Комическое

КОМИЧЕСКОЕ, обнаружение, фиксация художником несоответствий (несообразности, противоречий) в явлениях окружающей действительности, их неполноты или, напротив, их чрезмерности, атрофии или гипертрофии. Основа комического как специфичность мироощущения — надежда на восстановление гармонии, нормы; комическое оптимистично, оно требует построения хотя бы простейшей жизнеутверждающей гипотезы. Комическое в творчестве Лермонтова, как правило, локализовано в частной жизни его героев. (В драму «Маскарад» вкраплены сатирические зарисовки быта петербургского света.) Лермонтов стремится к созданию и целостных произведениях, комически интонированных: роман в стихах «Сашка», стихотворную повесть «Тамбовская казначейша». Однако подобные опыты не создают в его творчестве перспективной художественной системы и не они определяют его творческий облик: эмоциональная и эстетическая основа Комического — смех, юмор, шутка; но смех не может возникнуть там, где из психологического обихода исключается надежда, а из интеллектуального — гипотеза, домысел об ином, лучшем устроении мира, ибо надежды у Лермонтова чреваты иллюзиями, а гипотезы и домыслы — ошибкой или обманом (см. Обман в ст. Мотивы). При подобном воззрении на мир комическое не просто игнорируется, но сознательно отвергается: «И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, — / Такая пустая и глупая шутка»— декларирует Лермонтов («И скучно и грустно»). Шутка, зерно комического, неизменно им осуждается. Ряд сцен в «Маскараде» строится на саркастическом обыгрывании слова «шутка». Развитие какой-либо шутки ложится в основу сюжетных линий, ведущих к покушению на жизнь «шутников» или к их гибели в «Герое нашего времени»: девушка-контрабандистка «шутит» над Печориным, заманивая его в море; жестоко шутит над княжной Мери Печорин; под неумолчный аккомпанемент шуток завязывается его дуэль с Грушницким, финал которой красноречиво характеризуется как «finita la comedia». Шутка нередко прикрывает, камуфлирует свою противоположность — тайну; она препятствует овладению тайной, пути к которой могут быть только серьезны. Люди веселятся, не зная, что их подстерегает катастрофа; но поэт, ищущий путей проникновения в тайны мира, неизменно серьезен и грустен: «За каждый светлый день иль сладкое мгновенье / Слезами и тоской заплатишь ты судьбе. / Мне грустно... потому что весело тебе» («Отчего»); или: «Не смейся над моей пророческой тоскою...». Смех, веселье у Лермонтова — спутники неведения, незнания того, что ожидает смеющихся или простодушно веселящихся.

Лермонтов из всех видов комического отдает преимущественное предпочтение иронии и сарказму. Лермонтовский сарказм — это сарказм убежденного аскета духа, с точки зрения которого смех, юмор, шутка являются проявлениями или некоей неполноты мышления — незнания жизни, неискушенности, а то и просто глупости, или, напротив, его избыточной изощренности — хитрости, коварства. Лермонтов стремится «посмеяться» над смеющимися, подвергнуть их самих превратностям игры, случая или шутки, заменяя их мироощущение, их речь своею сугубо строгой, педагогически функциональной, целенаправленной речью. Поэт в его творчестве — пророк, но это —«осмеянный пророк» («Поэт»). И ответом на осмеяние людьми серьезного, пророчествующего слова может быть только «голос мщенья»— речь, разящая, как удар кинжала.

А. М. Песков, В. Н. Турбин.

Цитируется по изд.: Лермонтовская энциклопедия М., 1981, с. 229-230.

Литература:

Анненский И., Юмор Лермонтова, в его кн.: Книги отражений, М., 1979.