Синестезия
СИНЕСТЕЗИЯ (от греч. …- соединение) — одновременное выражение двух, трех, вплоть до пяти человеческих чувств, основанное на повышенной способности к образному мышлению в чувственной сфере. Так, суммарному понятию «мягкость» можно подобрать сразу четыре образных эквивалента: осязательный — самый простой и более сложные — вкусовой, слуховой и зрительный. Как оказалось, визуализировать можно и самые сложные философские понятия, например, «значение»: «Я вижу значение как синевато-серое лезвие чего-то вроде лопаты с желтым пятном наверху (может быть, куском рукоятки), которое только начинает погружаться в темную массу какого-то, повидимому пластичного, материала» (Э. Титченер, психолог). Делались попытки визуализации моральных символов (покорность — жемчужно-серая, радость — яблочно- зеленая) и геометрических форм: «Как Вам представляется, например, треугольник - не кажется ли Вам, что он движется, куда, не кажется ли он Вам более остроумным, чем квадрат; не похоже ли ощущение от треугольника на ощущение от лимона, на что похоже больше пение канарейки — на треугольник или круг, какая геометрическая форма похожа на мещанство, на талант, на хорошую погоду и т.д.» (Из «Анкеты для художника» В.В. Кандинского).
Первая попытка определить природу соощущений была предпринята Аристотелем в трактате «О душе»: «Каждое из чувств имеет своим предметом: слух — слышимое и неслышимое, зрение — видимое и невидимое... Для общих же свойств мы имеем общее чувство, но не может бьггь особого органа чувств для восприятия общих свойств, они воспринимаются каждым чувством привходящим образом».
Непосредственно случай цветного слуха был описан Д. Дидро («Письмо о слепых, предназначенное зрячим», 1749). До начала XIX в. синестезию рассматривали (Кастель, Гофман, Гёте) исключительно на примерах звука и цвета.
В XIX в. изучением проблемы занимались медики: Г. Загс, Блеймер и Леман; в конце XIX — начале XX в. — психолог Г. Фехнер. Особо следует отметить работы А. Бине «Вопрос о цветном слухе» (1894), Ж. Д'Удина «Искусство и жест» (1911), А.Р. Лурия «Ощущение и восприятие» (1975). Все исследования так или иначе сводятся к вопросу о том, является ли С. патологией, болезненным ощущением, галлюцинацией, или это некое «умственное представление, идея» (А. Бине), особый тип образного мышления — основа творчества художника.
В XIX—XX вв., начиная с первых опытов С. алфавита, проблема приобретает качественно новый уровень исследования. Слово или даже отдельная буква являются наиболее пластичным материалом, годным для выражения во всем спектре чувственных впечатлений. Наиболее интересный опыт накоплен в этой области русскими писателями. Звуковая фактура слова, как считал А. Крученых, может иметь неисчерпаемый регистр выражения, может быть легкой, нежной, тяжелой, грубой, резкой, сухой, влажной и т.д. Крайнюю легкость выражают слова: фьят, мечтаянный июнь, неголи легких дум; крайнюю «тяжесть»: дыр-бул-щыл, табун шагов, чугун слнов, хржуб; «влажность» с акцентом на «ю» - плюенье, юняне. А. Крученых (как футурист) пытался даже реформировать язык, сближая звучание слова с формой означаемого предмета («юйца» вместо «яйца»).
Для В. Набокова многое значило синес- тезийное прочтение имен и названий в его литературных произведениях. Об этом сви-детельствует та тщательность и чувственная полнота, с которыми он подходил к отбору выражений и отдельных слов. «Для моей нимфетки нужно было уменьшительное имя с лирическим мелодичным звучанием. «Л» — одна из самых ясных и ярких букв. Суффикс «ита» содержит в себе много латинской мягкости, и это мне тоже понадобилось. Отсюда — Лолита. Но неправильно произносить это имя так, как вы и большинство американцев произносят: Лоу-лиита — с тяжелым, вязким «л» и длинным «о». Нет, первый звук должен быть как в слове «лоллипоп» (англ. lollipop — леденец), «л» — текучее и нежное, «ли» — не слишком резкое. Разумеется, испанцы и итальянцы произносят его как раз с нужной интонацией лукавой игривости и нежности. Учел я и приветливое журчание похожего на родник имени, от которого оно и произошло: я имею в виду розы и слезы в имени "Долорес"» (Из интервью с В. Набоковым журналу «Playboy», январь 1964 г.).
Новый важный этап в изучении синестезийного художественного опыта связан с искусством постмодернизма. Внедрение полистилистики вместо господствовавшего в прошлом одного стиля, увлечение коннотациями, отказ от метафизики в пользу «ровной поверхностной сети культурных коммуникаций» (Ж. Бодрийяр) — все это перевело отдельные, фрагментарные увлечения С. в состояние устойчивой эстетической нормы и даже моды на использование самой широкой палитры выразительных средств в современном искусстве.
Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В.Г. Кузнецова. М., ИНФРА-М, 2007, с. 506-507.