Древнеиндийский материализм и его школы

Материализм в истории индийской духовной культуры занимал особое место и играл значительную роль. Материалистическая традиция была наиболее радикальной в сфере философского поиска: уже в ранний период ее отличало стремление освободить мысль от догматических канонов, закостенелых предрассудков религиозного фанатизма.

Источники сохранили нам названия ряда материалистических школ. Наиболее влиятельной среди них была локаята. Примечательно, что само слово, послужившее обозначением этого течения, означает «приверженное земному миру», пли «относящееся к народу», «бытующее в народе» — явный намек на анти-идеалистический характер учения, что указывает на широкое распространение воззрений древнейших индийских материалистов в различных слоях общества того времени. Появление локаяты (позднее материалистов стали называть по преимуществу чарваками, но это терминологическое различие не означало каких-либо принципиальных доктринальных различий) знаменовало собой принципиально новый этап эволюции материалистических тенденций предшествующих эпох. Вопрос о происхождении локаяты остается дискуссионным: иногда ее связывают с архаическими воззрениями аборигенного населения, объясняя этим конфликт между нею и ортодоксальной брахманской традицией. Действительно, некоторые особенности данного учения, казалось бы, могли подвести к подобному заключению, однако общий характер системы демонстрирует высокую степень развития философской мысли, а основные положения никак не сводятся к примитивным верованиям.

Очевидно, локаята была широко известна уже в ранний период и находила приверженцев как на севере, так и на юге страны. На это указывают и близкие ее идеям материалистическая струя в упанишадах и упоминания о ней в буддийских и джайнских сочинениях. Каутилья называл локаяту в числе трех философских учений, обладавших, по его мнению, подлинной ценностью. О представителях этой школы говорится и в других древнеиндийских сочинениях — в эпосе, грамматическом трак-тате Патанджали, в «Харшачарите» и т. д. Подлинные сочинения древнейших индийских материалистов до нас не дошли. Однако разбор трактатов (тенденциозный, но детальный) содержится в работах известного философа-ведантиста Шанкары, в сочинениях Мадхавы, Джаянтабхаты и джайнского комментатора Харибхадры. Позднесредневековые тамильские сочинения дают необычайно сжатое, но весьма емкое изложение основоположений материалистической традиции в Индии. Судя по этим текстам, материализм был главным оппонентом индуистской традиции на Юге в указанный период.

Таким образом, речь идет не о случайном эпизоде в истории духовного развития Индии, как то неоднократно пытались квалифицировать некоторые исследователи. Эволюция изучаемой школы продолжалась на протяжении почти двух тысячелетий, а непрерывная полемика между ее представителями и последователями религиозно окрашенных учений свидетельствует об интенсивной борьбе двух основных направлений философии — материалистического и идеалистического уже в эпоху древности и раннего средневековья.

Первый намек на взгляды локаяты зафиксирован в упанишадах. Мифологическим основателем ее выступает обожествленный мудрец Брихаспатп; согласно эпосу, он нередко совершает поступки, враждебные предписаниям ортодоксальной традиции. Любопытно, что в упанишадах Брихаспати возвещает ложное учение, призванное погубить асуров, отвратив их от истины. Оно представляет собой полемически окрашенный редакторами вариант текста древнейшего материализма.

Более подробные высказывания о материалистических учениях содержатся в «Махабхарате». Примечательно, что они вкладываются в уста почитаемых мудрецов, признанных брахманистской традицией. В разделе «Мокша-дхарма» (из XII книги поэмы) излагаются, в частности, взгляды «учителя Бхарадваджи», который выступает здесь прямым предшественником философов локаяты. Он с крайним скептицизмом отзывается об идее существования души после смерти, «благоприятного нового рождения», якобы обеспечиваемого соблюдением ритуалов и подношениями жрецу. Бхарадваджа высмеивает верующего, который, отдав брахману корову, мечтает получить за это всевозможные блага в следующем рождении.

Религиозной идее переселения душ он противопоставляет материалистическое представление о естественном переходе одних форм жизни в другие в соответствии с действующими в природе законами.

Подобный решительный взлет рационалистического и вместе с тем материалистического мировоззрения был бы немыслим без значительного прогресса в области научного знания, прежде всего математики, физики, естественнонаучных дисциплин.

Положение об элементах и их роли в зарождении сознания было связано с определенными успехами в конкретных областях знания, объясняющих процессы, которые совершаются в природе. Материалисты постоянно подчеркивали, что предметом их исследования является чувственно воспринимаемый мир, что лишь доступное анализу бытие способно выступать в качестве подлинного объекта умозаключений. Сверхъестественные явления отрицаются уже потому, что опыт не дает о них никаких свидетельств.

Доктрина локаяты имеет своим исходным пунктом тезис о чувственном восприятии (пратьякша) как единственном источнике реального знания о мире (прамана); утверждения же авторитета, откровение, религиозные тексты, учили локаятики, ничего не могут прибавить к представлениям, почерпнутым из опыта.

Вселенная вечна, и ее законы регулируют изменения, которые совершаются в вещах, состоящих из элементов. Локаятики очевидно, понимали сложность вопроса о происхождении жизни и мышления и не пытались прямо сводить высшие формы жизни к низшим. Сознание, утверждали они, есть результат чрезвычайно разнообразного проявления первоначальных элементов.

Весьма интересной представляется аргументация локаятиков, направленная против универсального для индийских идеалистических систем «принципа кармы». Если душа способна переходить из одного тела в другое, рассуждают они, то почему человек не помнит свои прошлые рождения? Если индивид после смерти возрождается в новом теле, то почему он не пытается принять прежний облик из любви к оставленным им близким?

Надо сказать, что, отрицая карму, локаята противопоставляла себя не только ортодоксальной традиции, но и всем остальным философским и религиозно-философским течениям. Позиция локаяты, таким образом, представляется уникальной в истории древней и средневековой философской мысли Индии. Смелость выдвинутых положений тем более велика, что центральные тезисы изучаемой школы относятся к весьма раннему периоду.

Этика материалистов казалась их оппонентам наиболее уязвимым местом доктрины. Оппоненты упрекали локаятиков в привязанности к чрезмерным удовольствиям, радостям земной жизни (гедонизму). Этот взгляд представлен и во многих современных научных трудах. В действительности же этические взгляды локаятиков были иными. Никакого призыва к аморализму и нравственной разнузданности в большинстве трактатов, излагающих принципы локаяты, не усматривается (хотя авторами сочинений выступают противники учения). Речь идет лишь об отрицании религиозного этического идеала и связанного с ним нигилистического отношения к любым проявлениям радости и ощущению счастья бытия.

Важно подчеркнуть, что локаятнки-чарваки никогда не выступали сторонниками эгоистического отношения к окружающей действительности. Напротив, для них нормальное существование людей мыслилось только в гармонии с природой. Умеренность признавалась важнейшей добродетелью, и ее нормами регулировался «естественный гедонизм» индивида. Подобный взгляд был присущ и некоторым античным школам, прежде всего эпикурейцам.

О социальных взглядах чарваков, к сожалению, известно немного. Тем более ценными представляются высказывания упоминавшегося ранее Бхарадваджи, который выступал против варновой системы. Можно предположить, что локаятики не только в собственно философской, но и в социальной сфере оставались верными духу рационалистического радикализма.

В целом различия в основных положениях двух традиций — материалистической и идеалистической — были столь существенны, что каждый из оппонентов не только не пытался затушевать положения своих идейных противников, но скорее утрировал их, чтобы подчеркнуть их неприемлемость для себя. Материалисты отвергали не только авторитет вед; они отказывались также от идеала религиозного (точнее — мистического) спасения, представлений о переселении душ и закона кармы. Смелость такого подхода яснее всего видна из того, что ни джайнизм, ни буддизм при всем их негативном отношении к брахманистской идеологии не решались подвергнуть сомнению ни один из этих тезисов. Отсюда следовало отрицание любого ритуала и богопочитания (пе только ведийского), причем эти внешние формы религиозности не просто критикуются за их «примитивность» по отношению к более высокому истолкованию религиозной истины, а отвергаются локаятой вообще.

Таким образом, индийские материалисты последовательно проявляли свой радикализм и готовность бороться против любых освященных веками предрассудков в философской и социальной сферах. Несмотря на противодействие могущественных противников (ортодоксальное брахманство не только монополизировало право на «сохранение текстов», столь важное в стране с влажным климатом, где пепереписываемые рукописи быстро приходили в негодность, но и старалось держать в своих руках «рычаги» общественной власти), материалистическая традиция сохранялась на протяжении многих веков. Ее влияние на другие направления индийской философской мысли было весьма весомым. Важную веху представляет индийская материалистическая мысль и в истории мировой философии: ее положения по смелости и глубине содержащихся в них подходов не только не уступают, но часто и опережают достижения античных мыслителей.

Обращаясь к материалам античной философии, В. И. Ленин писал: «Могла ли устареть за две тысячи лет развития философии борьба идеализма и материализма? Тенденций или линий Платона и Демокрита в философии? Борьба религии и науки? Отрицания объективной истины и признания ее? Борьба сторонников сверхчувственного знания с противниками его?» * Эти слова В. И. Ленина вполне могут быть применимы и к истории древнеиндийской философии.

Примечания

В.И. Ленин. Полн. собр. соч., Т. 18, с. 131.

Цитируется по изд.: К.А. Антонова, Г.М. Бонгард-Левин, Г.Г. Котовский. История Индии. Издание второе исправленное и дополненное. М., 1979, с. 141-145.