Касты (варны и джати)

Социальным эквивалентом концепции, в которой человек рассматривается как одна из составляющих дхармы, являются касты (термин португальского происхождения). Какова бы ни была их природа: социально-религиозная (в этом случае их четыре и они называются варнами, к ним добавляется также группа людей, не принадлежащих ни к какой касте), или социально-экономическая (и тогда их называют «джати» и их насчитываются тысячи). Касты объединяют людей, имеющих одну и ту же свадхарму, то есть одни и те же личные обязанности, или выполняющих эти обязанности: брахманы совершают жертвоприношения, воины сражаются на поле битвы, гончары делают горшки.

Но не все обязанности имеют равную значимость. Иерархия обязанностей имеет своим следствием иерархию людей. Индийской цивилизации была свойственна любовь к классам и классификациям, которые она утвердила и довела до совершенства. В то же время процесс классифицирования имеет отношение не только к реальным фактам и явлениям, но зависит и от точки зрения общества. В этом случае, как и во всех других, существует расхождение между всеобщим и идеальным порядком стабильного иерархического общества, в котором каждая группа делает то, что необходимо для блага всех его членов, и реальным обществом. В реальной жизни брахманы иногда берут в жены женщин из низших каст и становятся военачальниками, а цари не всегда могут похвастаться высоким происхождением. В этом обществе неприкасаемые могут иметь высокие духовные устремления. Но напомним, что сказочные случаи, когда прекрасный принц женится на пастушке или волк становится ягненком, с индийской точки зрения являются источником всех беспорядков. Однако в наше время, как и в прошлом, в жизни некоторых регионов (Карнатака, Тамилнад) брахманы так малочисленны, что трудно отыскать идеальную организацию, описываемую в текстах. Реальность всегда оказывалась сложнее брахманских схем: военными победами общество было обязано кшатриям — «воинам», а социальное благополучие и богатство зависели от вайшьев—купцов, функции которых определялись их рождением. Считалось, что поражения в битвах и обнищание являются результатом нарушения социального устройства. В целом общество классической индийской цивилизации имело статусную основу: никакие общественные контракты его не определяли.

Четыре варны представлены в «Ведах» (Ригведа, X, 90) как следствие принесения в жертву первозданной пуруши — гигантского космического начала; каждая варна проявляется во взаимодействии с всеобщностью; творение пуруши сложнее, чем строение десяти пальцев на руках: брахманы — это проявление эмоционального выражения лица и рта пуруши; воины, кшатрии — это руки; вайшьи, производители — ляжки, а шудры, слуги — ноги. Варны являются специфическим проявлением индийской совокупности трех функций (жертвоприношения, империя, воспроизводство), присущих всем индоевропейским сообществам. Происхождение подобной функциональности имело в Индии мифологический характер. Джати являлись социально-экономическими кастами, роль которых в обществе определялась их рождением и закреплялась заключением браков в определенных группах. Они соотносились (всегда ли?) с варнами — кастами социально-космического происхождения, бывшими в действительности идеологической, а не социологической реальностью. Идеальное четырехчастное деление общества на самом деле не существует: имеется множество групп и межкастовое смешение (варнашанкара) при заключении браков, хотя и порицаемое, но продолжающее существовать. Идеологически джати были задуманы как результат бесконечного деления первозданных варн, и процесс этот регулировался постоянным совершенствованием их расслоения. Появились концепции ad hoc * для оправдания отклонений от нормы. Так, понятие «апад», буквально—печаль, тоска — дхармически узаконивает нарушения дхармы, потому что позволяет каждому сделать все необходимое для спасения собственной жизни. Короче говоря, исполнение долга может подождать, когда в этом есть необходимость. Часто так и бывает.

Для индийской цивилизации очень характерно провозглашать, каким нужно быть, что должно делать и т.д., а потом находить различные оправдания для любых отклонений и нарушений. Рассмотрим один из методов примирения идеального с реальным. Самым распространенным способом является отношение к реальному как к субституту первозданной действительности. Так, ведические тексты прославляют священное божественное растение, называемое сома. Выжатый из него сок является нектаром бессмертия, который любят вкушать боги и люди. Но в тех же текстах указано множество растений, замещающих сому и растущих неподалеку от дома. В конце концов сому может заменить любое растение желтого цвета.

Так же обстоит дело и с идеальным законом (дхармой), являющимся таковым для сатьяюги, то есть для «эры истины», соответствующей нашему «золотому веку». К сожалению, это время уже прошло, и сейчас мы живем в эпоху «черной эры» — калиюги (с 3102 года до н. э. в соответствии с некоторыми традиционными представлениями), что является эквивалентом нашего «железного века», когда за норму принимается невыполнение космического закона. Трактаты описывают закон сатьяюги, но так как эпоха золотого века, когда человечество жило по закону дхармы, уже прошла, а жить все-таки нужно, трактаты объясняют, каким образом можно дхармически обойти дхарму. Идеал (представляемый как статическое явление) дает направление, но его совершенство исключает его же достижение. Описываются также обязанности, вменяемые людям, стоящим на высших ступенях человеческой иерархии, и лицам, обладающим исключительными свойствами. Царь, правящий в реальной жизни, должен подражать Раме, идеальному царю, о котором рассказывает «Рамаяна». Но в действительности оказывается, что ни один царь не имеет достоинств Рамы (кто бы в этом сомневался?)

и только отчасти может имитировать его божественный образ. Высочайший и недостижимый уровень этой модели оправдывает отклонения от нее, придавая жизни смысл. В « Махабхарате» Арджуна — идеальное воплощение кшатрия, вечного воина и образ идеального царя, которого поучает бог Кришна—никогда не будет править, в то время как недостойные цари, с которыми он сражается и которых он покоряет, оказываются у власти.

В социальной сфере джати постоянно находятся во взаимодействии с варнами. Нет ничего более ложного, чем представлять себе застывшее общество, не способное к переменам и трансформациям, не имеющее элементарного чувства справедливости. Существование каст на протяжении веков, их наличие в современном индийском обществе демонстрирует, что система адаптировалась и подверглась изменениям. Если реальность никогда и не совпадала с утверждениями трактатов, это потому, что их целью являлось не описание действительности, а констатация идеальной нормы. Даже тысячи джати никогда не реализовали себя в реальной жизни: в любой деревне можно встретить лишь несколько джати, соответствующих своим функциям. В недавнюю пост-могольскую эпоху местные царьки постоянно ссылались на нормативные тексты, чтобы оправдать введение нового порядка, при котором они надеялись извлечь для себя выгоду. Думаем, что и в более ранние времена они поступали точно так же. Необходимо отметь, что и другие группы населения (кланы, секты, религиозные общины) входили в структуру индийского общества. Существование каст способствовало поддержанию гибкости структуры общества. В текстах об этом говорится теоретически или в общих фразах, но конкретная действительность была далека от системного изложения.

Взаимодействие между туманной моделью (существует в двух или трех стихах в «Ригведе», X, 90), описанной во множестве комментариев (среди которых и знаменитые «Законы Ману», доведшие до экстаза Ф. Ницше), и различными местными реалиями существовало всегда. И постоянная изменчивость этих реалий, подверженных эволюции, способствовала тому, что доктрины, уважаемые всюду и всеми, не имели длительного существования. Все трактаты характеризуются противоречивостью. Если буддисты и джайнисты ставили в человеческой иерархии кшатриев перед брахманами, то ведические тексты уравнивали их позиции. В упанишадах, с сожалением говоривших о перевернутом мире, на первое место ставились полководцы-кшатрии, обучавшие брахманов. Существовала и продолжает существовать запутанная картина, в которой вся совокупность социальных реалий не раз была то подтверждена, то опровергнута и пересмотрена на основе недостаточно аргументированных утверждений. В наше время, когда отмена кастовой системы является мечтой многих индусов, она наталкивается на глухое сопротивление, базирующееся на тысячу раз выверенных идеологиях, на прочных социальных и экономических современных реалиях и на недовольстве предков. Достаточно беглого взгляда, брошенного на матримониальные объявления (публикуемые и в национальной газете Дели), чтобы увидеть, насколько понятие каст укрепилось в сознании индийцев.

Идеологи классической индийской цивилизации постоянно ссылались в своих рассуждениях на четыре (или пять) варн, а «Ригведа», приводимая как источник неоспоримых знаний, оценивала их в соответствии с реалиями мифа, то есть иерархически и статусно, в зависимости от их положения в первоначальных ритуалах жертвоприношений. В последующих текстах, в частности, в «Законах Ману» (I, 88 и далее), при соблюдении первозданных иерархии и статусов, их определяют с практической и функцио-нальной точек зрения: брахманам господь назначил изучать «Веду» и обучать других содержащимся в ней знаниям, совершать жертвоприношения ради себя и других, приносить пожертвования и получать их. Кшатриям он приказал защищать народ, давать, жертвовать и изучать. Вайшьям — разводить скот, давать, жертвовать, изучать, вести торговлю, ссужать деньгами, развивать экономическую культуру. Наконец, шудрам — обслуживать три предыдущих класса. Есть только жертвоприношения, защита, экономика и обслуживание — и в этом легко узнается сословное общество, существовавшее в период абсолютной монархии. Безусловно, кастовое общество — это застывшее общество. Вспоминается старая французская знать, выдумавшая в XVIII столетии призрачное понятие «голубой крови» и возомнившая, будто она происходит от племени франков, в то время как в венах остального народа течет обычная кровь галлов. Человек как таковой в классической Индии не существовал. Брахманы, кшатрии, вайшьи, шудры и вне-кастовые сословия были представлены не как человеческие личности, а как различные виды людей. Впрочем, в текстах шла речь не о людях, а об их категориях, начиная от брахманов, и заканчивая животными (собаками, котами и т.д.). Существа классифицировались по нисходящей степени в зависимости от степени чистоты. В этом смысле брахманы приближались к небесным богам, а шудры были ближе к собакам, чем к брахманам. И наоборот, спекуляции самого высшего порядка воспринимали касты в физиологическом и социальном параметрах, часто утверждая, что на уровнях брахманов и атманов, то есть высших ценностей, они не действуют. Философ Рамануджа (1017—1137 гг.) так сказал в «Шри-Бхашья» (II, 3,47): «Дух каждого человека является частью вечно брахмана, но он входит в отдельное тело, чистое или нечистое, — тело брахмана, кшатрия, вайшия или шудры и т. д.». Безразличное чистое начало воплощается в разных индивидуальностях. Так, религиозный индуизм, индуизм бхакти, вводит некоторую дозу универсальности.

Общество подобного типа не придает никакого значения индивидуальной личности. Это утверждение касается как самого индивидуума, так и всей касты в целом! В основном это действенно для любого изолята. Главными становятся взаимосвязи, а не те, кто вступают в эти связи. Касты и индивидуумы имеют значение в их взаимодействии. Каста, таким образом, определяет, как один человек вступает во взаимоотношения с самим собой, и с другим, похожим на него, и с третьим, который на него не похож. Она же определяет, чем заканчиваются эти отношения и с кем не нужно вступать в контакт.

Существующие касты постоянно дробились (в частности, в результате заключаемых браков). Арианизация Индии сопровождалась также включением в систему варн все более широких слоев населения. Эрудиты и воины юга Индии ассимилировались с брахманами и кшатриями. А в наши дни в Тамиланде утверждают, что есть только лишь брахманы и шудры — слуги. Внутрикастовые перемещения существовали всегда и иногда приводили к занятию царского престола. В классическую эпоху в литературе не порицались брахманы, купцы, занимающиеся просветительством, и т.д. Подобная ситуация описывается и в нормативных текстах. Во все времена обсуждался вопрос, что делает из человека брахмана — личные ли достоинства, поведение или рождение? Брахманы были не только хранителями ведического слова и совершали яджну — ритуалы жертвоприношений. Поскольку они присвоили себе привилегию устанавливать иерархию всех живущих на земле, они более, чем представители других варн подвергались критике, и не только со стороны буддистов. Им вменяли в вину эксцессы в любовных отношениях и неуемное стремлении к наживе. Северный портал храма в Санчи (буддистский памятник) представляет брахманов в собирательном образе человека с объемным животом, преуспевающего, довольного собой и надменного. Однако социальное расслоение сопровождается идеологическим обоснованием: теория кармана и саншары приветствуются всей классической Индией, которая представляет брахмана «богом на земле». Все существа должны возродиться в форме, соответствующей исполненному долгу. Правильная реализация своей свадхармы — личного долга — дает возможность возрождения в более высоком статусе, и однажды, на зависть всем, можно воплотиться в образе брахмана.

Цитируется по изд.: Анго М. Классическая Индия. М., 2007, с. 63-71.

Примечания

* Для данного случая, для этой цели, кстати. — Примеч. пер.