Русский персонализм (Н.П. Ильин)

«В античном обществе, отмечает Астафьев, "еще не было ни ясного понятия о духовной личности... ни самостоятельной личности" 32. Обратим внимание на то, что здесь (и во многих других случаях) Астафьев говорит не просто о личности, но о духовной личности; личностное начало в человеке, будучи особым началом, не сводимым к духу, вместе с тем является зерном, которое прорастает только на духовной почве*. Конечно, метафизическое значение этого различия между духом и личностью мы рассмотрим в дальнейшем весьма внимательно; а пока отметим, что терминология Астафьева (восходящая к Ивану Киреевскому) неявно проводит черту между персонализмом подлинным и мнимым (или между персонализмом и лжеперсонализмом, о котором нам придется время от времени вспоминать). Русской национальной философии был изначально чужд "голый", гипертрофированный "персонализм", хотя ее основная интуиция была, несомненно, персоналистична, сосредоточена на значении личности - но не загипнотизирована этим значением! Вот почему Астафьев сразу отмечает, что у античного мира был свой высокий идеал - идеал человека-гражданина. "Для древнего гражданина его участие в управлении родиной было обязательным служением"33, и это служение - по сути национальное - Астафьев считает глубоко ценным, определявшим реальное достоинство античного человека, его ўret", или "способность, умение и силу выполнить принятую на себя задачу"34. Тем не менее, как философ, Астафьев понимал, что безраздельное господство такого идеала ставит человека в полную зависимость от учреждения (на языке современной культурологии - "института", будь то институт государства, полиса, сословия, рода или семьи). Признать же себя только элементом, членом, органом и т. д. какого-либо учреждения - даже и религиозного, сакрального - человек не может и не должен».

…русская философия избрала путь, который ретроспективно и в первом приближении можно определить как путь рационально-метафизического персонализма. Сейчас, в начале нашего исследования, такое, пусть и весьма сухое, определение совершенно необходимо, чтобы сразу выделить те черты русской национальной философии, которые в ней изначально присутствовали и сохранялись, хотя и соединялись по мере развития с другими, в каких-то отношениях не менее и даже более важными чертами.

Примечания

32. Астафьев П. Е. Из итогов века. М., 1891. с. 17.

33. там же. с. 22.

34. там же. С. 35.

Н.П. Ильин. Трагедия русской философии. Часть I. От личины к лицую Глава 3. "Работники одиннадцатого часа". Классики русской философии и европейская философская традиция.

+ + +

Мы видим, что национализм, в понимании П.Е.Астафьева, это и подлинный персонализм (так как личностью, по точному смыслу его метафизики, является только конкретный человек), и подлинный гуманизм, признающий и утверждающий реальность общечеловеческой духовной природы. Там, где утрачено понимание взаимосвязи общечеловеческой природы, личной души и национального духа, мы получаем эгоизм (лже-персонализм), космополитизм (лже-гуманизм) и шовинизм (лже-национализм). Там, где такое понимание достигается и сохраняется, мы имеем триединство персонализма, гуманизма и национализма, причем именно последний сообщает всему целому его "полноту, внутреннюю правду и действенную силу" 60.

Примечания

60. П.Е.Астафьев "Национальность и общечеловеческие задачи", М., 1890 г., стр. 8. Это ключевая работа появилась первоначально в "Русском Обозрении" (1890 г., кн. З) под более точным названием "Национальное самосознание и общечеловеческие задачи".

Н.П. Ильин. "Душа всего дороже..."О жизни и творчестве П.Е.Астафьева (1846—1893).