Сократическая любовь
СОКРАТИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ (ТАК НАЗЫВАЕМАЯ) (AMOUR NOMME SOCRATIQUE). Вольтер в своем «Словаре », объясняя, что сократической принято называть гомосексуальную любовь, т. е. любовь мужчины к мужчине, оговаривает, что применение эпитета «сократический» в данном случае следует считать недоразумением. Вольтер выступал категорически против гомосексуальной любви, видя в ней «порок, который, стань он всеобщим, привел бы к уничтожению человеческого рода, и гнусное преступление против природы». Таким образом, перед нами два упрека, каждый из которых заслуживает отдельного рассмотрения.
Первый их них можно было бы сформулировать в почти кантианском виде. Гомосексуальность не может быть универсальным явлением, ибо в том случае, если сексуальные отношения людей станут исключительно гомосексуальными, это приведет к исчезновению человека как вида, а следовательно, и к исчезновению самой гомо-сексуальности. Однако такие явления, как ложь, самоубийство или целомудрие, так же не являются универсальными, из чего отнюдь не следует, что они всегда безнравственны. Кант, у которого не было детей и который, возможно, так и умер девственником, наверное, знал, о чем говорит. Нет ли здесь противоречия? Может быть, и нет: по Канту, непротиворечиво универсальный характер должна носить максима действия, а отнюдь не само действие. Почему бы в таком случае не признать справедливость следующей максимы: «Я волен вступать в любовные отношения с любым взрослым партнером при условии его согласия и независимо от его пола»? Это, впрочем, не мешает Канту решительно осуждать гомосексуальность наряду с мастурбацией и свободой половых отношений («Метафизика нравов», часть I, § 24; часть II, §§ 5—7). Лично я подозреваю, что универсальность здесь вообще ни при чем, а резко отрицательное отношение к гомосексуальности, что у Вольтера, что у Канта, скорее объясняется не рациональными причинами, а состоянием нравов тогдашнего общества (т. е. частными факторами). Насколько это справедливо по отношению к нам? Полагаю, полностью справедливо. Тот факт, что на протяжении последних двух столетий мы стали гораздо более терпимыми и открытыми, еще не значит, что мы стали умнее и Вольтера, и Канта. Но никто на свете не заставит меня отказаться признать, что мы все же достигли некоторого прогресса — вокруг нас стало немножко меньше ненависти, презрения и чрезмерной стыдливости.
Второй аргумент выглядит еще более слабым. Что значит преступление против природы? Я не вижу здесь вообще никакого смысла. Как что-то, существующее в природе, может быть направлено против природы? Но даже если бы это было возможно, вопрос о нравственности или безнравственности гомосексуальности по-прежнему остается открытым. Ведь целомудрие с точки зрения природы так же преступно. Значит ли это, что целомудрие безнравственно? С другой стороны, нет ничего более естественного, чем эгоизм. Но разве это причина, чтобы возносить эгоизм в разряд добродетели?
Право на различие, как мы провозглашаем сегодня, является неотъемлемой частью прогресса, достигнутого за последние десятилетия. Разумеется, оно имеет свои границы (тот факт, что педофил, насильник или убийца отличается от других людей, не дает ему никакого права на преступление). Очевидно, что это право не может являться самодостаточным, но таковым не является никакое право.
«Больше всего в гомосексуалистах меня смущает следующее, — однажды заявила мне одна моя хорошая знакомая. — Они громогласно отстаивают право на различие, но при этом как-то упускают из виду основополагающее различие между людьми — различие полов. Я не осуждаю гомосексуалистов с точки зрения морали, просто мне кажется, что они выбирают самый легкий путь». Пожалуй, это слишком громко сказано — все-таки в современном обществе гомосексуальность остается достаточно рискованным социальным выбором. Однако эта мысль служит хорошим напоминанием того, что и гетеросексуальные отношения — вещь далеко не простая.
Мне и моим ровесникам повезло: мало найдется в истории эпох, отмеченных такой свободой и терпимостью в вопросах секса, как наша. С одной стороны, это, бесспорно, хорошо; с другой — заставляет нас почувствовать особую ответственность. Гомосексуализм — не преступление? Большинство современников давно признали очевидность этого утверждения. Гомосексуализм не является преступлением, потому что никому не причиняет вреда, * — если, разумеется, речь идет об отношениях взрослых людей, действующих по взаимному согласию. Но мы не можем сказать того же об угнетении детей и женщин, о насилии, сводничестве, эгоизме, презрении, безответственности, закабалении и т. д. Сексуальная ориентация не имеет отношения к морали, но и не освобождает от необходимости следовать морали.
Конт-Спонвиль Андре. Философский словарь / Пер. с фр. Е.В. Головиной. – М., 2012, с. 560-562.
Примечание редакции проекта
Обращаем внимание читателя: Конт-Спонвиль в целом ряде определений, вошедших в названное издание, демонстрирует свои особые симпатии к пидорам. Не является, естественно, исключением и настоящее определение так называемой «сократовской любви». Её описание более всего походит на пропаганду образа жизни гомосеков, чем на определение философского понятия. Вызвана ли такая настойчивость Конт-Спонвиля его сверх-либеральными личными убеждениями или он элементарно ангажированный субъект, Бог весть. Пусть его нравственная позиция остается на его совести. Редакция же проекта предупреждает: пропаганда гомосексуализма опасна для нравственного развития подрастающего поколения!