Научное востоковедение
Научное востоковедение сложилось в 18-19 векахю Проникновение европейцев в страны Востока имело одним из своих последствий вывоз оттуда памятников письменности. В главных книгохранилищах Европы - в Лейдене, Лондоне, Париже, позднее в Петербурге - образовались богатейшие фонды восточных рукописей и ксилографов. Это были памятники истории, права, философии, религии, художественной литературы, сочинения по географии, астрономии, агрономии и по другим отраслям естествознания. Изучение этих материалов и привело к образованию научного востоковедения.
Основной и долгое время единственной отраслью научного востоковедения была восточная филология. Под ней разумелись описание памятников, издание их, критика текста, исследование происхождения данного памятника, его перевод и подробное комментирование. В дальнейшем к рукописным и ксилографическим материалам стали все в большем числе добавляться эпиграфические - надписи на камнях, металлических сосудах и т. д. Рядом с восточной филологией, вернее как часть ее, стала развиваться восточная эпиграфика. Ввиду того, что некоторые из таких памятников и надписей были еще не расшифрованы (например, египетская иероглифика, древнеперсидская и ассиро-вавилонская клинопись), понадобилась особая работа по расшифровке таких видов письма. В связи с этим в составе восточной филологии образовалась наука о письменности. Особенностью восточной филологии является ее комплексность - еще большая, чем в классической филологии. В восточной филологии соединились элементы языкознания, литературоведения, истории, философии, истории религии. Такой характер этой науки сложился в известной степени под влиянием общего состояния гуманитарных наук в то время, когда складывалась восточная филология, но, с другой стороны, комплексность вызывалась и тем, что большая часть памятников для успешной работы над ними требовала прежде всего знания языка, истории данной страны, ее культуры, литературы, а кроме того, и той специальной области, к которой принадлежал памятник. Восточная филология в таком смысле сохраняет свое значение и в наше время, поскольку очень много памятников остается еще не изученными, а их изучение по-прежнему требует комплекса знаний. Изучение же их необходимо для восстановления полной картины истории, культуры и литературы многих стран Востока - не только исчезнувших государств древности, но и ныне существующих и развивающихся государств. Перед восточной филологией еще продолжает стоять задача введения в науку огромного количества материалов. Несомненно, что развитие научного востоковедения, как и практического, было связано с задачами, стоявшими перед государствами Европы в эксплуатации ими своих колоний, полуколоний и зависимых стран на Востоке: для поддержания своей власти или своего влияния в этих странах требовались все большая осведомленность в жизни того или иного народа, более глубокое понимание национальных традиций, мировоззрения, социальных отношений с тем, чтобы с одним бороться, с другим уживаться, третьим пользоваться. Но наряду с этим развитие научного востоковедения стимулировалось и общим расширением международных, экономических, политических и культурных связей, расширением, сопровождавшим процесс установления мирового рынка и мировой системы капитализма.
В процессе развития этих связей, крайне разнородных, противоречивых, культура и наука стран Запада проникали в страны Востока, многое из культуры, искусства, литературы, философской мысли стран Востока переходило в страны Запада. Этот обмен был нужен обеим сторонам, и он служил могучим фактором развития востоковедения. Характерная для европейского 19 века тяга к универсальности вызвала развитие всеобщей истории, которая без восточного материала была бы невозможна. Новый этап в истории науки о языке выразился в создании так называемого сравнительно-исторического языкознания, а оно зародилось как прямое следствие знакомства с санскритом. Первые всеобъемлющие классификации языков (и генеалогическая, и морфологическая) смогли появиться только с привлечением материала восточных языков. Изучение литературы восточных народов двигалось не только интересами востоковедов и общим развитием востоковедения, но и потребностями создания новой литературы европейских народов. Творчество И. В. Гёте представляет, с одной стороны, итог предыдущей литературы эпохи европейского Просвещения, с другой - гениальный прорыв в будущее, при этом в один из очень важных моментов творческого развития немецкого поэта у него далеко не случайно появился «Западно-восточный диван». «Восточными стихотворениями» В. Гюго утверждалась во Франции новая поэзия эпохи - романтическая. Обращение к «Шахнаме» и к «Махабхарате» помогло В. А. Жуковскому укрепить романтическую поэзию в России. Вез восточных поэм нельзя представить полностью облик Дж. Байрона.
Ближний Восток, к которому в начале 19 века относили и Грецию, вызвал к жизни то своеобразное явление в литературе и искусстве Западной Европы 1-й половины 19 века, которое получило наименование «экзотизма». Такие и многие другие подобные явления свидетельствуют о том, что востоковедение в 18-19 веках, т. е. в эпоху своего интенсивного развития, было тесно связано с запросами и интересами общества и культуры своего времени.
Вместе с этим на научном востоковедении чрезвычайно отчетливо отразились общие пороки буржуазной науки, прежде всего непонимание подлинного существа исторического процесса. К этому добавлялся европоцентризм, вызванный двумя обстоятельствами: господствующим положением на Востоке и недостаточным знанием истории народов Востока. Установление господства капиталистических держав Европы во многих странах Востока рассматривалось буржуазной наукой как нечто естественное. Отставание стран Востока мыслилось не как явление временное, а как нечто извечное, фатальное. Очень явственно такой взгляд проявился уже у Ф. К. Шлоссера: он полагал, что в государствах Востока «религия, обряды, литература, светское государственное устройство, даже искусство основано на том, чтобы все существующее оставалось неизменным, чтобы не допускалось ни дальнейшее развитие собственной культуры, ни влияние культуры иноземной». Школа Г. Винклера даже изобрела некое специфическое «древневосточное мировоззрение», якобы сложившееся в древнем Вавилоне, но оттуда перешедшее к прочим народам Востока. Суть этого «мировоззрения» состояла в том, что все происходящее на земле в жизни людей, в истории народов является лишь отражением происходящего на небе. Из этого выводили даже «особую психологию» народов Востока, будто в корне отличающуюся от психологии народов Запада. Таким образом считалось, что лишь народы Европы способны к историческому прогрессу, народы же Востока пребывают в состоянии вековечного застоя.
С конца 19 века положение, однако, стало меняться. Это очень отчетливо проявилось, например, в работах В. В. Бартольда. Он отказывался считать, что на Востоке все определялось религией: «под знамением религиозной идеи и на Востоке, как и в Европе, - писал он в 1911 году, - нередко происходили движения, в действительности вызванные сословными, экономическими и политическими интересами». Признавая, что буддизм остановил политическое и экономическое развитие Тибета и Монголии, Бартольд полагал, что это объяснялось «не столько догматами религии, сколько связанным с религией социальным явлением - развитием монастырской жизни, которому китайское правительство из политических расчетов оказало поддержку, в то же время остановив его успехи в самом Китае». История Востока, по его мнению, может быть объяснена только путем применения тех же научных методов, которые применяются к истории Европы, что в истории Востока, как и в истории Европы, развитие и упадок культуры объясняются главным образом сближением с другими культурными народами или отчуждением от них, что в этой цепи культурного взаимодействия нет промежутка между Востоком и Западом.
Такое изменение подхода к изучению Востока было вызвано двумя причинами. Первой из них была все усиливавшаяся дифференциация того комплекса, который именовался востоковедением. Она вызывалась как общим прогрессом научного исследования в области общественных наук, так и накоплением материала, уже не могущего быть предметом одной филологии даже при всей ее комплексности. Филологический комплекс явно распадался на специальные области - историю, литературоведение, языкознание, историю философии, историю религии и т. д. Востоковедение шло на сближение с общественными науками вообще. Этот процесс был абсолютно необходим для дальнейшего прогресса востоковедения. Само слово «востоковедение» должно было получить значение совокупности по материалу, а не по каким-то специфическими методам исследования. Второй причиной изменения положения в прежнем востоковедении было большое развитие практического востоковедения, усиление изучения современного Востока. Восток изучался не по старым письменным памятникам, а по современным документам, по текущим материалам, а это требовало специализации. Экономическая жизнь требовала экономиста, литература - литературоведа или критика, языковая практика - языковеда. На этой почве возникла обширная учебная, описательная, очеркистская литература, образовалась востоковедная публицистика. По мере развития такой литературы в ней стали появляться работы чисто исследовательского характера, и это были уже работы не востоковедно-филологические, а экономические, этнографические, лингвистические. Так из двух встречных потоков и сложилась специальная востоковедная литература. Следует добавить, что определенную роль в образовании такой литературы сыграло и развитие научно-исследовательской работы в странах Востока: во многих из этих стран появились ученые, изучавшие свой материал теми же методами, которыми оперировала наука на Западе. Но ученый-китаец, работающий в области истории своей страны, никак не может быть назван «синологом», ученый-японец, дающий работу по истории японского языка, никак не «японовед»; первый - историк-специалист по истории Китая, второй - лингвист-специалист по японскому языку. И так во всех областях. Все более развивалась специализация и среди востоковедов-европейцев.
Соответственно изменялось и значение термина «востоковедение». Он стал обозначать не какую-то особую комплексную научную дисциплину, а совокупность отдельных дисциплин, объединенных только принадлежностью материала какой-либо одной стране Востока или какому-либо специфическому явлению для одной или нескольких стран Востока.
Развитие именно специальных исследований требуется всей современной наукой. Сейчас стало совершенно ясно, что ни одна из областей обществоведения не может быть продвинута вперед без восточного материала. Нельзя и думать о создании полноценной теории языка без одновременного привлечения материалов как языков Запада, так и языков Востока. То же можно сказать об исторической науке, о литературе. Многие теоретические концепции в гуманитарных науках все еще остаются теми, которые созданы на основе одностороннего изучения явлений истории и культуры народов Запада. Эти концепции необходимо проверить материалом Востока, чтобы правильное в них было подтверждено, ошибочное исправлено, недостаточное пополнено. Таким путем могут быть созданы положения, имеющие действительно всеобъемлющий характер.
Главным условием, обеспечивающим научную плодотворность и полноценность такой работы, является ведение ее на основе марксистской концепции исторического процесса и вообще на основе марксистско-ленинского мировоззрения. Этот путь устраняет препятствия, мешавшие прежнему востоковедению всюду достигать полноценных научных результатов. Главные из таких препятствий - ошибочное представление о каких-то особых путях истории народов Востока, чуть ли не принципиально отличных от путей истории народов Запада; глубоко порочное представление о каком-то превосходстве европейских народов, якобы единственно способных к социальному и культурному прогрессу, и связанная с этим ложная концепция об извечном отставании Востока; недооценка науки, развивавшейся и развивающейся в различных странах Востока. Обращение к марксистской теории исторического процесса позволит понять отличное как своеобразное, за различным увидеть общее; факты опережения или отставания понять как явления временные и исторически конъюнктурные; увидеть, что в одну эпоху имело место социальное и культурное отставание всего Востока или какой-нибудь из его частей, в другую - такое же отставание всего Запада или какой-нибудь из его частей. Все это в конечном итоге приведет к раскрытию постоянных, глубоких, органических связей всей жизни народов Запада и Востока. Именно такое научное востоковедение в разных специальных областях и создается в нашей стране.
См. Арабистика, Африканистика, Византиноведение, Египтология, Индология, Иранистика, Семитология, Синология, Тюркология, Японоведение.
Н. И. Конрад, Москва.
Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 3. ВАШИНГТОН - ВЯЧКО. 1963.
Литература:
Бартольд В., История изучения Востока в Европе и в России, 2 изд., Л., 1925; Конрад Н. И., Об изучении восточных языков в наших высших учебных заведениях, "Вопросы языкознания", 1952, No 1; его же, О путях развития советского востоковедения, там же, 1956, No 5; Задачи журнала "Советское востоковедение", "СВ", 1955, No 1; О перспективах развития советского востоковедения. (Изложение доклада директора Института Востоковедения АН СССР Б. Г. Гафурова на Всесоюзной конференции востоковедов в Ташкенте, 2 июня 1957 г.), "СВ", 1957, No 3.