Шведский сословный парламентаризм
«Колпаки» и «шляпы»
Сестре Карла XII Ульрике-Элеоноре престол достался в 1719 г. лишь по избранию и при условии сильного ограничения королевской власти в пользу восстановленного государственного совета (получившеrо старое название риксрод). В 1720 г. Ульрика отреклась в пользу своего мужа принца гессенского, избранного на шведский престол под именем Фредрика I (1720-1751), однако ценой утверждения конституции. Конституция 1720 г. («форма правления») сильно ограничивала королевскую власть: в случае разногласий короля с государственным советом вопрос решался голосованием, король имел лишь два голоса и право решения в случае равного голосования.
Шведской аристократии все же не удалось добиться возврата ко временам своего «золотого века». На сессиях риксдагов 1719, 1720, 1723 годов весьма энергично выступили в защиту своих интересов мелкопоместные дворяне и дворяне-чиновники средней руки.
Они, в частности, добились ликвидации порядка голосования в палате рыцарства по классам, дававшего перевес знати. Отныне вопрос решался большинством голосов всей палаты. Именно усилиями рядового дворянства власть короля по конституции была ограничена не только и не столько в пользу риксрода, сколько в пользу всего сословного риксдага. Риксдаг собирался раз в три года, в случае необходимости и против воли короля. Риксдаг утверждал принятие новых законов и отмену старых, а также и временные постановления, принятые королем и риксродом между сессиями. Без его согласия не мог быть введен новый налог, объявлена наступательная война. Члены риксрода несли ответственность перед риксдагом.
В самом риксдаге верховодили дворяне, получившие половину мест в так называемом секретном комитете - новом выборном органе риксдага, решавшем все важнейшие вопросы на сессии. Дворяне сохранили монополию членства в риксроде и занятия высших государственных должностей. Однако депутаты от податных сословий энергично отстаивали свои интересы, в частности добились в 1720-1723 годы существенного ограничения дворянских привилегий в сфере землевладения. Новая конституция действовала до 1772 года и режим сословного парламентаризма получил у шведских историков наименование «эры свобод».
Фактическим главой правительства в первый период «эры свобод» - до 1738 г. - был канцлер, т. е. президент канцелярии, граф Арвид Горн, возглавивший дворянскую группировку «патриотов». Соблюдая экономию государственных средств, правительство вместе с тем продолжало, в духе умеренного меркантилизма, покровительствовать отечественной буржуазии: наиболее известен «Продукт-плакат» 1724 г.- закон, запрещавший вывоз шведских товаров на нешведских судах и ввоз в Швецию иностранными кораблями иных продуктов, кроме произведенных в их собственной стране.
В правление Горна страна счастливо избегала военных осложнений. Вместе с тем побежденная и ослабевшая Швеция искала сильных покровителей, используя противоречия между великими державами. В первые годы после Ништадта правительство держалось русской ориентации и даже заключило в 1724 г. союзный до[1]говор с Россией, рассчитывая использовать его против Дании: в Петербурге в то время было сильно антидатское голштинское влияние. Расчеты эти не сбылись, и после смерти Петра I и Екатерины I, когда влияние голштинцев ослабло, правительство Горна в 1727 г. присоединилось к так называемому Ганноверскому союзу (Англия, Франция, Пруссия) и впредь получало субсидии от западных держав.
К этому времени престиж стареющего канцлера Горна пошатнулся. Внутренняя политика правительства становилась все более консервативной, отражая аристократические воззрения Горна и его ближайшего окружения. Между тем новое поколение дворян, офицеров, крупных предпринимателей и торговцев мечтало о более активной политике, внутренней и внешней, требовало расширения вооруженных сил, более энергичной защиты отечественных мануфактур и торговых компаний, наконец, подготовки к реваншу на востоке.
На риксдаге 1738/39 г. сторонников Горна иронически называли «колпаками», «ночными колпаками» якобы за трусость, а оппозиция гордо именовала себя «шляпами» (символ дворянина). Под нажимом оппозиционного большинства дворян и горожан Горн подал в отставку, а против его приверженцев - членов риксрода началось судебное преследование.
Сессия 1738/39 г. означала первую в истории Швеции смену правительства, осуществленную по воле наиболее влиятельной части риксдага - секретного комитета, что означало дальнейший шаг по пути сословного парламентаризма. Пришедшие к власти вожди партии «шляп» лантмаршал (председатель палаты дворян) граф Густав Тессин, канцлер Карл Юлленборг более охотно покровительствовали промышленникам и вели политику инфляции, пойдя даже (с 1745 г.) на редкий в XVIII в. отказ от валютного обеспечения шведских бумажных банкнот.
Главным отличием «шляп» от предшественников была их внешняя политика - курс на сближение с Францией. В 1738 г. с этой державой было заключено соглашение о дружбе, вновь обеспечив[1]шее шведам денежные субсидии, а в 1739 г.- оборонительный союз с Турцией, явно враждебный России. На риксдаге 1740 г. авантюристическое крыло «шляп» - сторонники немедленного реванша - взяли верх: были выделены дополнительные средства на военные расходы и, наконец, объявлена сама война (июль 1741 г.).
К сражениям Швеция оказалась не готовой. Воинские части, набранные в Финляндии, редели от дезертирства. В августе 1742 г. главные силы шведов сдались в Гельсингфорсе, а вслед за тем была потеряна почти вся Финляндия. Риксдаг 1742/43 г. решил рас[1]следовать вопрос о виновниках поражения: шведский главнокомандующий Ш. Левенгаупт был судим и казнен. Желая умилостивить императрицу Елизавету и зная о тесных связях Романовых с Гольштейн-Готторпами, риксдаг обещал избрать наследником шведского престола (престарелый король Фредрик I был бездетным вдовцом) герцога Адольфа Фридриха Гольштейн-готторпского, за что Елизавета обещала вернуть большую часть Финляндии.
Народное недовольство поражением, рекрутчиной", нехваткой продовольствия, нарушением деловой жизни было крайне велико. Наивные монархисты - крестьяне и рудокопы винили во всех бедах сословный риксдаг и требовали усиления королевской власти. В июне 1743 г. на рудниках Даларна (Далекарлии) начался мятеж - «Большая дальская пляска». Хорошо вооруженные повстанцы двинулись на Стокгольм и 20 июня вступили в город, восторженно встреченные беднейшей частью жителей столицы. Ободренные вестями об успешных мирных переговорах, власти беспощадно подавили восстание. Предводители - заводской счетовод Шеднн и другие - были казнены.
По окончательному мирному договору в Або (7 августа 1743 г.) шведы отделались лишь потерей небольшой части Юго-Восточной Финляндии до реки Кюмень. Это спасло вождей «шляп» не только от отставки, но, вероятно, и от тюрьмы. После войны вмешательство царской дипломатии во внутреннюю политику Швеции усилилось. Русский посланник почти открыто финансировал оппозицию - «колпаков» - поборников дружбы с Россией и Англией. Со времени нового союзного договора с Россией 1745 г. Швеция получала субсидии от России. В конце концов неуклюжая политика императрицы Елизаветы скомпрометировала оппозиционных вождей «колпаков». После риксдага 1746/47 г. одни из них были пре[1]даны суду, другие уволены в отставку. Партия «колпаков» надолго сошла с политической сцены. Во внешней политике Швеции восторжествовала франко-прусская ориентация (кронпринц Адольф Фредрик, женившись на сестре Фридриха II Прусского, отдалился от Елизаветы). В 1747 г. договор 1738 г. о дружбе с Францией был возобновлен и субсидии пошли теперь из Парижа.
Вторая четверть XVIII века, особенно 30-е годы, была чрезвычайно плодотворна в смысле экономического подъема страны, первым доказательством которого был значительный для того времени рост населения (за 1721-1749 гг. в Швеции-с 1,5 до 1,8 млн. человек, в Финляндии - с 0,3 до 0,4 млн.). Впервые после многовекового Перерыва стали расширяться посевные площади. Со времен редукции усилилась купля-продажа земли. Все больше фрельсовых (дворянских) земель переходило к богатым горожанам, чиновникам, разночинцам или к духовенству, все больше коронных земель выкупалось крепкими крестьянами-арендаторами в собственность.
Основной отраслью шведской промышленности и в первой половине XVIII века оставалось горное дело. Оно же давало львиную долю экспорта и было «балованным дитятей» правительства. В первой половине века шведское кованое (полосовое) железо медленно уступало свое господствующее положение на европейском рынке: еще в 50-х годах оно составляло 60% английского ввоза железа.
В интересах промышленников шведские власти ограничивали предельный объем производства железа для поддержания высоких экспортных цен и строго следили за качеством металла. Брукспатроны - крупные землевладельцы, хозяева металлургических заводов (бруков) - по-прежнему зависели от кредитов городских купцов-экспортеров, т. е. от торгового капитала, но уже не иностранного, как в XVII веке, а отечественного.
Ближе к середине XVIII века сильно умножилось число городских мануфактур, в первую очередь текстильных (в самом Стокгольме и Норчёпинге), но также изготовлявших железный инвентарь, бумагу, стекло, сахар. В отличие от рудников и металлургических предприятий мануфактуры обслуживали главным образом внутренний рынок. Внешняя торговля сосредоточивалась в привилегированных (стапельных) городах - Стокгольме и Гетеборге. Быстро рос шведский торговый флот, чему благоприятствовал «Продукт-плакат» 1724 года.
Капитализм в шведской промышленности и торговле в первой половине XVIII века сделал, таким образом, уже заметные успехи. Это вело к изменениям классовой структуры общества, более отчетливо проявившимся во второй половине столетия.
Цитируется по изд.: Кан А.С. История скандинавских стран (Дания, Норвегия, Швеция). М., 1980, с. 81-85.