносилось и во имя скрепления клятвы: «Он вкладывает им в руки воск и бараний жир, затем бросает их в очаг и говорит: «Как этот воск растаял, как этот бараний жир погиб, так и тот, кто нарушит эту клятву и совершит измену (?) против царя Хатти, да растает, как воск, и погибнет, как бараний жир». В ритуал, проводившийся для прекращения мора в военном лагере, входил обряд, подобный библейскому изгнанию «козла отпущения»: «Они приводят осла и гонят его в сторону вражеской страны и говорят так: «Ты, о Ярри, навлек зло на эту страну и этот лагерь; но пусть этот осел заберет его и отнесет в страну врага». Стоит обратить внимание на то, как магия тяготела к слиянию с религией: заклинание, первоначально считавшееся действенным и само по себе, здесь уже усиливают молитвенным обращением к богу — либо к солнечному богу, как покровителю очистительных обрядов, либо к богу Ярри, который считался насылателем моровых поветрий. С другой стороны, магия могла играть вспомогательную роль в собственно религиозных обрядах, когда возникало опасение, что бога «нет дома» и молитва не дойдет до его ушей. Так, весьма распространены были молебствия особого типа — мугессары. Сначала бога призывали вернуться домой и благословить свой народ. Затем ему «прокладывали дорогу» и, чтобы привлечь его, выставляли вдоль этой «дороги» мед, масло и прочие яства. С той же целью совершали благовонные воскурения. В некоторых случаях бога «тащили» домой по обставленной должным образом «дороге» — возможно, даже физически, в образе изваяния. Частью подобного ритуала является «Миф об исчезающем боге», за текстом которого непосредственно следует описание магических ритуалов, и в том числе «прокладывания дороги». По всей видимости, этот рассказывали ради того, чтобы описанное в нем событие, то есть возвращение пропавшего бога, произошло в действительности. К другой форме магии относились так называемые апотропаические (т. е. отвращающие зло) обряды, для которых под основание дома закапывали фигурки свирепых животных. Вот, например, ритуал, служивший для изгнания здых духов из царского дворца: «…делают собачку из сала и кладут ее на порог дома и говорят: «Ты — собачка от стола царской четы. Как ты днем не допускаешь других людей ко двору, так и ночью не допускай [в дом] порождений зла». В обрядах такого рода нет ничего «мистического» и «сокровенного»: это всего лишь пережитки примитивных суеверий. «Колдуны» разрабатывали подобные ритуалы самостоятельно; многие колдовские обряды и заклинания приходили из глухих уголков и с окраин империи; поэтому «оккультная» литература хеттов представляет собой не систематизированный свод магических приемов, а, скорее, собрание фольклорных текстов. «Старухи» (это непритязательное название наверняка было почерпнуто из обыденной речи деревенских жителей) пользовались самыми простыми магическими формулами; жрецы, авгуры и специально обученные прорицатели, напротив, совершали только сложные магические ритуалы, уже включавшие в себя религиозные элементы. Существовала ли у хеттов некая «коллегия» магов или заклинателей, связанных с государственным культом и храмами Хаттусы и пользовавшихся особыми привилегиями, мы не знаем; быть может, тексты магических ритуалов собирали в архивах именно для того, чтобы накопить материал для создания такой коллегии. Но как бы то ни было, никто не ставил эффективность магии под сомнение, и в этом отношении хетты, разумеется, были детьми своего времени.

Не будет особым преувеличением сказать, что магия появилась на свет в такой же глубокой древности и распространилась на Земле столь же широко, как и сам человеческий род. Обычно магию рассматривают как разновидность религии, однако следует отметить, что такого названия она недостойна, ибо принадлежит к более примитивному уровню мышления. Сталкиваясь с тем, что предмет его устремлений недоступен, древний человек не желал смириться со своим поражением и инстинктивно совершал желаемые действия с неким заместителем желанного объекта. Со временем на этой основе выработалась вера в эффективность «имитативных» методов, которые мы называем магией, и развилась сложная символика, в рамках которой ритуальным заместителем могло выступать все, что угодно, — от «волоска укусившей его собаки» до предмета, имеющего с целью ритуала лишь самое отдаленное сходство (к примеру, созвучие названий). Неудачи же без труда объяснились противодействием другого мага. Поэтому было бы просто удивительно, если бы в картине мира анатолийских земледельцев и скотоводов 2-го тысячелетия до н. э. вера в магию не занимала столь же важного места, как и в представлениях их вавилонских и ассирийских современников.

Значительную долю всей дошедшей до нас хеттской литературы составляют именно магические ритуалы. В хеттском своде законов черная магия признавалась преступлением той же категории, что и разбойное нападение и нанесение тяжких телесных повреждений. С помощью магии пытались врачевать болезни и восстанавливать нарушенные функции тела, а также избавляться от всевозможных несчастий — от раздоров в семье и привидений в доме, от неурожая на полях и в садах и мора в войсках; с помощью магии насылали порчу на врагов и привлекали удачу к друзьям; клятвы скрепляли призыванием проклятий на голову потенциального клятвопреступника; особыми заклинаниями привлекали внимание людей и богов, когда те пренебрегали своими обязанностями. Перечислять и описывать во всех подробностях многочисленные орудия, применявшиеся в магических ритуалах, было бы слишком утомительно; достаточно будет сказать, что употребление их неизменно основывалось на принципе подобия, и привести несколько примеров.

Вот фрагменты ритуалов, призванных восстановить нарушенные половые функции у мужчины или женщины:

«[Больной или больная] затыкает себе уши черной шерстью <…> и облачается в черные одежды. <…> [Затем, совершив целый ряд ритуальных действий,] старуха разрывает сверху донизу черную рубаху, которую он надел, и стягивает с его ног черные чулки (?), и вынимает из его ушей затычки из черной шерсти, и говорит: «Вот, я снимаю с него тьму и неподвижность, причиненные нечистотой, из-за каковой нечистоты он стал темен и неподвижен; я снимаю грех». Затем она снимает черные одежды, в которые он облачился, и складывает их в одно место».

После этого «старуха» выбрасывает в реку черную рубаху, чулки и все прочие предметы, соприкасавшиеся с больным. В одном из текстов эти предметы закапываются в яму, в которую затем забивают колышки.

«Я вкладываю зеркало и веретено в руку больного, и он проходит под «воротами», и, когда он выходит из-под ворот, я забираю у него зеркало и веретено и даю ему лук, и говорю ему: «Вот! Я забрала у тебя женственность и вернула тебе мужественность; ты отринул повадки женщины и [снова принял] повадки мужчины».

[Старуха] берет рог плодовитой коровы и говорит: «Солнечный бог, господин мой, как эта корова плодовита и живет в плодовитом загоне и наполняет тот закон быками и коровами, так и эта больная да будет плодовита, да наполнит она свой дом сыновьями и дочерьми, внуками и правнуками и потомками в грядущих коленах».

Она поднимает над больным [или больной] фигурки из воска и бараньего жира и говорит: «Кто бы ни наслал на этого человека нечистоту, я сейчас держу две магические фигурки». <…> Затем она раздавливает фигурки в руках и говорит: «Какие бы злые люди ни наслали на него нечистоту, да будут они так же раздавлены».

Проклятие, подобное последнему, произносилось и во имя скрепления клятвы:

«Он вкладывает им в руки воск и бараний жир, затем бросает их в очаг и говорит: «Как этот воск растаял, как этот бараний жир погиб, так и тот, кто нарушит эту клятву и совершит измену (?) против царя Хатти, да растает, как воск, и погибнет, как бараний жир».

В ритуал, проводившийся для прекращения мора в военном лагере, входил обряд, подобный библейскому изгнанию «козла отпущения»:

«Они приводят осла и гонят его в сторону вражеской страны и говорят так: «Ты, о Ярри, навлек зло на эту страну и этот лагерь; но пусть этот осел заберет его и отнесет в страну врага».

Стоит обратить внимание на то, как магия тяготела к слиянию с религией: заклинание, первоначально считавшееся действенным и само по себе, здесь уже усиливают молитвенным обращением к богу — либо к солнечному богу, как покровителю очистительных обрядов, либо к богу Ярри, который считался насылателем моровых поветрий.

С другой стороны, магия могла играть вспомогательную роль в собственно религиозных обрядах, когда возникало опасение, что бога «нет дома» и молитва не дойдет до его ушей. Так, весьма распространены были молебствия особого типа — мугессары. Сначала бога призывали вернуться домой и благословить свой народ. Затем ему «прокладывали дорогу» и, чтобы привлечь его, выставляли вдоль этой «дороги» мед, масло и прочие яства. С той же целью совершали благовонные воскурения. В некоторых случаях бога «тащили» домой по обставленной должным образом «дороге» — возможно, даже физически, в образе изваяния. Частью подобного ритуала является «Миф об исчезающем боге», за текстом которого непосредственно следует описание магических ритуалов, и в том числе «прокладывания дороги». По всей видимости, этот рассказывали ради того, чтобы описанное в нем событие, то есть возвращение пропавшего бога, произошло в действительности.

К другой форме магии относились так называемые апотропаические (т. е. отвращающие зло) обряды, для которых под основание дома закапывали фигурки свирепых животных. Вот, например, ритуал, служивший для изгнания здых духов из царского дворца:

«…делают собачку из сала и кладут ее на порог дома и говорят: «Ты — собачка от стола царской четы. Как ты днем не допускаешь других людей ко двору, так и ночью не допускай [в дом] порождений зла».

В обрядах такого рода нет ничего «мистического» и «сокровенного»: это всего лишь пережитки примитивных суеверий. «Колдуны» разрабатывали подобные ритуалы самостоятельно; многие колдовские обряды и заклинания приходили из глухих уголков и с окраин империи; поэтому «оккультная» литература хеттов представляет собой не систематизированный свод магических приемов, а, скорее, собрание фольклорных текстов. «Старухи» (это непритязательное название наверняка было почерпнуто из обыденной речи деревенских жителей) пользовались самыми простыми магическими формулами; жрецы, авгуры и специально обученные прорицатели, напротив, совершали только сложные магические ритуалы, уже включавшие в себя религиозные элементы. Существовала ли у хеттов некая «коллегия» магов или заклинателей, связанных с государственным культом и храмами Хаттусы и пользовавшихся особыми привилегиями, мы не знаем; быть может, тексты магических ритуалов собирали в архивах именно для того, чтобы накопить материал для создания такой коллегии. Но как бы то ни было, никто не ставил эффективность магии под сомнение, и в этом отношении хетты, разумеется, были детьми своего времени.

Гарни О.Р. Хетты. Разрушители Вавилона. М., 2002.