Историческая теория

ИСТОРИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ - представления о сущности, содержании и смысле истории, принципах и методах ее изучения, которые могут обеспечить систематизацию полученных результатов. Картина истории, как и ее концепции, может строиться на знаниях, признанных достоверными и проверяемыми. В духе прагматической истории их принято называть фактами, а созданную картину считать точной и объективной. В исторических построениях могут содержаться гипотезы, предположения, допущения и образы. При их преобладании принято говорить о конструировании представлений об истории, об их субъективном характере и даже о принципиальной непознаваемости истории.

Термин «историческая теория» появился во второй трети XVIII века в работах лорда Болингброка и Вольтера. Употребляется в европейской исторической традиции Нового и Новейшего времени. Приемы и принципы исторического мышления Нового и Новейшего времени формировались на базе ренессансного историзма и рационализма времен раннего европейского Модерна. Пик интереса историков к исторической теории приходится на последнюю треть XIX - первую треть XX в. Во времена Г. Риккерта и Н. И. Кареева принято было разделять историческую теорию на историософию (философию истории) и собственно историческую теорию (методологию истории). В течение XX века историки либо выводили историческую теорию за рамки конкретной исторической науки, либо рассматривали ее как набор стратегий и практик изучения и описания конкретных исторических проблем. На рубеже XX-XXI веков историки стали подчеркивать возможную и допустимую множественность исторических теорий.

Пространственно-временные и парадигматические категории, в которых осмысливает себя историческая теория, наметились еще в античной историографии. В творчестве древнегреческих и римских мыслителей (Гесиод, Геродот, Аристотель, Плутарх и др.) наметилось отношение ко времени, предмету и функциям истории, к мифу и событию, правде и вымыслу, роли человека в истории. Римская традиция, воспринятая средневековой христианской историей, - морализаторство и дидактичность истории - тоже вошла как составная часть в европейские представления об исторической теории.

Основой складывавшейся исторической теории Нового времени стали натурфилософия с ее преклонением перед гармонией природы и естественными законами. Классическая механика в той простоте, которую она обрела в интерпретации сэра И. Ньютона, стала исходной точкой для понимания строения как природы, так и общества. Социологические взгляды осмысливались с позиций натурфилософии и подавались как «социальная физика» (Т. Гоббс, например). Методологические основы исторического знания Нового времени рассматривались с точки зрения рационализма и сенсуализма.

Общезначимость и распространенность получили принципы рационализма, сформулированные в работах Ф. Бэкона. Вслед за ним большинство ученых признало продвижение от простого к сложному генеральным методом научного познания. Соотношение эмпирического (опытного) и теоретического знания представлялось восходящей иерархией (движением вверх по ступеням познания от простого к сложному, от эмпирического к теоретическому). Ученые считали, что у подножия лестницы познания лежит простейший чувственный опыт, т. е. опыт, полученный при помощи органов чувств. Затем следует простое опытное знание, полученное при помощи наблюдения. Очередная ступень - научный эксперимент. А результаты экспериментальной науки позволяют подняться на самую высокую ступень лестницы познания и осуществить научный синтез. Он ложится в основу теоретического осмысления действительности и становится фундаментальным (в терминологии XVIII века «генеральным») знанием.

Гносеологическая коллизия на заре Нового времени оформлялась противопоставлением представлений о принципиальной несовместимости религиозного и научного знания, самоценности не откровений, а опытного знания, универсальности принципов не только иерархичности, но и системности. По сути дела, вектором развития гносеологической парадигмы Нового времени, унаследованной и научным мышлением Новейшей эпохи, стало постепенное осознание системной организации природы, общественной жизни и человеческого мышления. Развитие методов исторического поиска шло от описания к моделированию, освоение понятия системности - от простейшей систематизации (упорядочивания объектов по одному или группе признаков) к осмыслению природы динамических систем и теории упорядоченных хаосов.

В развитии исторической теории Нового и Новейшего времени можно выделить несколько этапов. Каждый из них характеризуется напряженными научными поисками и открытиями, принципиальными для формирования и развития определенных форм профессионального и массового исторического сознания. Внутри каждого этапа выделяются повторяющиеся фазы:

• тяга к интеграции накопленных знаний и поиски новых объектов изучения и новых способов исторического синтеза;

• обращение к опыту естественных наук или смежных областей знания для расширения методологических возможностей исторического синтеза, создание на их основе набора алгоритмов для изучения типических исторических ситуаций, явлений, процессов и состояний;

• углубленное изучение конкретной проблематики и накопление новых опытных знаний на базе новых приемов исторического синтеза;

• дезинтеграция исследовательского поля и потеря целостности исторического сознания, не способного осмыслить массу накопленного знания в устоявшейся парадигматике формализованных приемов научного изучения;

• осознание необходимости искать новые приемы и методы обобщения исторического материала и исторического опыта; попытки найти более совершенные приемы методологического синтеза.

Представления об общественной значимости исторического знания, о его социальных функциях задают разные формы исторической идентичности, доступные как профессионалам, так и массовому сознанию. Историческая идентичность опирается на историческое сознание. Его ядро оформляется в массовом сознании как принятая обществом форма историзма.

Остановимся более подробно на каждом из этапов развития исторической теории Нового и Новейшего времени.

Конец XIV-XVI веке - эпоха Возрождения (включая ее поздние периоды, которые французский историк Ф. Бродель связал со становлением менталитета индустриального общества). Это начало становления современного категориального аппарата истории. Оформляется представление о линейности времени в земной истории, линейность исторического времени вводится в понятие мерности в истории. Гуманисты признают человека активным актором истории. Происходит антропологизация политической истории. Появляются представления об абсолютном и относительном в картине истории. Ренессансный историзм ввел понятие исторической эпохи и самоценности настоящего, по-новому осмыслил понятие преемственности, отдал приоритет земной истории по сравнению с историей божественной и поставил в центр земной истории человека. Главное завоевание эпохи, изменившее историческое сознание позднего средневековья - осознание творческих возможностей человека, приоритет деятельного начала личности.

XVII - первая треть XIX века - становление и развитие просветительского историзма. Это время установления интеллектуального приоритета третьего сословия, облегчившего его выход на политическую арену. Просветительский историзм осмыслил развитие общества с позиций принципов натурфилософии, ввел в социогуманитаристику понятие естественного закона, создал «социальную физику», которая с позиций естественного права и общественного договора объясняла рождение государственной власти, разделил представления о социуме и государстве, ввел в научный оборот понятия «цивилизация», «просвещение» и «общественное мнение» В это время историческое знание стало оперировать понятиями причинности, закономерности и случайности, представлениями об исторических источниках и методах работы с ними. Историки осваивали сравнительно-исторический метод, но история была не столько целью изучения, сколько средством осмысления реальности. Не случайно просветительская философия создала «философскую историю». Ее расцвет пришелся на 1730-1790-е годы, а последней философской системой, использовавшей историю для осмысления и описания картины мира, стала философия Г. В. Ф. Гегеля. Позднее, уже в XX веке, те же принципы «философской истории» были использованы для придания статуса философской системы политэкономической теории К. Маркса.

Вторая треть - конец XIX века (примерно до середины 1890-х годов) - эпоха, когда социогуманитаристика попыталась выйти из кризиса просветительской философии при помощи философии утилитаризма и позитивизма. На смену просветительскому историзму пришел позитивистский историзм. Политическая история, господствовавшая в просветительской историографии, уступает ведущие позиции другим отраслям исторических знаний. Из них приоритетными постепенно становятся история хозяйства (она вскоре превращается в экономическую историю и социологию) и история культуры. Последняя достаточно быстро начинает чувствовать себя наукой о человеческом мышлении и реализуется как в специализированных областях исторического знания — источниковедении, историографии и историософии (теории истории), так и самостоятельно. Вектор развития исторического знания определяет культурно-историческая школа. Ее модификации возникают во всех европейских странах, достаточно заметно вовлеченных в процесс модернизации.

Позитивистский историзм, попытался осуществить исторический поиск на основе методологии естественнонаучного познания и найти общий (генеральный) общественный закон. Позитивизм создал классификацию научного знания по степени его точности и достоверности. Он отвел психологии (науке о душе) роль связующего звена между естественнонаучным и социогуманитарным циклами человеческих знаний. Тем не менее, уже в 1840-х годах появилась особая область социогуманитаристики - социология. Именно ей О. Конт отдал функцию связующего звена между естественнонаучным и гуманитарным циклами в своей классификации наук. Позитивистский историзм учится оперировать социологическими категориями и признает особый статус психологии в изучении культуры. Закладываются основы культурологии. Методология исторического поиска еще не осознает своей самостоятельности. История ищет свои методы в изучении то общественных структур, то искусства и литературы. Поскольку в науке господствуют атомарные теории, методологические поиски в истории тоже ведутся для выявления «последнего основания», на котором должно держаться историческое равновесие. Рядом с органическими теориями исторического развития появляется все больше частных теорий, объясняющих историю изучаемого объекта через частные законы, присущие лишь ему. Складывается корпус вспомогательных исторических дисциплин, предназначенный для решения частных задач исторического познания. Через регионализацию науки позитивистский историзм учится оперировать понятиями общего и частного закона.

Позитивизм ставит проблему точности и доказательности исторического знания и пытается решить ее через осмысление познавательных возможностей исторического источника. В рамках позитивистского историзма источниковедение получило статус особой области исторических знаний, а герменевтика была признана областью, способной давать более точные знания об истории, чем описательная история (эпистемология). Область изучения законов общественного развития постепенно становится прерогативой социологии.

Все более генерализирующую форму приобретает теория, предложенная К. Марксом. В ней до предела оказались доведенными рационалистические и конструктивистские устремления эпохи Просвещения. История была представлена как естественнонаучная материалистическая область знаний, обладающая способностью выявлять общие и частные исторические законы и оперировать ими ради изменения мира. Доведя до крайности идеи целенаправленного изменения мира для построения государства всеобщей справедливости, марксизм вместе с тем стал первой системной теорией общественного развития, нашедшей применение в конкретных исторических работах. Историческая теория в марксизме оказалась сосредоточена в историческом материализме. С популяризацией марксизма взгляды на материалистическую или идеалистическую природу исторических теорий стали осознаваться многими не как научная проблема, а как политическое противостояние.

В 1870-1890-х годы разгораются споры о сущности исторического познания. В столкновении сторонников естественнонаучной и особой, фактически вненаучной, природы исторического знания проявляются признаки надвигающегося методологического кризиса. В национальных школах определяется противостояние объективных материалистических исторических теорий субъективно-идеалистическим. Методологическое разнообразие, необходимое для изучения многомерного предметного поля истории, упрощается до политической и идеологической конфронтации. Споры последней трети XIX века о сущности исторической теории были одним из признаков кризиса познания, носившего системный характер. С одной стороны, он был связан с углубляющимися процессами модернизации, которые постепенно меняли лицо европейского континента и все явственнее приобретали черты глобальных изменений, с другой, - отражал потребность изменения картины мира. В ней свое место должна была занять и изменяющаяся картина истории.

Необходимость новой картины мира становится заметнее по мере развития познавательных возможностей науки. Понятие системы наука Нового времени осваивала на таких объектах, как механизмы и общество (в его государственной, т. е. достаточно упорядоченной, институализированной ипостаси). Но приближалась революция в физике, поставившая под сомнение то, что классическая наука считала основой устойчивости мироздания, - представления о неделимости атома, всеобщности материи, неразрывности и неизменности времени и пространства. Наука Нового времени не придала парадигмального значения открытиям Н. И. Лобачевского. Наука Новейшего времени (Постмодерна) увидела в делимости атомного ядра выход в микромир и новую картину мира, основанную на пересечениях микро- и макро-процессов. Правда, далеко не сразу и не во всех областях человеческого знания.

Вторая половина 1890-х годов - 1970-е годы — время становления и господства неопозитивистского историзма. Открытия в физике ломали привычную картину мира. Историки оказываются в такой же растерянности, как и другие социогуманитарии. Они намечают несколько выходов из тупика. Г. Риккерт и его последователи настаивают на сужении предметного поля истории. Они делают акцент на конкретности и уникальности исторического события, выделении аксиологической составляющей как основы для исторических сопоставлений. Л. Февр и М. Блок, наоборот, говорят о расширении объектов исторического исследования за счет изучения массового сознания. Объясняя причины гуманитарных катастроф типа Великой французской революции или Первой мировой войны, за грань исторического знания выходит философская антропология (М. Шеяер, С. Франк),

Реализация потребности науки в обобщении на историческом материале приводит к созданию системных исторических учений типа материалистического учения марксизма в его советской интерпретации или тринитарной философии истории Л. П. Карсавина. Быстрый прогресс психологических исследований позволяет переосмыслить и существенно изменить идеи позитивистской исторической теории. На базе дальнейшего осмысления теорий исторического факта, исторического источника и исторического текста рождается и развивается когнитивная история (А. С. Лаппо-Данилевский, Э. Гуссерль).

Потерпев фиаско в поисках общих исторических закономерностей, социогуманитаристика провела грань между естественнонаучным и социогуманитарным знанием. Историческая наука теряет свою целостность и дробится на умножающееся множество частных дисциплин. Историческое знание растворяется в областях социогуманитаристики, претендующих на большую научность и фундаментальность (в социальной и культурной антропологии, гендерных исследованиях, интеллектуальной истории), оно теряет характер всеобщности и приобретает статус частности, локальности. Поскольку за историей закрепляется функция описания конкретного, в методологии истории вновь завоевывает утраченные позиции эпистемология. Вместе с тем умножение числа исторических дисциплин, создание циклов социогуманитарных знаний усиливает потребность в методологическом синтезе. Основой методологического синтеза становится общая теория систем. Она помогает естественнонаучному знанию осознать целостность механизмов, управляющих природой и обществом, соединить учение о материи с теорией информации и создать искусственный интеллект. Историки, особенно советские, с энтузиазмом обращаются к общей теории систем, однако быстро убеждаются, что прямой перенос ее законов на общественные структуры и системы наталкивается на недостаточно устойчивую природу последних. Историческая теория дробится в соответствии с дроблением предметного поля исторического знания. Характерная черта исторического знания XX века - своеобразная корпускулярность множества исторических теорий. Основой для их синтеза становятся так называемые макротеории (формационная, цивилизационная, модернизационная и глобализационная, а также теория альтернативной истории).

Сторонники формационной истории осмысливают исторические закономерности с позиций естественнонаучной природы исторического знания. Они социологизируют и идеологизируют историю. Сторонники цивилизационного подхода и культурной антропологии вводят понятие деконструктивизма, чтобы подчеркнуть независимость исторического знания от идеологических схем. И те и другие ощущают неполноту получаемых исторических знаний и ищут пути к более продуктивным приемам исторического синтеза.

Роль научного аппарата многие историки отдают инструментарию, разработанному социологией. Поскольку вне поля зрения усредненных показателей и тенденций остаются сфера частной жизни, интеллектуальный поиск и творчество, историки вынуждены искать методы, способные более полно описать историю повседневности и психологию творчества. Происходит то, что историки науки стали называть «лингвистическим поворотом» в истории и «историческим поворотом» в социологии, психологии и филологии. Рождается эстетика постмодерна. На первых порах постмодерн не создает нового типа историзма, в нем подчеркивается энергия бунта и несогласия с просветительскими канонами осмысления мира. Историческое творчество возвращается в сферу литературы и искусства, что дает историкам простор для воображения и облегчает поиски выхода из методологического тупика.

В 1980-е - начале 2000-х годов парадигматика исторического поиска определяется противопоставлением знания эпохи модерна знаниям эпохи постмодерна. Сциентисты относятся к истории как к полноценной науке и стараются понять специфику научности исторического знания, использовать опыт исторического изучения для реконструкции некогда существовавшей исторической реальности. Для этого они ищут более совершенные механизмы верификации исторического знания. Постмодернисты сближают историю с литературой, главным в истории считают анализ формы и подчеркивают символическое содержание и наименующую функцию исторического знания, которое способно творить современную реальность так же эффективно, как литературное творчество или СМИ. И, наконец, две теории, организующие современное научное знание: теория динамических систем и информатика все более заявляют о своих приоритетах. Историческая наука уже очерчивает возможности когнитивной истории, созданной на базе междисциплинарного синтеза. В центре теории и методологии когнитивной истории - понятие исторического источника как овеществленного продукта психической деятельности людей и средства передачи информации по каналам временных и социокультурных коммуникаций (И. Д. Ковальченко, О. М. Медушевская).

С. С. Минц

Определение понятия цитируется по изд.: Теория и методология исторической науки. Терминологический словарь. Отв. ред. А.О. Чубарьян. [М.], 2014, с. 177-186.

Литература:

Барг М.А. Категории и методы исторической науки. М., 1984; Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 2004; Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998; Мегилл А. Историческая эпистемология. М., 2007; Медушевская О. М. Теория и методология истории. М., 2008; Могилъницкий Б. Г. История исторической мысли XX века. Вып. I—III. Томск, 2007-2008. Николаева И. Ю. Полидисциплинарный синтез и верификация в истории. Томск, 2010; Репина Л. П. Историческая наука на рубеже XX-XXI вв. М., 2011;. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998; Румянцева М. Ф. Теория истории. М., 2002; Савельева И. М„ Полетаев А. В. Знание о прошлом: теория и история. Т. 1-2. СПб., 2003-2006; Тош Д Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М., 2000; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М„ 1991; Fulbrook М. Historical Theory. L.; N. Y., 2002.