Миф (Чубарьян, 2014)

МИФ - одно из ключевых понятий западной культуры, начиная с античности. Начиная с античности же, понятие это определяется через сближение с понятием «логос» и противопоставление ему же. И то, и другое понятия связаны с повествованием. «Логос» - это буквально «слово». «Миф» же уже в первой относительно развернутой греческой рефлексии на эту тему - гесиодовской - не просто «слово», а слово, направленное на нечто важное, сакральное. Греки подробно рефлексировали на тему о месте мифа в антитезе «истина-ложь», трактуя это место по-разному. Для досократиков Парменида и Эмпедокла «миф» - это не просто «слово», а ученое слово. В «мифе» для них содержится истина, трудно усваиваемая, но крайне важная. Для Платона «миф» синонимичен теоретическому философскому рассуждению. Он может содержать и ложь, и истину, может быть вреден и полезен. «Миф» и «логос» у Платона — понятия, периодически сближаемые и даже взаимозаменяемые.

Новоевропейская мысль немало потрудилась, обосновывая противопоставление «мифа» «логосу». Для Дж. Вико «миф» - это специфическая форма мышления, лишенная аналитической способности, подобная детскому мышлению, чувственная, эмоциональная, конкретная. Вместе с тем, для него это важнейший исторический источник, без обращения к которому невозможно понять историю развития обществ. Концепция «мифа» в «Новой науке» Вико содержит в зародыше последующие построения в изучении мифа о связи мифа и языка, мифа и фольклора, мифа и коллективных представлений. В философии Просвещения, рассматривавшей миф преимущественно как продукт невежества и обмана, потерялись многие плодотворные наработки Дж. Вико, которые вновь были актуализированы уже в теориях XIX - начала XX столетий. Идею о мифе как «детстве» мышления в трансформированном виде встречаем в концепции М. Мюллера о «болезни языка»: неспособности первобытного человека к отвлеченному мышлению и, в силу этого, необходимости для него использовать метафоры, по мере исторического затемнения которых и рождается, собственно, миф.

Идея о мифе как структурообразующей форме мышления, определяющей характер поведения архаического человека, которую также можно вычитать у Вико, была определяющей для антропологической школы Э. Тэйлора, повлиявшей на становление теоретических представлений Дж. Фрэзера, «Золотая ветвь» которого по праву до сих пор считается классикой в исследовании проблематики «мифа». «Миф» для Фрэзера - не столько попытка объяснения, сколько слепок магического ритуала, смысл которого утрачивается с течением времени. Противопоставляя в духе «позитивистского» XIX столетия «магию» и «науку», «миф» и «логос», Фрэзер, вместе с тем, сближал науку и «магическое мышление» через идею властвования над мирозданием. «...Аналогия между магическим и научным мировоззрением является обоснованной, - читаем в «Золотой ветви». - В обоих случаях допускается, что последовательность событий совершенно определенная, повторяемая и подчиняется действию неизменных законов, проявление которых можно точно вычислить и предвидеть. Из хода природных процессов изгоняются изменчивость, непостоянство и случайность. Как магия, так и наука открывают перед тем, кто знает причины вещей и может прикоснуться к тайным пружинам, приводящим в движение огромный и сложный механизм природы, перспективы, кажущиеся безграничными». Впрочем, после этого важного наблюдения далее Фрэзер совершенно в духе прогрессистского XIX столетия корит магию за «совершенно неверное представление о природе частных законов» и, в конечном счете, определяет ее как «незаконнорожденную (!) сестру науки». Но все-таки сближение - весьма примечательное - с точки зрения последующего развития интересующей нас проблематики.

Гуманитария с XX в. преуспела в исследовании мифологического подтекста самых что ни на есть «научных» построений, показывая как часто «..."алогическая"» логика мира мифа» (Я. Э. Голосовкер) просвечивает сквозь логику научных схем. Здесь показательны и убежденные тирады А. Ф. Лосева о том, что «Декарт - мифолог, несмотря на весь свой рационализм, механизм и позитивизм»; что «наука всегда мифологична», что «когда наука» разрушает «миф», то это значит только то, что одна мифология борется с другой мифологией». П. Фейерабенд на исходе 1970-х гг. в своих построениях, по сути, отменил границу между «логосом» и «мифом». При этом было осознано то принципиальное обстоятельство, что миф имеет некоторое отношение к самым стержневым, самым фундаментальным категориям европейской цивилизации, к тем категориям, без которых она немыслима как таковая. «Наука», «рациональность», «гуманизм» - все эти понятия не просто обретают смысл в соотнесенности с понятием «миф», они соотнесены с этим понятием не только как антитезы, но и генетически. В такой трактовке исторически определенные границы мифотворчества стираются, миф предстает вечным явлением, имеющим быть всегда и везде. Такого рода неопределенность, опасная полной утратой содержательных характеристик понятия «миф» диктует необходимость все новых попыток его определения, новых попыток качественного обособления от «логоса».

В. М. Мучник

Определение понятия цитируется по изд.: Теория и методология исторической науки. Терминологический словарь. Отв. ред. А.О. Чубарьян. [М.], 2014, с. 291-294.

Литература:

Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М, 1987, С. 70; Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 30, 32, 33; Тахо-Годи А. А. Миф у Платона как действительное и воображаемое. [Электронный ресурс] URL: http://www.sno.pro 1.ru/lib/platon-2400/3.htm [февраль, 2014]; Романовская Е. В. История, память и традиция в культурологии Дж. Вико. [Электронный ресурс] URL: http://ec-deiavu.ru/v- 2/Vico.html [февраль, 2014]; Фрэзер Дж. Золотая ветвь. М., 1998. С. 57; Фейрабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.