Овачира

Экономической единицей внутри [ирокезского] рода была матрилинейная семейно-родственная группа, ведшая общее хозяйство, называвшаяся у ирокезов овачира. Род распадался на несколько овачир.

[206]

Члены овачиры могли вступать в брак лишь с членами овачир других родов, причем первоначально брак не вел к совместному поселению супругов; и муж, и жена оставались жить в своих домохозяйствах, муж лишь посещал свою жену, стараясь делать это по ночам, тайком от всех. Иногда муж мог поселиться в доме жены, но это допускалось только после рождения у его жены первого ребенка. Порядок раздельного жительства супругов (дислокальный брак) сохранялся у ирокезов еще в начале XVIII века. Позже мужчины, вступая в брак, поселялись в доме жены. Это та характерная для XVIII века форма матрилокального брака, которую удалось восстановить Моргану на основании опросов ирокезов старшего поколения. И при дислокальном, и при матрилокальном браке муж и жена сохраняли принадлежность к своим овачирам, а следовательно, и к своим родам, выполняя общественные, религиозные (а у мужчин и военные) обязанности вместе со своими родичами; в обоих случаях дети, принадлежали к овачире матери и жили в ее доме.

Таким образом, овачира прежде (когда господствовал дислокальный брак) состояла исключительно из лиц, связанных между собой узами кровного родства по материнской линии (включая сюда лиц обоего пола, усыновленных в данную овачиру); впоследствии же, когда установился матрилокальный брак, кроме этой кровнородственной группы, овачира содержала в себе также и вступивших в данное домохозяйство мужчин из овачир других родов, но связанных с женщинами данной овачиры брачными узами.

Вся власть внутри овачиры, а следовательно, и внутри каждого домохозяйства принадлежала женщинам. Вся земля, все постройки и инвентарь были собственностью материнского рода, которой распоряжались исключительно женщины. Главная исполнительная власть находилась в руках правительницы. Замужние женщины, имевшие детей, собирались на свой совет и выбирали правительницу из числа пожилых, опытных женщин, обычно наиболее влиятельную, умную, энергичную, трудолюбивую и с хорошим характером. Далеко не всегда она была старейшей женщиной овачиры. Полномочия, которыми располагала правительница, осуществлялись ею с согласия женщин-матерей, выбравших ее. Если она выступала совместно с правительницами сестринских овачир ее рода, она не могла делать это без совета и одобрения матерей своей овачиры.

Собрание женщин-матерей выбирало еще двух или четырех распорядительниц; их обязанностью было, вместе с их помощниками воинами, устраивать празднества, на которых несколько овачир соединялись в общем родовом обряде. Эти же распорядительницы заготовляли путем общественного сбора припасы, требовавшиеся для празднеств и общих собраний или для общественной благотворительности; они же заботились о пополнении общественной сокровищницы, состоявшей из кукурузного зерна и муки, сушеного и свежего или копченого мяса, снизок и поясов вампума, изделий из игл дикобраза и птичьих перьев, мехов и всяких других предметов, которые могли служить для оплаты и несения общественных расходов и обязательств.

Счет родства и наследование имущества велись по женской линии; муж не имел права ни на детей, ни на имущество.

Овачира была обязана выкупать жизнь своего члена, если он подвергался опасности в случае нарушения им обычного права (например, если член овачиры убил члена своего или соседнего племени); в свою очередь она имела право требовать возмещения за нанесенный ей ущерб. Овачира обладала также правом щадить или лишать жизни пленников. Иноплеменник мог быть принят в род только через усыновление его в одну из овачир.

[207]

Таким образом, овачира действовала как частица рода, на основе тех же общественных отношений, как и сам род. Отношения господства и подчинения были чужды этому строю.

Овачиры одного рода могли жить в нескольких селениях. Территориально отделившись и разросшись, они становились со временем по существу сестринскими родами первоначальных родов и сами распадались на несколько овачир. В то же время малочисленные овачиры могли объединяться с другими овачирами своего рода.

Аналогичные процессы сегментации и объединения материнского рода и составляющих его домохозяйств отмечены и у рыболовов северо-западного побережья Северной Америки, где, как и у ирокезов, материнский род, описанный на поздних этапах своего развития, представлялся как сестринский союз нескольких матрилинейных домашних общин. Насколько можно судить по материалам, приводимым Морганом, расселившийся и разросшийся ирокезский род к XIX в. практически не представлял экономической общности.

Число родов, на которые распадалось каждое из ирокезских племен, варьировало от племени к племени. В качестве классического образца родового устройства Морган взял племя сенека, у которых насчитывалось восемь родов. Такое же число родов насчитывалось у онондага, кайюга, тускарора; могауки и онейда распадались на три рода каждое.

[208]

Цитируется по изд.: Народы Америки I [том], под ред. А.В. Ефимова, С.А. Токарева. М., 1959, с. 206-208.