Агиография средневековая (РИЭ, 2015)

АГИОГРАФИЯ СРЕДНЕВЕКОВАЯ - сочинения разных жанров, описывающие деяния или прославляющие подвиги святых. Понятие введено исследователями Нового времени. Агиография включает прозаические, поэтические и драматические произведения. Начиная с XII в. появляется особый тип агиографических сочинений — протоколы церковных расследований по установлению святости кандидатов на канонизацию. Социальные функции агиографии определяются триединой задачей: сохранение памяти о святом, прославление божественного избранника и представление его как морального примера. В агиографических сочинениях творчески использовался определенный набор стереотипных схем и мотивов, что позволяло не только отображать изменявшиеся представления об образцовом христианине, но и влиять на их становление. Наличие общих мест и стандартных схем в агиографических сочинениях не препятствовало появлению текстов, создававших различные модели святости и прославлявших несходные типы религиозного поведения. На формирование агиографических традиций значительное влияние оказывал общеисторический контекст, а также традиции дохристианской культуры. Начиная с XII в. агиография испытывает воздействие рыцарской и придворной культуры: появляются поэтические и прозаические сочинения о святых, написанные на народных языках, включающие жанровые признаки романа. Большую роль в формировании новых агиографических жанров и моделей играли связи между Церковью и монастырями. Как исторический источник агиография не только отображает совокупность религиозных представлений о мироустройстве, сверхъестественном и христианской этике, но и содержит информацию об исторических реалиях. Наряду с известиями явно легендарными агиография сообщает достоверные сведения о событиях политической и социальной жизни. Агиография, особенно на ранних этапах, выполняла функцию исторического сочинения, отражая заинтересованность конкретных церковных сообществ в сохранении памяти о прошлом. Агиографические тексты могли использоваться как юридические свидетельства, позволявшие Церкви обосновывать свои имущественные права и привилегии. До утверждения формальной процедуры канонизации создание жития считалось достаточным основанием для установления культа нового святого. Для большинства населения средневековой Европы жития святых были основными источниками сведений о христианской картине мира, взаимоотношениях земного и потустороннего, о сверхъестественном и чудесном, о влиянии Провидения на повседневную жизнь.

Предшественником агиографии были апокрифические сочинения. Эти истории о земной жизни библейских персонажей получили широкое распространение в христианских общинах. Исторически первым типом сочинений (II–IV вв.) стали истории о христианах-мучениках I — начала IV в. Превращение христианства в государственную религию и развитие монашеского движения вызвали к жизни новые жанры агиографической литературы. В IV–V века главными фигурами в них становятся аскеты, епископы, организаторы монастырей, ученые-теологи. Развитие культа святых как массовой социальной практики, объединявшей духовенство и мирян, породило особый жанр рассказов о чудесах святых, повествований о перенесении их мощей и реликвий. Именно в этот период агиография актуализировала статус святого как сверхъестественного избранника-чудотворца, посредника в отношениях Бога и людей. Не смерть, а жизнь героя перемещается в фокус агиографического повествования. В IV в. написаны образцовые монашеские жития: Мартина Турского (напр., Сульпицием Севером) и Антония Великого (напр., Афанасием Александрийским). Эти тексты обозначили первые признаки расхождения восточно-христианской и латинской агиографии, определив ключевые элементы различного понимания святости. Житие Антония ориентирует на радикальное отречение от мира, противостояние политической и церковной властям, экстремальные практики личного самоотречения. В житии же Мартина Турского, ставшем жанровым эталоном для латинской агиографии, в центре внимания — мотив социальной ответственности святого, который сочетает приверженность монашеской аскезе с исполнением епископских обязанностей, образцовое выполнение пастырских обязанностей главы епархии и глубокую личную религиозность.

В VI–X века в церковный обиход входят мартирологи, содержавшие перечни мучеников с указанием кратких данных об их жизни и днях поминовения. Формируется корпус богослужебных текстов, посвященных святым, вырабатываются правила составления и определяется их место в литургической практике. В агиографических сочинениях этого периода доминирует модель св.-исповедника, представленная образами св. монаха и св. еп. Концепция святости опиралась на 3 тематические доминанты: созерцание, благочестие и пророчество. Расширяется круг типических персонажей агиографии: появляются образы святого-миссионера и святого-правителя. Среди значительных новшеств агиографии высокого и позднего Средневековья (XI–XV вв.) отмечается появление образа мирянина, святость которого допускала его формальное пребывание в миру, однако описывалась через систему традиционных добродетелей монашеской аскезы (житие Геральда Аурильякского, написанное Одоном Клюнийским). Эпоха григорианской реформы (вторая половина XI в.) и последующего обострения отношений между церковными и светскими властями актуализирует тему мученичества, которая в образе архиепископа Кентерберийского Фомы Бекета приобретает смысл мученической гибели за церковную реформу в противостоянии произволу светского владыки. Также разрабатывается возможность уподобления собственно мирской деятельности религиозной.

Настоящим переворотом становится агиография нищенствующих орденов — прежде всего, францисканцев и доминиканцев. Развернутая в ней концепция «новой святости» подразумевает, что пребывание в миру и активное участие в реальных повседневных проблемах не является препятствием исключительной личной религиозности. Совершенствование мирской жизни, просвещение и помощь наиболее обездоленным толкуются как истинное подражание Христу и исполнение его заповедей. Одно из главных мест во францисканской агиографии было отведено концепции бедности. Агиография позднего Средневековья в значительной степени сместила центр интереса на фигуру святой женщины.

Истоки византийской агиографии, как и в латинской Европе, уходят в эпоху раннего христианства, и ее исторически первым типом были повествовования о мучениках. В составе византийской агиографии выделяются следующие основные типы сочинений: житие; повествование о страстях мучеников, краткие рассказы о святых, включенные в состав сборников разного характера; сообщения о перенесении мощей и чудесах; гимнография, предназначенная для литургического прославления святых. Первым развернутым житием, во многом определившим специфику византийской агиографии, стало житие Антония, написанное Афанасием Александрийским. Основными центрами создания агиографических сочинений оставались на протяжении столетий Египет, Палестина и Сирия. В развитии византийской агиографии выделяются следующие периоды:

IV–VII века — период формирования, для которого характерно появление разнообразных текстов, как правило, содержащих информацию об их авторах. Типичным был образ аскета, избравшего путь индивидуального религиозного служения, связанного с умерщвлением плоти, отречением от мира и его обличением. Конкретные модели воплощения этого идеала отличались разнообразием: члены монашеских сообществ, отшельники, столпники, раскаявшиеся грешники, городские юродивые. Вместе с тем, в агиографии этого времени укореняется практика религиозного прославления людей, занимавших высокое место в светской и церковной иерархии: императоров и императриц, отмеченных заслугами перед Церковью, церковных иерархов, богословов и гимнографов.

Вторая половина VII–VIII века отмечены упадком интенсивности и литературного качества агиографической продукции. Образ аскета-отшельника уступил место фигурам церковных иерархов, активных участников и организаторов церковно-религиозной жизни.

В Х–XI века развитие византийской агиографии определялось задачами систематизации агиографической продукции и ее приспособления к потребностям церковно-литургической практики. Отчетливо проявляется тенденция создания новых риторически и стилистически совершенных житийных сочинений, которые могли бы заменить древние тексты, не отвечавшие вкусу литературно образованной аудитории. Нередко древние тексты вытеснялись заново написанными житиями, весьма вольно обращавшимися с исходной информацией. Появляются систематически организованные собрания житий.

С конца XI века очевидно обозначается тенденция расхождения между агиографической продукцией интеллектуальной элиты, сосредоточенной главным образом в Константинополе, и монашеской агиографией, придерживавшейся традиционных моделей святости и литературных образцов. Многочисленными становятся так называемые «народные жития», сочетавшие формальные признаки агиографических сочинений с самой разнообразной информацией фольклорного и легендарного характера. Последние столетия истории византийской агиографии (XII–XV вв.) связаны с повторением цикла ее упадка и расцвета как собственно литературного явления. Самым значительным в этот период было появление агиографических сочинений, созданных представителями исихазма. Византийская агиография оказала решающее влияние на формирование корпуса агиографических сочинений и развитие оригинальной агиографической традиции в тех регионах Европы, которые признавали верховенство Константинополя и приняли христианство в его византийско-православном изводе (Грузия, Болгария, Сербия, Россия). Ее присутствие было ощутимо и в итальянской, главным образом, южно-итальянской агиографической продукции VI–X вв.

М. Ю. Парамонова.

Российская историческая энциклопедия. Т. 1. М., 2015, с. 128-130.

Литература:

Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1989 [репр. изд.: М., 1871]; Парамонова М. Ю. Святые правители Латинской Европы и Древней Руси: сравнительно-исторический анализ вацлавского и борисоглебского культов. М., 2003; Aigrain R. L’hagiographie. Ses sources, ses methodes, son histoire. P., 1953; Angenendt A. Heilige und Reliquien. Die Geschichte ihres Kultes vom fruhen Christentum bis zur Gegenwart. Munchen, 1994; Boureau A. La Legende doree: Le systeme narratif de Jacques de Voraigne (†1298). P., 1984; Braun P. The Cult of the Saints. Its Reis and Function in Latin Christianity. Chicago, 1981; Corbet P. Les saints ottonien. Saintete dynastique, saintete royale et saintete feminine autour de l’an Mil. Sigmaringen, 1986; Delehaye H. Les légends hagiographiques. Bruxelles, 1905; Delehaye H. Sanctus. Essai sur le culte des saints dans l’antiquite. Bruxelles, 1927; Folz R. Les saint rois du Moyon Age en Occident (VI–XIII siecles). Bruxelles, 1982; Goodich M. Vita Perfecta: The Ideal of Sainthood in the 13th Century. Stuttgart, 1982; Graus Fr. Volk, Herrscher und Heiliger im Reich der Merowinger. Prag, 1965; Head Th. Hagiography and the Cult of the Saints. The Diocese of Orleans 800–1200. Cambridge, 1990; Heffernan Th. J. Sacred Biography. Saints and Their Biographers in The Middle Ages. Oxford, 1988; Kleinberg A. Prophets in their own Country. Living Saints and the Making of Sainthood in the Latter Middle Ages. Chicago, 1992; Lotter Fr. Severinus von Noricum: Legende und historische Wirklichkeit. Stuttgart, 1976; Rollason D. The Mildrith Legend. A Study in Early Medieval Hagiography in England. Leister University Press, 1982; Sigal P.–A. L’homme et le miracle dans la France medieval (XI‑e–XII‑e s.)  P., 1985; Zoepf L. Das Heiligen–Leben im 10. Jahrhundert. Leipzig, B., 1908.