Самоубийство (Конт-Спонвиль, 2012)

САМОУБИЙСТВО (SUICIDE). Убийство себя. Некоторые люди считают самоубийство преступлением. Я, со своей стороны, считаю его правом каждого. «Подобно тому, как я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что мне принадлежит, или сам беру у себя кошелек, — пишет Монтень, — и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни» («Опыты», II, 3). Вместе с тем не следует придавать самоубийству большего значения, чем оно того заслуживает. Самоубийство — не священный акт и не жертвоприношение. О самоубийстве нельзя сказать, что оно нравственно или безнравственно, как нельзя считать его свидетельством духовности или бездуховности человека. Положить конец собственной жизни не значит сделать выбор в пользу смерти (такого выбора у нас нет — все мы рано или поздно умрем); это значит выбрать время своей смерти. Самоубийство может быть уместным или неуместным, но придавать ему значение абсолюта, как это иногда делается, неправомерно. Самоубийца просто выигрывает время у неизбежности, забегает вперед небытия, если угодно, обгоняет судьбу. Он сокращает свой путь, и принятое им решение необратимо.

Каждый человек имеет право на самоубийство, и это право тем ближе к абсолюту, чем успешнее оно смеется над всяким правом. «Лучший дар, который мы получили от природы... — продолжает Монтень, — это возможность сбежать» (там же). Так что самоубийство — это одновременно и минимальная, и максимальная степень свободы.

Конт-Спонвиль Андре. Философский словарь / Пер. с фр. Е.В. Головиной. – М., 2012, с. 505-506.

Примечание редакции проекта

Обращаем внимание читателя: Конт-Спонвиль в приведенном выше определении полностью опускает неразрывно связанный с определяемым понятием массив информации. Автор дефиниции даже не упоминает о том, что христианская мораль, веками признававшаяся западноевропейскими народами как неотъемлемая часть их мировоззрения, категорически запрещает самоубийства; считает его худшим из грехов. Если в языческом Древнем Риме, в котором доминантой было получение удовольствий, самоубийство допускалось общественной моралью и признавалось вполне уместным для полководца в случае его поражения на поле сражения: убийство себя составляло существенно меньшее зло, чем зверская издевательская казнь в цирке при стечении зрителей-победителей. Христианство преодолело это языческое представление, опровергло его. Однако в Новое время Западная Европа забыла о собственных достижениях, вновь вверглась в дикость язычества. Современные западные идеологи формулируют порой абсолютно дикие нравственные «аксиомы», которые ниоткуда не следуют. Например, в международных трактатах о правах человека они утверждают, будто бы жизнь человека – его неотъемлемое право, которое они помещают в список прочих прав человека. На самом же деле человек является на белый свет без спроса у него, желает ли он родиться, и уходит на тот свет также, без учета его желания и порой против его воли. Жизнь человека невозможно рассматривать в одном ряду с избирательным правом, свободой слова и митингов. Она составляет совсем иную материю Вселенной. Из сказанного следует вывод о том, что  самоубийство противно установленным христианством нормам морали, но оно также и не составляет права, принадлежащего человеку. Это ложь: человек не имеет прав на свою жизнь. И он не имеет права на самоубийство.