Милосердие (Кузнецов, 2007)

МИЛОСЕРДИЕ — сострадательное, доброжелательное, заботливое, любовное отношение к другому человеку. В европейской христианской культуре понятие М. восходит к Пятикнижию, где словс «hesed» обозначало «доброту», «любящую доброту». Так в иудаизме выражался принцип отношения Бога к людям, а также то, что он ждал от людей в их отношении друг к другу: доверительность и верность. В греческом тексте Нового Завета М. передается главным образом словом ауале — специфически христианским термином, означающим деятельную одаряющую любовь к ближнему. В христианской этике милосердная любовь приобретает этически особое значение как одна из трех богословских добродетелей. С этической точки зрения М. составляет долг человека: в М. человек призван осуществить нравственный идеал. На это указывает заповедь любви (Лук. 10:27). М. достигает нравственной полноты, когда воплощается в действиях, направленных не только на удовлетворение интересов другого, но и на стремление к совершенству. Однако М. — не только средство в процессе самосовершенствования, но и содержание его. Человек является милосердным не столько потому, что стремится к самосовершенствованию, а скорее потому, что милосердное поведение является выражением его совершенствования.

М. соотносится с положительным идеалом, а не с себялюбием, хотя последнее и является отправной точкой любви к ближнему. Заповедь любви как будто следует в этом за золотым правилом нравственности: собственные предпочтения и ожидания выставляются в качестве основания для отношения у другим людям. Но именно в рамках такого понимания М. стали возможными предположения, высказывавшиеся разными мыслителями: если требуется возлюбить ближнего, то почему бы прежде не возлюбить себя? В разные эпохи такого рода вызовы христианской этике как доминирующей идеологии могли определяться различными мотивами. Призывы любить себя могут иметь под собой гуманистическую подоплеку, но в целом в них игнорируется собственно содержание заповеди любви: она и исходит из того, что если человек уже любит самого себя, то надо хотя бы так же возлюбить других.

В новозаветных текстах М. казалось универсальным требованием, содержащим в себе смысл Моисеевых заповедей. Этот взгляд сохраняется и в ряде современных работ по моральной теологии. Однако уже ап. Павел проводит различие между законом Моисея и заповедью любви. Это различие помимо чисто теологических причин основывалось и на этическом содержании, а именно на том, что в христианстве от человека требуется не скрупулезное соблюдение правил, нередко формальных, а праведность, покоящаяся на непосредственном движении души и зове сердца. Этический аспект различения Декалога и заповеди любви был воспринят в новоевропейской мысли, которая перенесла эту проблему в социально-философский контекст. Так, Гоббс, интерпретируя заповедь любви как золотое правило, понимал ее тем самым как стандарт справедливых отношений людей в обществе. Такое соотнесение справедливости и М. оказало значительное влияние на последующее развитие европейской этико-социальной мысли. Анализ традиции разделения справедливости и М. в истории западной философии приводит к следующим выводам: а) хотя М. представляет собой высшее моральное требование, непосредственно задает человеку идеал и в этом смысле универсально, оно отнюдь не может рассматриваться в качестве требования, исполнение которого всегда ожидается от человека; в действительных отношениях между людьми как членами сообщества М. является лишь рекомендуемым требованием, между тем как справедливость — непреложным; б) М. вменяется человеку в обязанность, однако он сам вправе требовать от других лишь справедливости и не более того. Вместе с тем, этически неправомерен и нравственно несовершенен такой выбор, в котором принимается справедливость как непосредственный долг человека, но предполагается, что М. в императивном отношении является не нравственным долгом, а лишь рекомендацией.

Как личная нравственная задача М. нелегко. Трудность М. связана с тем, что: а) М. может провоцировать конфликты: оказание помощи ставит того, кому она оказана, т.е. нуждающегося, в положение, которое может восприниматься как ущемляющее его нрав-ственное достоинство, в этом случае М. может привести к неравенству; б) М. творится другому, чье понимание собственного блага может отличаться от понимания благотворителя; непозволительно навязывание блага другому; в) М. совершается в немилосердном, несовершенном мире. Последовательное М. предполагает не только самоотверженность и не просто доброжелательность, но и понимание другого человека, сострадание к нему, а в последовательном своем выражении — деятельное участие в жизни другого. Отсюда следует, что М. опосредствовано служением; этим оно возвышается над подаянием, услугой, помощью. В нормативном плане М. непосредственно связано с требованиями прощения обид, непротивления злу насилием и любви к врагам.

Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В.Г. Кузнецова. М., ИНФРА-М, 2007, с. 328-329.

Литература:

Аристотель. Риторика/Античные риторики. М., 1978. С. 76-90;

Гоббс Т. О человеке/Соч. В 2-х т. Т. 1. М., 1989. С. 258- 259;

Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы;

Зарин С.М Аскетизм по православно-христианскому учению: Этико-богословское учение. М., 1996. С. 356—544;

Соловьев B.C. Оправдание добра/Соч. В 2-х т. Т. 1. М„ 1991. С. 152-169;

Outka G. Agape: An Ethical Analysis. New Haven-L., 1972.