Бытие (Кузнецов)

БЫТИЕ — философское понятие, кон-цептуализирующее наличие явлений и предметов — самих по себе или как данности в сознании, а не содержательный их аспект. Может пониматься как синоним понятий «существование» и «сущее» или же отличаться от них теми или иными смысловыми оттенками. Часто выступает как элемент понятийной оппозиции (например, Б. и сознание, Б. и мышление, Б. и сущность). Проблемы Б. изучает философская дисциплина «онтология».

Как самостоятельное понятие, Б. возникает в раннегреческой философии, в учении элеатов. Парменид формулирует тезисы, ставшие одной из постоянных парадигм западноевропейского онтологического мышления: Б. есть вечное и неизменное единство; противостоящее ему подвижное многообразие является небытием; Б. есть полнота всех качеств, сливающихся в высшей определенности и утрачивающих частную определимость; одно и то же — мышление и Б. Характерно, что уже в самом своем историческом начале категория Б. воспринимается как спорный и парадоксальный конструкт. С одной стороны, она явилась естественным результатом попыток первых греческих философов найти универсальный принцип организации эмпирических явлений, который устанавливался бы мышлением, а не опытом (ср. «логос» Гераклита, «число» пифагорейцев), и как таковая, эта категория принимается всей последующей античной философией, уравновешиваясь лишь тем, что предметом мысли становится не «чистое» Б., а качественно определенные начала Б. («корни» Эмпедокла, «семена» Анаксагора, «атомы» Демокрита). Этот компромисс позволял объяснить связь Б. с конкретными предметами, умопостигаемого — с чувственным восприятием. С другой стороны, категория Б. критикуется софистами (Горгий) как пустое понятие, допускающее отождествление со своей противоположностью, с небытием, а также натурфилософами как противоречащее обыденному и научному сознанию.

Платон предложил решение антиномий Б. в своем учении об «идеях». Б., по Платону, — совокупность умопостигаемых форм или сущностей, «идей», отражением которых является многообразие вещественного мира. Платон проводит границу не только между Б. и становлением, но и между Б. и «безначальным началом» Б., который Платон называет также «благом». В онтологии неоплатоников это различение изображается как две последовательные ипостаси «единого» (сверхбытие) и «ума» (Б.). Важной особенностью платоновского понимания Б. явилась связь его с категорией истины. Истина есть результат восхождения к истинно сущему, т.е. к видам Б.

В философии Аристотеля, следующего в основном платонизму, появляется ряд специфических сдвигов в понимании Б.: отрицание Б. как высшего родового понятия, отождествление его с субстанциальной сущностью единичной вещи, попытка расчленить различные смыслы употребления слова «есть». Однако задачей «первой философии» остается, как и у Платона, усмотрение Б. как такового.

Средневековая философия, опираясь на библейский текст (Исх. 3,14), часто сближает понятия Б. и Бога, считая Б. единственно возможным безусловным предикатом Бога. Связанная с этим теоретическая проблематика разрабатывалась в так называемом онтологическом аргументе. Различные трактовки Б. выразились также в споре реалистов и номиналистов, тяготевших соответственно к платонизму и аристотелизму. Под влиянием онтологии арабских перипатетиков возникает дистинкция сущности (essentia) и существования (existentia), в которой выделяются два аспекта Б. вообще: его идеальное содержание и его реальная положенность. Фома Аквинский подчеркивает момент творческой действенности бытия, в полной мере наличный в самом бытии (ipsum esse), т.е. в Боге, как actus purus (чистый акт). Он же вводит метод аналогии сущего как способ связи абсолютного Б. и его конечных проявлений.

Сложившаяся еще в античной философии иерархия уровней Б., нижней границей которой является абсолютное небытие, а верхней — Б. как таковое, в философии средневековья сливается с иерархией добра и красоты. Б., таким образом, понимается как полнота реализации всех стремящихся к совершенству качеств, а небытие отождествляется со злом как полной лишенностью присутствия Бога. Такая онтологическая интерпретация зла служила основой для христианской теодицеи, в классическом варианте представленной Августином. Вместе с тем античная триада «Единое — Ум — Душа», в которой Б. в строгом смысле слова являлось второй ипостасью (Ум), оказалась плохой формой для теологического содержания и провоцировала периодически возникавшие — как на Западе, так и на Востоке — богословско-философские конфликты. Мыслители, испытавшие влияние неоплатонизма, тяготели к слиянию диалектики Единого и представлений о Боге (ср. Марий Викторин, «Ареопагитики», Эриугена, Экхарт), но возникавшее при этом разведение понятий Б. и Бога делало эти концепции не вполне ортодоксальными. Более приемлемым было отождествление Б. и Бога, первый (и парадигмальный для многих христианских по-строений) вариант которого дал Филон в толковании на известное библейское само-определение Бога: «Я есть сущий» (Исх. 3, 14). В онтологических построениях Григория Нисского, Ансельма Кентерберийского, Фомы Аквинского богооткровенное имя (Сущий) трактуется как бескачественный предикат, открывающий Б., но не дающий познания его сущности. Однако и этот вариант теологического истолкования категории Б. вызывал сомнения чрезмерным сближением умопостигаемого абсолюта (каковым традиционно считалось Б.) со сверхразумным божественным абсолютом. Францисканская оппозиция (Иоанн Дуне Скот, Оккам) стремится предельно отдалить разумную необходимость и божественный абсолют, с чем связаны такие концепции, как отождествление сущности и существования, повышение роли сверхразумной воли Бога, учение об «этости, haeccaitas» предмета, не сливающейся с его эссенциальностью, «чтойностью, quiditas» (Иоанн Дуне Скот). В философии Николая Кузанского (в первую очередь в учении о «бытие-возможности», possest) и Ф. Суареса вырабатывается итоговый компромиссный вариант связи категории Б. с основными онтологическими понятиями. Антитомистский аристотелизм францисканца Суареса оказал значительное влияние на трактовку Б. в философии Нового времени. Менее влиятельное, но более богатое идеями учение Николая о совпадении противопо-ложностей в абсолютном Б. воздействовало на позднейшую онтологическую традицию лишь косвенно и спорадически.

Новое время выдвинуло впервые проблему Б. в форме декартовского тезиса «мыслю, следовательно существую» (cogito ergo sum). От самоочевидности мыслящего «я» Декарт переходит непосредственно к абсолютному Б. при помощи так называемого онтологического аргумента. Главным результатом «открытия» Б. оказывается онтологическая гарантия истины, обоснование возможности науки. Б., таким образом, является для Декарта и всей рационалистической традиции XVII в. точкой пересечения мыслимого и существующего, и потому его понятие обязательно имеет объективную значимость, т.е. имманентно содержит свой объект. На этом принципе построены системы Мальбранша и Спинозы, признает его и Лейбниц. В то же время эмпиризм XVII в. не признает его ни в такой форме, ни в форме онтологического аргумента, придерживаясь толкования Б. как фактической данности.

Вместе с темой Б. как совпадения понятия и реальности постепенно (и подспудно) развивается тема критики и ограничения категории Б., выявленная эволюцией и рационализма и эмпиризма. Неопределимость Б., отмеченная Паскалем, стремление сущности к Б. — у Лейбница, граница между Б. и волей, проведенная Декартом и Мальбраншем, - все это свидетельствует о сужении сферы применения категории Б. при сохранении традиционного тождества Б. и умопостигае- мости. Можно говорить об аналогичном сужении и в философии Беркли с ее тезисом «Быть — значит быть воспринимаемым» (esse est percipi), который позволил осуществить парадоксальный переход от последовательного эмпиризма к платонизму. Если у Беркли Б. — это субстанциальный субъект и его идеальное содержание, то в философии Юма Б. утрачивает даже статус субъективной суб-станциальной очевидности, чем отрицается картезианская интуиция cogito, открывшая в свое время ряд онтологических построений XVII в. Юм трактует различие между идеей и фактом как принципиальную несводимость одного к другому, как фундаментальную разнородность Б. и умопостигаемости (частным выводом из этой идеи является его критика причинности).

В немецком классическом идеализме XVIII—XIX вв. идет противоречивый процесс, начинающийся с критики категории Б. Кантом (инициированной юмовскими идеями), затем преобразившийся в реставрацию классического понятия абсолютного Б. в философии позднего Фихте, раннего Шеллинга и Гегеля и завершившийся редукцией Б. к более изначальным слоям абсолюта в волюнтаристических построениях позднего Шеллинга. Тезис Канта о том, что Б. не реальный предикат, а лишь полагание (Setzung) того или иного содержания, был подхвачен и развит в дальнейшем позитивизмом и аналитической философией; учение Шеллинга о воле, если не исторически, то логически, предваряло идеи иррационализма XIX в.; концепция же, выдвинутая Фихте и Гегелем (особенно последним), согласно которой абсолютное Б. есть не только субстанция, включающая в себя любое конечное содержание (ср. Спиноза), но и абсолютный субъект, т.е. универсальное личностное начало, фактически не обрела преемников в западноевропейской традиции и оказывала лишь косвенное влияние на некоторые ее течения (персонализм, неогегельянство, экзистенциализм).

XIX в., вплоть до 70-х гг., проходит под лозунгом борьбы со схоластическим онтоло-гизмом. Идею Б. с различных точек зрения критиковали немецкие романтики, Кьеркегор, Шопенгауэр, Фейербах, Ницше и др. С конца XIX в. эта критика вырождается в иррационализм, субъективизм, релятивизм, вульгарный материализм. Марбургское неокантианство, неогегельянство, имманентная философия, феноменология пытаются строить новую онтологию на основе аналитики чистого сознания, разъединяя, с одной стороны, традиционную связь Б. и эмпириче- ско-научного универсума, но сохраняя, с другой, идею имманентного присутствия Б. в актах сознания. Неореалисты ищут пути к новому пониманию Б. через элиминацию субъект-объектного понимания опыта.

Вместе с тем течения, условно называемые неопозитивизмом, особенно философия языкового и логического анализа, стремятся снять саму проблематику Б., которая рассматривается как спекуляция с непро-ясненными языковыми выражениями, заменить ее проблемами, выраженными языком позитивной науки, или освобожденном от двусмысленностей естественным языком (Карнап, Рассел, Витгенштейн).

Философию Хайдеггера, главной темой которой является вопрос о Б., можно считать логически последней главой той критики онтологии (на языке Хайдеггера — «метафи-зики»), которую предприняла «философия жизни» XIX в. и ее романтические предше-ственники. Основное заблуждение «метафизики» и вместе с ней всей западноевропейской культуры — в забвении истинного Б., в подстановке вместо Б. того или иного «сущего», т.е. вещественной или идеальной конкретности. Само же Б., по Хайдеггеру, есть нетеоретическое событие (Ereignis) в мире «сущего», «просвет» (Lichtung) в плотности овеществленного универсума, позволяющий человеку в эстетическом созерцании или в практическом действии обрести свою подлинность и историчность. Пытаясь вернуться к древнейшим истокам мышления о Б. и даже перешагнуть в дофилософские, мифологические его слои, Хайдеггер и вместе с ним романтическая критика рационализма, по существу, приходят к отказу от философии как таковой.

Литература:

Нарекий И.С. Понятие «существования», логический позитивизм и формальная логика / Философские вопросы современной формальной логики. М., 1962; Гладких Ю.Г. Трактовка существования в формальной логике // Вопросы философии. 1970. № 9; Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974; Целищев В.В. Логика существования. Новосибирск, 1976; Аверинцев С.С. Бытие как совершенство — красота как бытие / Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977; Хинтикка Я. Связка «есть», семантические игры и семантическая относительность / Логико-эпистемологические исследования. М., 1980; Гайденко П.П. Понимание бытия у Фомы Аквинского / Западноевропейская средневековая словесность. М., 1985. См. также литературу к статьям Метафизика, Онтология, Аналогия сущего.

Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В.Г. Кузнецова. М., ИНФРА-М, 2007, с. 66-69.