Категории (НФЭ, 2010)

КАТЕГОРИИ (от греч. κατηγορία  — высказывание; лат. ргаеdicamenta) — фундаментальные понятия, формы мысли, типы связи субъекта и предиката в суждении, устойчивые способы предицирования, существующие в языке, составляющие условия возможности опытного знания и имеющие априорное значение в качестве универсалий и предельных понятий. Категории по своей функции, будучи общими родами высказывания, отличаются от первоначал бытия и от принципов, лежащих в основании философского и научного знания, хотя нередко, особенно в древней философии, первоначала бытия отождествлялись с категориями как всеобщими определениями бытия. Так, Платон среди высших родов сущего выделяет бытие, тождество, различие, движение и покой («Софист», 254).

Собственно учение о категориях связано с Аристотелем, который, выясняя исток логических ошибок и софизмов, обратил внимание на то, что существуют различные типы связи субъекта и предиката, а их смешение или подмена одного другим влечет за собой логические ошибки, паралогизмы и софизмы. Функция категорий не просто в обобщенном выражении этих форм предицирования, но и в предостережении и объяснении логических ошибок и софизмов, возникающих из-за неоправданного смешения, сближения или отождествления различных типов категориального синтеза, репрезентируемых в языковых высказываниях. Тем самым учение Аристотеля о категориях основывалось на весьма полном описании языковых высказываний (в работе «Об истолковании» он выделяет, напр., утвердительное и отрицательное, повествовательное и побудительное высказывание), на критике софистических злоупотреблений многозначностью слов, напр., глагола «быть», различении логики от грамматики, проведенным, правда, не всегда последовательно. Аристотель выделил 10 категорий: субстанция, количество, качество, отношение, место, время, положение, состояние, действие и страдание («Категории», гл. 6—9). Здесь категории — это схемы высказываний: то, что высказывается о сущем, подпадает под ту или иную категорию. Поэтому категории характеризуют классы высказываний, независимые друг от друга и определяющие различные способы осмысления бытия. Функция категорий заключается не в том, чтобы охарактеризовать онтологическую структуру бытия (этот ход мысли возникнет позднее — при онтологизации категорий как родов сущего), а в том, чтобы служить гарантом правильно выбранной стратегии аргументации и доказательства, наложить запреты на подмену одних смыслов другими. Аристотель проводит различие между классификацией предикатов по категориям и по предикабилиям, т. е. по типам предикатов (род, вид, собственное отличие, случайное или привходящее отличие). Каждая из этих предикабилий принадлежит «к одной из этих категорий» («Топика», IX 103 b 25). Наиболее существенной оказывается классификация по категориям. Проблема полноты категорий, возникшая перед Аристотелем, связана с полнотой описания типов языковых высказываний, с различением осмысленных и бессмысленных высказываний, с анализом в «Топике» способов аргументации в ответах на вопросы, имеющей большое значение для учения о категориях. Так, если в ответе на вопрос: «Что такое категории?» мы слышим: «Это что-то белое и весит полкило», то здесь происходит подмена категорий: вместо категории субстанции используется высказывание, основанное на категориях качества и количества; хотя сам ответ и истинен, однако связь вопроса и ответа лишена смысла, бессмысленна. В ряде мест, напр., в «Аналитиках», где все категории противопоставляются категории субстанции, Аристотель говорит о восьми, а не о десяти категориях, исключив категории «положение» и «обладание» («Вторая Аналитика», I, 22, 83а 21, «Физика» V 1,225Ь 6). Исследование Аристотелем схем предицирования, приведшее к вычленению независимых друг от друга категорий, в «Метафизике» получает онтологическое обоснование: категории — это характеристики бытия, его обозначения и его разделения на определенные «отделы». «Бытие же само по себе приписывается всему тому, что обозначается через формы категориального высказывания, ибо сколькими способами делаются эти высказывания, в стольких же смыслах обозначается бытие. А  так как одни высказывания обозначают суть вещи, другие — качество, иные — количество, иные — отношения, иные — действие или претерпевание, иные — "где", иные — "когда", то сообразно с каждым из них те же значения имеет и бытие» («Метафизика» V 7, 1017а 25). При онтологизации типов предицирования и превращении категорий в характеристики бытия для Аристотеля возникает ряд трудностей, которые он специально обсуждает: качество и количество не существуют отдельно; соотнесенное оказывается видоизменением количества; место и время являются подвидами положения; множественны ли сущности или сущность существует одна и др. («Метафизика», 1089в 23). Для разрешения этих трудностей Аристотель и вводит трактовку всех категорий (кроме субстанции) как признаков субстанции и различение первой и второй субстанций. Учение Аристотеля о категориях неразрывным образом связано с системой греческого языка, которая и лежит в его основании. Между тем существуют языки с принципиально иной структурой и задающие иное категориальное расчленение мира. «В иврите прямого аналога слову "есть" не существует. Весь строй еврейской мысли связан с реалиями, отличными от понятий бытия, сущности, объекта, предикации, доказательства и т. д. ... Основное значение при формировании грамматических отношений в семитских языках имеют, как известно, не онтологические связки (есть, esse и т. д.), а местоименные структуры. Эта особенность прослеживается не только в языке, но и в отношении к реальности» (Дворкин И. «Существование» в призме двух языков, — «Таргум. Еврейское наследие в контексте мировой культуры». М., 1990, вып. 1, с. 121). Анализ учения Аристотеля о категориях с позиций современной лингвистики — напр., гипотезы лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа, концепции семантических универсалий языка и культуры (А. Вежбицкая, Н. Д. Арутюнова и др.), онтологии языка М. Хайдеггера — показывает, что это учение является одним из первых вариантов осмысления фундаментальной роли языка для онтологии. Метафизика Аристотеля имеет своим побудительным истоком анализ структуры греческого языка, задающего определенное категориальное расчленение мира. Метафизика — это не просто учение о сущем как таковом, безотносительно к человеческой субъективности и интерсубъективности смыслов, а учение о сущем — как оно дано в структуре языка, в способах именования и предицирования, в синтаксических, грамматических и семантических формах, не всегда, правда, четко различаемых Аристотелем (поэтому, очевидно, категории объявляются им частями речи).

В последующем учение о категориях утратило свою связь с логико-грамматическими и семантическими структурами языка и было подчинено построению онтологии. Учение о категориях стало трактоваться как учение о родах сущего, постигаемых умозрительно. Стоики сузили учение Аристотеля о категориях до четырех родов существования — субстрат, или субстанция, качество, свойство, или способ существования, относительное свойство. Причем категории понимались как способы конструирования сущего и любых форм проявления первой сущности — материи: 1) бескачественной материи, 2) преобразующей силы, 3) свойств, 4) отношений. Плотин проводит различие между категориями чувственного и интеллигибельного мира: категории чувственного мира — субстанция, отношение, количество, качество, движение; категории интеллигибельного мира — сущее, движение, покой, тождество и различие — выступают как образцы для категорий чувственного мира, хотя сохраняется автономность этих двух типов категорий.

В средневековой философии креационистский способ мысли задает принципиально иной подход к категориям и их субординации, чем в античной философии, и особенно у Аристотеля, хотя в Средние века комментарии к «Категориям» Аристотеля весьма распространены. Порфирий во «Введении к категориям Аристотеля» сохраняет 10 категорий Аристотеля, уделяя основное внимание родовидовым отношениям, т. е. предикабилиям — свойствам сказуемого, которое обусловливает его пригодность для определения данного подлежащего. Тем самым учение о категориях сужается и рассматривается лишь через призму родовидовых отношений, хотя без знания рода и вида нельзя понять категории. Боэций видит в 10 категориях наивысшие роды сущего, «роды вещей, с которыми сталкивается ум в процессе мышления или рассуждающий человек в разговоре» (Боэций. Утешение философией и другие трактаты. М., 1990, с. 12). Вместе с тем категории — это высшие роды обозначений (genera significationum). Бесконечно число вещей и возможность обозначений. Все возможное знание постигается и упорядочивается тропами, в которые могут входить категории, однако это не относится к познанию Бога: «Субстанция в Нем не есть собственно субстанция, но сверхсубстанция» (там же, с. 151). О Боге можно лишь сказать, что Он есть. Тем самым не только 9 категорий рассматриваются им как акциденции субстанции, но и бытие выносится за скобки любой категории, поскольку бытие присуще каждой из них: «Глагол "есть" говорится обо всех одинаково, но при этом им всем присуща не какая-то одинаковая субстанция или природа, но только имя» (там же, с. 12). Тем самым можно говорить об одном субъекте, обладающем существованием, — Боге. Бытие и есть Бог, оно не поддается категориальному определению, а все остальные категории — лишь модусы творения и рассмотрения вещи (через категории качества, количества, отношения и пр.). Бог как субъект-субстанция, обладающая бытием, воплощается в родах и видах, видовых отличиях и разнообразных признаках. Творение мыслится как различение благодаря явленности бытия Бога и благодаря обозначению именем. Категории и оказываются тем самым «механизмом» различения, которое порождает (генезис тождественен бытию) одновременно «ро-ды сущего» и «роды обозначения».

Августин, выделяя три способности души (память, ум, воля), ставит им в соответствие три категории бытия (быть, знать, хотеть), тем самым бытие оказывается активно-творящим и выше всяких категориальных определений (de Trinit. V 1, 2, Vll 15,10). Категории подразделяются им на категории чувственного мира, которые не приложимы к познанию Бога, и на транскатегориальные понятия — трансирнденталии, т. е. категории, лежащие по ту сторону опыта, принадлежащие трансцендентному сознанию, превышающему формы человеческого созерцания и мысли. Трансцендентные предикаменты, или трансценденталии, превосходят категории, обозначая общие отношения сущего (сущее, нечто, вещь, единое, истинное, благо). Познание Бога возможно с их помощью.

Фома Аквинский предпринимает попытку вывести категории как способы бытия из форм высказываний и обосновать десять категорий как десять способов предицирования. Проводя фундаментальное различие между субстанцией и акциденциями, Фома рассматривает первую субстанцию как субъект, к которому относятся все остальные категории как формы предикации. Он вводит различение форм предикации и соответствующих им типов категорий: первые относятся к сущностной предикации, которая высказывает о субъекте то, что принадлежит этой сущности; второй тип категорий выводится из второй формы предикации, определения которой не принадлежат сущности вещей, но свойственны ей (качество, количество); третья форма характеризует внешние сущности определения и такие категории, как действующая причина, мера, действие, претерпевание, время, место. Число категорий определяется и способом предикации, и близостью к первой сущности (за исключением категории «habitus» — внешность, относящейся к человеку).

В спорах о статусе универсалий возникли различные трактовки категорий — реализм, номинализм и концептуализм предлагали разное понимание категорий. При всех их различиях учение о категориях связывалось с психологической и логической проблематикой, с интерпретацией обозначения и статусом имени, рода и вида. Для философов Средних веков категории не приложимы к определению бытия Бога, хотя и проводилось различение категорий, свойственных субстанции или просто ей присущих (Гильберт Порретанский). С этим связано и учение схоластов о модальных предложениях, где предикат присущ субъекту (Фома Аквинский, Павел Венецианец и др.). В поздней схоластике было проведено различие между «первичной интенцией», выражающей отношение знака к чему-то иному, чем знак, и «вторичной интенцией», выражающей знак знака, обозначение обозначения. Категории представляют собой «рациональные сущности» (entia rationis), непосредственно связанные с актом обозначения, с духовно- познавательными актами, включающими в себя помимо ума усилия многих способностей души — памяти, воли, желания и др. Если номинализм (У. Оккам и др.) стремился вывести категории из деятельности человеческого ума, прежде всего из актов обозначения, то концептуализм усматривал в категориях способ схватывания значений, предполагающий усилия всех способностей души.

Философия эпохи Возрождения полемизировала с учением Аристотеля о категориях (Лоренцо Валла, Х.Л. Вивес, П. Рамус). Балла говорит об одной трансценденталии — вещи и о трех категориях — субстанции, качестве и действии, причем категории — это «общие топосы», связанные с диалектико-логическим анализом многообразных форм дискурсов — риторического, юридического и др. Диалектику Балла связывает с риторикой и с разработкой правильного метода рассуждения. Д. Бруно прибавил к категориям «движение» и «причину». В философии Нового времени учение Аристотеля о категориях сохранилось, хотя категории назывались супрапредикаментами, универсалиями, предикабилиями. Они трактовались как роды сущего и их число оставалось прежним. Ф. Бэкон среди привходящих качеств сущего, или трансценденций, называет такие категории, как большое и малое, подобное и различное, возможное и невозможное, бытие и небытие (Соч., т. 1. М., 1977, с. 202—203). Декарт и Спиноза говорят о трех категориях — субстанции, модусах и отношениях. Лейбниц — о пяти общих родах — субстанциях, количествах, качествах, действиях и отношениях (Новые опыты, III, гл. 10, п. 14). Правда, Гоббс составил свою таблицу категорий, положив в основание категории «тело» и «акциденции» (среди них «количество», «качество» и «отношение») (Отеле. — Соч., т. 1. М., 1964, с. 70—71) и связав категории с группировками и рядами имен, т. е. с результатами акта обозначения. Гейлинкс трактует категории (субстанцию, единство и пр.) как модусы мышления. Д. Юм понимает категории субстанции и причинности как ассоциации, коренящиеся в привычке и вере. Тетенс, Ламберт, Платнер рассматривают категории как способности мышления приписывать вещам объективность. Гердер вычленяет четыре класса категорий: 1) категории бытия, 2) категории свойств, 3) категории сил, 4) категории измерений. Категории, согласно ему, — это понятия познающего рассудка, который по аналогии воспринимает и постигает то, что лежит вне него. Мен де Биран выводит категории из деятельного Я, обладающего волей и сознанием.

Новый этап в развитии учения о категориях связан с И. Кантом. Категории для него — условие возможности синтеза, то, что формирует, конституирует опыт. Категории значимы априори, предшествуют всякому опыту, выражают логические функции всех возможных суждений. В соответствии с видами суждений Кант строит и классификацию четырех видов категорий: 1) категории количества (единство, множество, всеобщность), 2) категории качества (реальность, отрицание, ограничение), 3) категории отношения (принадлежность, причинность, общение), 4) категории модальности (возможность, существование, необходимость). Категории отличаются от идей разума и составляют структуру всякой науки, объект которой может мыслиться лишь благодаря категориям. Категории — это определенный тип синтеза, представленный в суждениях и выявляемый благодаря способам предикации, осуществленным в суждениях. Априорность категорий, подчеркнутая Кантом, по-разному истолковывалась кантианцами — либо трансцендентально-психологически, либо трансцедентально- логически. В соответствии с этим категории понимались или как способы действия рассудка, формы отношения мышления к объектам (Рейнгольд, Фрис), или как логическая форма мыслимости объекта вообще (С. Маймон). Шопенгауэр подверг критике учение Канта об априорности категорий, подчеркнув роль лишь одной категории — причинности. В послекантовской философии произошел существенный сдвиг в анализе категорий — предметом исследования стали не способы предицирования, представленные в суждениях, а идеи разума, формы спекулятивных умозаключений, взаимоотношение которых выражается уже не категориями, а принципами (тождества, противоречия, его снятия в синтезе). При этом категории трактовались вне связи со структурой языка, а как нечто сущее само по себе и реализующееся в природе и человеческом духе. Фихте выдвинул в качестве оснований науки не категории, а принципы, имеющие безусловный характер, а среди них — принцип тождества Я=Я. Выдвинув идею генетического выведения категорий, Фихте связывает их формирование с ограничением деятельности продуктивной способности воображения и рефлексией, осуществляемой разумом. Шеллинг, исходя из идеи тождества субъекта и объекта, рассматривает развитие двух рядов категорий — категории природы, связанные с определениями объективности и разворачиваемые в натурфилософии, и категории субъективности, связанные с актами самосознания интеллигенции (ума). Категории и представляют собой способы действия интеллигенции (ума), репрезентируемые бессознательно в природе и рефлексивно в развитии духа. Гегель развертывает учение о категориях в «Науке логики», выделяя категории бытия, где мышление мыслит 1) нечто определенное и представлено в таких категориях, как качество (бытие, наличное бытие, дпя-себя-бытие), величина (количество, определенное количество, количественное отношение) и мера (специфическое количество, реальная мера, становление сущности), 2) в со-отношении с собой — рефлексивные категории (видимость, рефлексивные определения, основание, явление, действительность), 3) в единстве субъективности и объективности, которое и есть абсолютная идея. Абсолютная идея — это совокупность и система всех категорий, воплощающихся и в природе, поскольку абсолютный дух отчуждается в природу, и в конечной субъективности, освобождающейся от предметности и достигающей подлинного самосознания.

В западноевропейской философии 19 в. явно прослеживаются тенденции к построению замкнутой системы категорий, и к дифференциации систем категорий в соответствии с различными областями бытия и научного знания. При этом происходит нередко смешение онтологического, психологического и гносеологического понимания категорий, возрастает интерес к генезису и истории категорий, хотя нередко возникновение категорий объясняется сугубо психологически. Так, Гербарт видит в категориях психические регулярности опыта, в которых использованы понятия. Категории выполняют функцию стабилизации душевных актов. Наряду с категориями внешнего мира (вещь, свойство, отношение, единое) он выделяет и категории психических процессов (восприятие, знание, воля, действие). По сути дела Гербарт отождествляет категории с общими понятиями, которые используются в естествознании и в психологии. Эта линия психологизации категорий представлена и в учении Файхингера, для которого категории — это субъективные представления, выполняющие мнемоническую функцию и служащие способом рубрикации чувственно данных. Категории, согласно Файхингеру, — это понятийные логические фикции, которыми руководствуется мышление и по сути представляющие собой аналогии, позволяющие достичь познания объектов. А. Тренделенбург, проанализировав историю учения о категориях, проводит различие между реальными и модальными категориями: первые — это формы, благодаря которым мы постигаем сущность вещей и которые представлены в категориях математики, физики, биологии, этики, вторые — понятия, формирующиеся в актах познания и характеризующие наше познавательное отношение и его ступени (цель и др.). Э. фон Гартман рассматривает категории как бессознательные интеллектуальные акты, имеющие надындивидуальный характер безличного разума. Он выделяет категории чувственности и категории мышления (отношение, пять видов рефлектирующего мышления и категории спекулятивного мышления). Применение категорий осуществляется благодаря категории цели. Ч. Пирс, характеризуя типы фундаментальных отношений (монада, диада, триада), выделяет три категории — качество, отношение и репрезентация, и в соответствии с ними — типы научных знаний.

В неокантианстве учение Канта о категориях в противовес психологизму логизируется. Для Г. Когена категории — это выражение закономерностей чистого мышления, которое соотносится благодаря суждениям с предметом. Сами суждения различны в математике, математическом естествознании, методологии. Будучи способом утверждения суждений, экспликацией их единства, категории получают у Когена статус законов мысли. В познании нам дано лишь то, что категориально оформлено, получило форму категорий. Творческое мышление и вообще опыт невозможны без категорий. Суждение создает категории, которые являются целью суждения. Категории характеризуют синтетическое единство опыта (его конструирование, или генезис). Для Э. Кассирера формы суждения развиваются в ходе человеческого познания и предполагают новые формы категорий. П. Наторп, подчеркивая открытость системы категорий, видит в категориях стратегию конструирования предметов мысли и развертывания форм мысли, жизни, бытия. Если вначале он ограничивал категории законополагающими структурами опыта, формами мыслительного единства, то позднее Наторп трактует категории как элементы жизнеформирования и творчества. В. Виндельбанд проводит различие между рефлексивными и конститутивными категориями: первые характеризуют соотнесенность нашего сознания с предметами (различие, равенство, количество), а вторые — определяются действительными соотношениями между вещами (субстанция, причина, пространство). Если первые категории связаны со значением, то вторые — с существованием. Категории для Внндельбанда — это способы соотнесения чувственно данного или с мышлением, или друг с другом. Г. Риккерт в своем учении о категориях исходит не из анализа форм суждения и предицирования, а из предмета познания, который конструируется в актах познания. Тем самым он существенно расширяет область категориального синтеза, рассматривая категории не как чистые понятия рассудка, а как принципы трансцендентального конструирования предметов познания. Категории обеспечивают переход от долженствования к сущему, постигаемому благодаря категориальному оформлению чувственно данного. Риккерт проводит различие между конститутивными и методологическими категориями. В отличие от Виндельбанда, который связывал предметы естествознания и истории с конститутивным категориальным синтезом, Риккерт объясняет предметы познания естествознания и истории как формы методологического категориального синтеза. Так, причинность есть конститутивная категория, а закон — методологическая категория. Различение конститутивных и методологических категорий пытается преодолеть Й. Кон, вводя понятие постулата: методологические категории выполняют функцию постулата, важного для познания действительности, конститутивные категории — постулатов, обладающих реальной значимостью (постулаты сравнимости, субстанциальности, каузальности). Действительность не может быть категориально осмысленна целиком, всегда остаются иррациональные области в познаваемых предметах.

В философии конца 19 в. происходит расширение области анализа категорий. Предметом категориального анализа становятся не только суждения и научное знание в его различных формах, но и область долженствования, т. е. этика и эстетика. Э. Ласк проводит различие между областью долженствования и сущего и, соответственно, между двумя видами категорий — категориями долженствования и категориями бытия. К. В. Христиансен использует категории при анализе оценки в искусстве, характеризуя категории как принципы возможности эстетической оценки. В философии жизни центральным понятием становится категория «жизни», понимаемой как целостность отношений и процессов, отдельные односторонние моменты которых и характеризуют категории. Сущность жизни, заключающаяся во временности, или длительности, неподвластна категориям рассудка, а предполагает такие формы, как переживание (В. Дильтей), интуицию (А. Бергсон), понимание (М. Вебер, Г. Зиммель). При этом в структуре переживаний, поскольку они имманентны мыслительным актам, Дильтей выделяет ряд формальных категорий (единство, множество, равенство, различие, отношение), соотносимых с реальными категориями, дифференцируемыми по областям природы и культуры. Для понимания жизни существенным оказываются модусы времени — настоящее, представленное в ценности; будущее, выраженное в цели; и прошлое, связанное с категорией «значение». В философии жизни происходит радикальная трансформация учения о категориях — на первый план выдвигается категория «значение», которая объясняет высказывания о жизни и истории. Тем самым категории историзируются, лишаются своей вневременной формы и локализуются в конкретно-исторических формах жизни.

Подобная трактовка категорий существенно подорвала логическую значимость и универсальность категорий, усилила тенденцию к регионализации категорий, к выделению региональных онтологий со своими категориями. Эта линия нашла свое выражение в феноменологии Э. Гуссерля, который различает формальную и материальную онтологию, рассматривает категории как независимые от особенностей предмета познания априорные структуры. Различия между категориями значения и формальными предметными категориями (предмет, единство, отношение и др.), он определяет как чистые логические понятия, которые выражают безусловно необходимые и конститутивные определения предмета как такового. В основе категорий лежит «созерцание сущности». М. Хайдеггер проводит принципиальное различие между категориями и экзистенциалами. Если категории — это априорные определения сущего, то экзистенциалы эксплицируют структуру понимающего бытия (Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997, с. 44). Категории и экзистенциалы — две возможности определения бытия. Категории — это высказывание бытия в логосе сущего, причем этот способ определения бытия неадекватен жизни, а экзистенциалы — способ бытия в мире. Экзистенциал оказывается здесь уже смыслопорождающей структурой даже по отношению к познанию. Тем самым в фундментальной онтологии и философской герменевтике трансцендентальная логика, которая и была учением о категориях, прекратила свое существование и превратилась в экзистенциальную герменевтику самопонимающего бытия. В марксистской философии сложилась традиция анализа категорий как отражения объективной действительности, как обобщения предметов, процессов и отношений, как формирующихся и развивающихся всеобщих форм бытия и мышления, как ступеней познания мира, как исторических форм процесса познания. Категории трактуются в ней как элементы системы, причем подчеркивается открытый характер системы категорий, дополняемых вместе с каждой новой ступенью человеческого познания. В отечественной литературе широко представлен анализ различных категорий — качества, количества, меры, субстанции, материи, пространства, времени, движения и др., однако решающей трактовкой категорий была трактовка их как всеобщих форм бытия. Эта натуралистическая онтологизация категорий приводила к тому, что учение о системе категорий превращалось в мировую схема-тику, в описание форм бытия как такового безотносительно к его познанию. Такого рода схематика навязывалась естествознанию и гуманитарным наукам, развитие которых подчинялось несвойственной им логике. Эта наивно-реалистическая трактовка категорий обусловлена тем, что не был осмыслен фундаментальный смысл учения о категориях — связь категорий с формами предицирования и с типами категориального синтеза в познании.

А. П. Огурцов

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. II, Е – М, с. 229-233.

Литература:

Аристотель. Категории. М., 1939;

Кант И. Критика чистого разума. — Соч., т. 3. М., 1965;

Гегель. Наука логики, т. 1—3. М., 1970—1972;

Тренделенбург А. Логические исследования. М., 1868; Р

иккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. СПб., 1903;

Библер В. С. Осистеме категорий диалектической логики. Душанбе, 1958;

Розенталь М. М. Принципы диалектической логики. М., 1960;

Копнин П. В. Логические основы науки. К., 1968;

Кедров Б. М. Проблемы логики и методологии наук. М., 1990;

Trendelenburg А. Geschichte der Kategorienlehre, 1846;

Cohen H. Kants Theorie dcr Erfahrung. В., 1871;

Natorp P. Die logischen Grundlagen der exakten Wissenschaften. В., 1910.