Авторитет (Осипов, 2014)

АВТОРИТЕТ (от лат. autor — зачинатель, основатель, создатель, творец, автор, даритель, autoritas — власть, влияние) — одна из основных форм осуществления власти, основанной на общепризнанном влиянии какого-либо лица или организации в различных сферах обществ, жизни. С помощью А. производится контроль над действиями людей (стимулирование одних действий, ограничение или запрещение др.) и их согласование как в общих, так и в индивидуальных интересах. От влияния А. отличается прямым характером воздействия на человеческую деятельность в форме директивы, приказа или распоряжения; от внешнего принуждения — тем, что исполнение приказа, основнанное на А., предполагает уверенность исполнителя в его легитимности, а не сознание того, что за исполнением (неисполнением) приказа могут последовать поощрительные (репрессивные) акции приказывающего. Легитимность входит в само понятие «А.»: он всегда выступает в качестве так или иначе узаконенного воздействия, что, в свою очередь, предполагает — и в этом еще одно отличие А. от внешнего принуждения — определенная степень порядка соц. Эффективность А. во многом определена взаимодействием его с другими формами власти, что не исключает противоречий, существующих между ними. А. может быть усилен в том случае, если следование ему сопровождается вознаграждениями, обеспечиваемыми механизмами иной формы власти (напр., внешнего принуждения).

Узаконение А., осуществляемое средствами принудительного контроля, может привести к возникновению А. принудительной власти, которая оказывается, таким образом, соперницей действительного А. и фактически подрывает его. В отличие от внешнего принуждения, опирающегося на постоянную возможность прямого применения силы (насилия), власть А. гарантируется иными способами. По М. Веберу, ее гарантами могут быть: 1) традиция; 2) рационально обоснованная законность (легальность); 3) харизма. Соответственно в первом случае мы имеем традиционный способ легитимации, во втором — рационально-легальный, в третьем — харизматический. Узаконению подлежат все основные элементы механизма образования А.: институты, через которые он осуществляется, авторитетные роли «субъектов» А., утверждающих его своими действиями, способ провозглашения и структура самих авторитетных требований и распоряжений. В первом случае авторитетность всех этих элементов освящается ссылкой на их прямую преемственность с теми, что имели место в «незапамятном прошлом» (неподконтрольность истоков данной традиции критически-рациональной рефлексии также исполняет легитимирующую функцию); во втором — апелляцией к разумным основаниям каждого из них, их внутренней непротиворечивости, взаимной согласованности и т.д.; в третьем — общей верой в сверхъестественную (священную) природу изначального источника А.

Согласно Э. Шилзу, продолжившему развитие веберовской концепции легитимации А., узаконение системы институтов А., способов принятия на себя обязательств «субъектами» А., процедуры провозглашения авторитетных норм или распоряжений осуществляются на основе веры в некоторую прямую или косвенную их связь с высшей «легитимирующей властью», которой может считаться «воля бога», «завет» основателей династии, «воля народа», «естественное право» и т.д. Так что не только харизматический, но также традиционный и рационально-легальный способы узаконения А. покоятся на «вере в некую связь» со священным, т.е. харизматическим, источником.

Вебер и современные сторонники его концепции узаконения А. считают, что в такой легитимации нуждаются не только правящие («субъекты» А.), но и подданные («объекты» А.), исполнители распоряжений. Первые нуждаются в этом не только потому, что видят в ней один из источников упрочения своей власти, но и потому, что испытывают нужду в самооправдании — вере в то, что их действия и поведение являются правомерными, соответствуют «высшей правде». Аналогичную нужду испытывают и их подданные, стремящиеся найти более высокий смысл в своих действиях, обусловленных авторитетными приказами и распоряжениями; отсюда проистекает их желание считать власть (и прежде всего власть А.) законной. В тех случаях, когда власть, апеллирующая к А., совершает акты несправедливости, можно фиксировать факт утраты законности А., а следовательно, и самого А. Утрата А. выступает как неизбежное следствие его неэффективности в деле поддержания социального порядка, во многом определяемого мерой общепризнанной справедливости в распределении основных социокультурных «благ».

Власть А. отменяется А. власти как таковой, предстающей как принудительный контроль, опирающийся на ничем не ограниченное насилие. Если при этом соц. порядок все-таки поддерживается более или менее длительное время, оставаясь несправедливым по отношению к большинству членов общества, может вновь возникнуть стремление принудительной власти, опирающейся на продемонстрированную ею способность сохранять социальный порядок, к «самоузаконению» на основе А. А. власти начинает испытывать тяготение к тому, чтобы освятить себя властью А. В целом этот процесс предстает в глазах значительной части неомарксистски ориентированных западных социологов 20 в. как переход от авторитаризма к тоталитаризму и обратно. Власть А. и А. власти (внешнего принуждения) весьма трудно отделить друг от друга, т.к. в эмпирии они выступают совместно, образуя разнообразные комбинации. Часто пошатнувшийся А. пытается найти себе опору во внешнем принуждении, а оно в свою очередь может нуждаться в А. А. власти, опирающийся на одну лишь способность к принуждению, может сочетаться только с одним видом А. — харизматическим, апеллирующим к сверхъестественным свойствам «высшего субъекта» А., который зачастую предстает в истории как олицетворение А. власти и власти А. одновременно.

При рассмотрении традиционного и в особенности рационально-легального типов А. обнаруживаются противоречия между А. власти, опирающейся только на себя, и властью А., ограничивающего влияние этой власти. В этом случае апелляция к законному А. могла бы играть не только антитоталитарную, но и антиавторитарную роль. Основой ориентации в подходе к анализу (а затем и к оценке) социологической функции А. различаются в зависимости от того, какой из выделенных Вебером «идеальных типов» А. принимается за наиболее соответствующий самому понятию «А.». Социологи, считающие таковым харизматический А., склонны рассматривать А. как результат чистого произвола, идущего рука об руку с произволом тоталитарной власти. Естественным следствием такого подхода к анализу (и оценке) социологической функции А. является вывод об органической связи всякого А. с политическим насилием, что предполагает необходимость разоблачения «всех и всяких» А. (как «идеологического камуфляжа») в целях создания «общества без А.», которое и считается «подлинно демократическим». Социологи, берущие в качестве «модели» рационально-легальный А., признают его необходимым элементом либерально-конституционной власти, за что подвергаются критике и со стороны консерваторов, и со стороны леворадикальных антиавторитаристов. Наконец, социологи, ориентирующиеся на традиционный А. как основополагающий, расходятся в оценке его социальной функции в зависимости от того, тяготеют ли они к консервативной или радикальной полит, ориентации: консерваторы считают «традиционность» А. условием его «стабилизующей» функции в обществе, радикалы, напротив, именно эту «традиционность» А. считают одним из важных тормозов на пути «обществ, прогресса».

Ю.Н. Давыдов

Литература:

Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

Использованы материалы кн.: Социологический словарь / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М, 2014, с. 9-11.