Сон (Страхов, 1886)

Итак, что же не совершенно достоверно и дознано! Возьмем весь объем наших познаний и станем отрицать все те, в которых можем усомниться. Но мы должны в каждом частном случае иметь причину для сомнения, потому что вообще мы не отвергаем способности человека к истине и признаём за собою умение отличать достоверное от недостоверного.

Оставляя в стороне то, что Декарт говорит о детстве, о предрассудках, о могуществе Божием, остановимся на том факте, который совершенно достаточен для нашей цели, а своею всеобщностью превосходит все другие. Факт этот - сны и сновидения. Каждый человек каждый день узнаёт на очевиднейшем опыте, что он на некоторое время непоколебимо верит в то, что вовсе не существует. В Meditationes Декарт изображает этот факт с чрезвычайною живостью и силою.

«Сколько раз» — говорит он, - «мне случалось грезить ночью, что я на этом самом месте сижу одетый против огня, хотя на самом деле я раздетый лежал в постели! Конечно, теперь мне кажется, что я гляжу на эту бумагу бодрствующими глазами, - что эта голова, которою я качаю, не спит, - что я нарочно и сознательно протягиваю руку, и что я ее чувствую: то, что грезится во сне, по-видимому, не бывает так ясно и отчетливо, как это. Но, тщательно разбирая дело, я вспоминаю, что однако же я часто во сне был совершенно обманут такого рода мечтами; и, остановившись на этой мысли, я до такой степени ясно вижу, что нет верных признаков, строго отличающих бдение от сна, что поражен изумлением; таким сильным изумлением, что почти готов подумать, что я сплю» (Medit. I) [10].

Итак, можно сомневаться во всем, что мы можем точно так же увидеть во сне, как видим в действительности. Мы привыкли к мысли, что то, что мы видим в бодрственном состоянии, существует, а то, что видим во сне, не существует. Если же так, то, когда хотим утверждать какое-нибудь существование, мы должны доказать, что не спим. Но, какие бы доказательства мы ни придумывали, мы по опыту знаем, что во время сновидения всё бодрственное состояние, и с этими доказательствами, может повториться в точности; следовательно, в таком случае мы во сне принуждены будем признать вещи, по предположению не существующие, существующими; значит, и в бодрственном состоянии мы не больше, чем во сне, имеем права утверждать, что не спим, и что существует то, что видим.

Доказательство это неопровержимо. Действительно, из всех ошибок, которые мы делаем, и из всех обманов, которым подвергаемся, сновидение есть самый полный и неотразимый обман. Мы во сне не только воображаем себя бодрствующими, но можем засыпать и просыпаться, можем спрашивать себя: «не сплю ли я?». Поэтому, мы вполне правы, когда и в бодрственном состоянии задаем себе этот самый вопрос.

Итак, всему тому, что мы находим существующим и истинным, когда вполне бодрствуем и действуем всеми силами нашего разума и сознания, мы можем приписать не больше существенности и истины, как и тому, что видим во сне. Мы можем предположить, что все есть сон; посмотрим, что же тогда останется?

Цитируется по изд.: Страхов Н.Н. Об основных понятиях психологии. Спб., 1886. Глава первая.

Примечания

[10]. «Размышления о первой философии», первое размышление («Сочинения в двух томах», т. 2, с. 17).