Метапсихология Фрейда

Исследование Фрейдом различных проблем искусства связано с его теорией бессознательного. «Понимание бессознательной душевной деятельности, — писал Фрейд,— впервые дало возможность получить представление о сущности творческой деятельности поэта» 1.

Учение о бессознательном, его источниках и формах проявления в человеческой деятельности составляет основное ядро психоанализа. Поэтому для понимания фрейдовской концепции искусства необходимо представить основные положения фрейдизма и особенно теории бессознательного, которая с теми или иными изменениями присутствует в трудах учеников и последователей Фрейда. Критика психоаналитической трактовки искусства не может быть ооновательной и плодотворной, если она не связана с критикой общей теории фрейдизма, па почве которой она возникла и с которой находится в причинно-следственных отношениях.

Рассмотрим общие черты учения Фрейда и особенно те, которые проливают свет на его концепцию искусства.

Все выводы и предположения о структуре и принципах деятельности духовной жизни человека Фрейд обобщил в так называемой метапсихологии. Она представляет собой теорию «структурных отношений душевной жизни», в которой, по заключению Фрейда, осуществились «завершение психоаналитического исследования... описание психического процесса в динамическом, топическом и экономическом отношениях».

«Топикой» или «топографией» психики человека является схема его внутреннего мира, который Фрейд разделил на две основные сферы или психические системы: бессознательное и сознание, между которыми он поместил «буферную» систему — предсознательное.

[06]

Все содержание психики человека Фрейд рассматривал как результат взаимодействия сознания и бессознательного, главную роль в котором он по мере эволюции психоанализа все больше и больше отводил системе бессознательного.

Бессознательное в ранний период развития учения Фрейда было чем-то необязательным, случайным в психике человека. Это — намеренно забытое неприятное переживание, которое вызывает психическое расстройство и может исчезнуть, если довести его до сознания больного.

Вот этот созданный Фрейдом метод разрядки подавленных импульсов и представлений называется психоанализом в узком, медицинском, смысле слова. Впоследствии это понятие стало охватывать и более широкое содержание, распространился этот метод и на общественные науки.

Теория неврозов и способ их лечения не имели строгого научного обоснования, а были созданы в результате своеобразного толкования эмпирических наблюдений Фрейда над своими пациентами. Фрейд утверждал, что поскольку патофизиология функциональных психических заболеваний неизвестна, то их можно рассматривать как чисто психическое, независимое от физиологии состояние.

Какова прагматическая ценность этого метода, трудно установить.

Эволюция фрейдовского представления о психическом аппарате человека почти не коснулась его метода лечения больных. Структура внутреннего мира человека и роль бессознательного в жизни его представлены в работах, вышедших примерно в первой четверти этого столетия. Основные из них — «Толкование сновидений» (1901), «Психопатология обыденной жизни» (1908), «Остроумие и его отношение к бессознательному» (1905), «Леонардо да Винчи» (1910) и некоторые другие.

Характерной особенностью последующего развития теории Фрейда является безмерное преувеличение роли бессознательного в жизни человека. Оно объявляется важнейшей частью психики человека. «Первое коробящее утверждение психоанализа,— писал Фрейд,— сводится к признанию того, что все душевные процессы по существу бессознательны, а сознательные процессы являют-

[07]

ся только отдельными проявлениями всей нашей душевной деятельности» 2-3.

Действия и желания человека, по Фрейду, детерминируются как внутренними, так и внешними раздражениями. Внутренние раздражения, или инстинктивные влечения, выражают потребности организма человека. Они отличаются от раздражений органов чувств при восприятии внешнего мира как по своей силе, так и по форме проявления. Вели последние кратковременны и организм легко избавляется от них посредством мускульных движений, то инстинктивные влечения — это такая «постоянная сила», действие которой длится до полного удовлетворения влечений.

Отсюда Фрейд делает вывод, что «именно они, влечения, а не воздействие внешнего мира являются постоянным двигателем прогресса, который довел до современной высоты развития столь бесконечно работоспособную нервную систему» 4.

Правда, Фрейд делает при этом существенную оговорку, предполагая, что сами влечения, по крайней мере отчасти, представляют собой «осадки внешних раздражений», которые в ходе филогенетического развития вызвали изменения в живом существе. Но тем не менее руководящим принципом в своих теоретических построениях в этот период Фрейд выдвигает бессознательные влечения организма, заметно абсолютизируя их роль в поведении и духовной жизни человека.

Основную цель в жизнедеятельности человека Фрейд сводил к «первичным влечениям» его бессознательного, которые он подразделял на сексуальное и самосохранение. Характерной особенностью фрейдизма является чрезмерное преувеличение сексуальных влечений, распространение их вначале на всю физиологическую, а затем на всю психологическую и общественную деятельность человека.

По Фрейду, сексуальные влечения присущи ребенку уже с самого момента его рождения и вначале тесно связаны с его естественными потребностями. Человек в младенческом состоянии руководствуется исключительно лишь «принципом наслаждения» и накапливает огромный запас сексуальных потенций.

Первые фазы сексуального развития не имеют объектов, они направлены на самого себя или автоэротичны

[08]

 (стадия нарциссизма), а первые объекты влечений ребенка направлены на родителей или на ближайших родственников. Среди этих комплексов сексуальных переживаний Фрейд как наиболее важные выделяет у мальчика половое влечение к матери и связанное с этим агрессивное чувство к отцу — «комплекс Эдипа», а у девочек— соответствующий комплекс, названный одним из последователей психоанализа «комплексом Электры». Эти комплексы, образующие основное содержание бессознательного каждого человека, якобы играют фатальную роль в его жизни, так как они не зависят от случайностей жизни, которые могут лишь видоизменять протекания процессов в психике человека, но не являются причиной их возникновения или изживания. «Процессы бес-сознательного,— утверждал Фрейд,— находятся вне времени, т. е. они не распределены во временной последовательности, с течением времени не меняются, вообще ле имеют никакого отношения ко времени... Процессы бес-сознательного также мало принимают во внимание реальность. Они подчинены только «принципу удовольствия» 5.

Эти первичные влечения, определяющие основные жизненные цели человека, Фрейд образно охарактеризовал как «всегда активные... бессмертные желания бессознательной сферы, напоминающие мифических титанов, на которых с незапамятных времен тяготеют тяжелые горные массивы, нагроможденные на них когда-то богами и потрясаемые до сих пор еще движением их мускулов...» 6.

После первой мировой войны Фрейд ввел в систему влечений новое — «влечение к смерти». При этом понятие сексуальных влечений чрезвычайно расширилось, включив в себя влечение к самосохранению, которое было объявлено сродни сексуальным. Вообще, понятие сексуального в этот период становится весьма расплывчатым, теряет свой строго биологический характер и в конце концов приравнивается к «Эросу» Платона.

Учение о «влечении к смерти» — это новая гипотеза, призванная по-новому осветить природу влечений — этого, по признанию самого Фрейда, самого темного места в психоанализе. Фрейд построил ее на основе своих наблюдений над общественными явлениями, связанными с событиями мировой войны, и невротиками, в пове-

[09]

дении которых он открыл навязчивое стремление к повторению ранее пережитых состояний и действий. Отсюда Фрейд вывел общее правило: каждый организм стремится к возвращению в прежнее, неорганическое, состояние. А применив это правило к учению о влечениях, он пришел к выводу, что природу влечений с этой точки зрения можно определить как стремление к смерти в живом организме — Танатос и противостоящее ему стремление к жизни — Эрос. Эти два стремления носят строго консервативный характер. Влечение к смерти толкает живой организм к возвращению его в прежнее состояние — к разложению его вплоть до неорганической субстанции, а Эрос стремится сохранить жизнь организма, поскольку она уже возникла.

Таким образом, вся жизнь, по мнению Фрейда, является «борьбой и компромиссом между двумя указанными стремлениями... в каждом кусочке живой субстанции действуют оба рода влечений, но они смешаны в неравных дозах, так что живая субстанция является по преимуществу представительницей Эроса» 7. Влечение же к смерти отдельной клеточки организма временно нейтрализуется в многоклеточных организмах, живых существах при помощи мускулатуры, которая выводит его вовне и является источником инстинкта разрушения, направляемого против других существ и внешнего мира вообще. Стремление к войнам отсюда является врожденным для всякого человека и необходимым проявлением его отношения к действительности.

Фрейд сознавал гипотетичность своей новой теории влечения и открыто признавал это. «Утверждение регрессивного характера влечений покоится на фактах навязчивого воспроизведения. Но я, может быть, переоценил их значение. Построение этой гипотезы возможно во всяком случае не иначе, как с помощью комбинации фактического материала с чистым размышлением, удаляясь при этом от непосредственного наблюдения» 8,— писал он.

Новое в учении о влечениях привело и к некоторому изменению представления Фрейда о внутреннем мире человека. В своей книге «Я и Оно» он вводит новую терминологию для обозначения психических систем человека. «Оно» стало обозначать примерно то же, что раньше понималось под бессознательным. Сознание стало носить обозначение «Я», а роль его значительно услож-

[10]

нилась. Если прежде бессознательное в значительной степени выступало как низменное и аморальное, а разумное и моральное совпадало с сознанием, то теперь Фрейд пришел к выводу, что и в «Я», т. е. в сознании, имеется область бессознательного, передаваемого по наследству. Он назвал ее «Идеалом-Я», или «Сверх-Я».

Сравнивая развитие индивида с историей человечества, Фрейд пытается представить «Оно» и «Идеал-Я» как атавистическое врожденное наследство первобытного общества в человеке, связанное с установлением в древности запретов — табу — на кровосмесительные половые связи и на убийство отца, а также некоторых животных— тотемов, являющихся символами отца или вождя племени. И чтобы подкрепить эту параллель, Фрейд создает психоаналитическую историю первобытного общества, изложенную им в книге «Тотем и табу».

Доисторический человек жил первобытной ордой, в которой правил жестокий и ревнивый отец, глава рода, изгонявший своих сыновей, когда они подрастали и заявляли свои права на женщин этой орды. В это время внутренний мир каждого из членов этого древнего общества характеризовался простотой и цельностью. Он состоял из одних инстинктов, так как сознания—контролирующего органа их примитивных влечений еще не было. Конфликты между членами орды, оставаясь первое время еще внешними, не нарушали гармонии психической жизни первобытного человека.

Но противоречия между главой рода и его сыновьями все обострялись, и однажды братья совместно убили и съели ненавистного им отца. Этот факт, по мнению Фрейда, имел место в каждой орде, и с тех пор единству и гармонии человеческой психики пришел неизбежный конец. Чувство вины за совершенное убийство и боязнь самим повторить судьбу отца побудили братьев установить первые табу в древнем обществе. Но поскольку прежние влечения этим вовсе не искоренялись, то это впоследствии привело к тому, что раздираемая противоречивыми тенденциями психика первобытного человека разграничилась на самостоятельные системы. С одной стороны, на «Оно», в котором господствовали прежние — кровосмесительные и агрессивные побуждения, а с другой— на «Идеал-Я», ставший носителем общественных запретов и морали.

[11]

Вся последующая история человечества, прогресс цивилизации и культуры, по Фрейду, сопровождались все более и более строгим отказом от различных аморальных влечений, которые, однако, не исчезали совсем, а откладывались в «Оно» и передавались из поколения в поколение как нечто врожденное.

В ходе индивидуального развития человека унаследованные каннибалистский, нарцисский, эдипов и другие комплексы последовательно (подобно тому, как это происходило в психоаналитически трактуемой истории общества) вытесняются из сознания и образуют его «Оно».

«Вытеснение», согласно теории Фрейда, функционирует на протяжении всей жизни человека, но основное ядро бессознательного составляют инфантильные комплексы и особенно комплекс Эдипа, к которым по мере новых вытеснений стягиваются и другие группы неприемлемых для сознания влечений. Из эдипова комплекса в индивидуальном развитии формируется «Идеал-Я». После вытеснения этого комплекса отцовский голос звучит в душе человека как веление совести и внутренний авторитет долга, к которому впоследствии присоединяются и его постепенно заменяют авторитеты общественных институтов, законов и религия.

Положение Фрейда о врожденности этических установок и совести человека является одним из его глубоких заблуждений. Неправомерным является и утверждение о наличии в человеке агрессивных стремлений. Наукой доказано, что по наследству передаются исключительно лишь инстинкты человека — пищевые, самосохранения, половые, формы проявления которых определяются конкретно-историческими условиями каждой эпохи, т. е. не существуют в чистом и нетронутом, как у животных, виде, а включены в сферу общественных отношений и обусловлены, опосредованы сознанием человека.

Современной научной физиологией выяснено, что со-держание внутреннего мира человека не может передаваться по наследству, ибо «психика человека является функцией тех высших мозговых структур, которые формируются у него онтогенетически в процессе овладения им исторически сложившимися формами деятельности по отношению к окружающему его человеческому миру; та сторона развития людей, которая физиологиче-

[12]

ски выражается в воспроизведении, изменении и усложнении этих структур у сменяющих друг друга поколений, и представляет собой процесс исторического развития психики» 9.

Но как бы ни усложнялась структура мозга, она всегда будет только предпосылкой, возможностью для появления соответствующих психических функций. Действительностью она становится при соответствующих адекватных условиях — наличии культурной среды или человеческого мира. Если же этих внешних условий не окажется, то новые хрупкие физиологические образования уступают более устойчивым и древним вплоть до врожденных инстинктов, когда человек по воле случая может быть возвращен девственной природе. Известны случаи почти полного одичания людей, заблудившихся в джунглях или же потерявшихся в лесу.

Но каковы взаимоотношения между системами психики человека, по Фрейду, как протекают психические процессы?

Согласно его «экономической точке зрения» основным энергетическим источником деятельности человека является «Оно», в котором господствуют уже известные нам «первичные процессы» — агрессивные и сексуальные влечения, обладающие высокой активностью и постоянно стремящиеся овладеть сознанием, чтобы получить возможность удовлетворить их. Но на своем пути они неизменно встречают противодействие со стороны «Идеала-Я», играющего роль строгого морального цензора и бдительного стража, охраняющего «Я» от социально неприемлемых и аморальных влечений. Проявляется «Идеал-Я» в безотчетном чувстве вины или внезапном пробуждении совести. Подчиняясь его требованиям, «Я» подавляет импульсы «Оно» и изгоняет их из сферы сознания. Но так как полностью подавить первичные влечения никогда не удается, то возникают «вторичные образования», которые являются компромиссными образованиями, «окольными путями к удовольствию». Сюда относятся сновидения, описки, оговорки, остроты и произведения искусства.

Фрейд неоднократно подчеркивал, что доминирующей системой в человеке является «Оно», а его сознание является его продолжением, возникнувшим вследствие необходимости учета требований реальности, но так

[13]

и не вышедшим из его подчинения. «Я» по отношению к «Оно» подобно всаднику, который должен обуздать непокорную лошадь, но, будучи не в силах этого добиться, вынужден подчиниться и предоставить ей свободу, делая при этом вид, что он управляет ею.

Сознание человека, таким образом, постоянно защищается от неприемлемых требований «Оно», с одной стороны, и от упреков совести, или «Идеала-Я», с другой. И хотя ему удается справляться с самыми грубыми проявлениями обоих, нескончаемая напряженная борьба обессиливает сознание и выводит человека из равновесия. А это, по мнению Фрейда, приводит к тому, что в цивилизованном обществе с его многочисленными санкциями против свободного проявления первичных влечений почти каждый человек является в той или иной степени невротиком, т. е. психически не совсем нормальным. Поэтому вся духовная жизнь человека и вся его деятельность, по убеждению основателя психоанализа, характеризуются тщетным стремлением к тому утраченному со-стоянию, когда его влечения проявлялись свободно: регрессией в онтогенетическом плане — к эмоциям эдипова комплекса, а в филогенетическом — к первобытному состоянию, к жизни по «принципу удовольствия».

Но поскольку это в современном обществе невозможно, то человечество, согласно концепции Фрейда, вынуждено создавать всякого рода «заместительные образования» (например, искусство), в которых эмоции и влечения «Оно» могли бы найти хотя бы частичное удовлет- норение в замаскированной, символической форме.

Таково в общих чертах учение Фрейда о человеке. Оно, как это было показано, является учением противоречивым и структурно сложным, синтезировавшим в произвольной пропорции различные — природные и социальные — стороны человека. На его характер оказали влияние и состояние современной Фрейду психопатологии — учения о причинах и методах лечений психических заболеваний, и господствующие течения в философии, и факты социальной жизни, а также настроения определенных мелкобуржуазных кругов, преломленные через тенденциозное сознание основателя психоанализа. Поэтому при рассмотрении и критике фрейдизма необходимо иметь в поле зрения всю сложность этого учения: философские предпосылки психоанализа, его физиологи-

[14]

ческую и медицинскую проблематику, а также социально-психологические истоки его возникновения. Игнорирование каких-то сторон столь сложного и противоречивого явления, как фрейдизм, не может не сказаться отрицательно при его анализе и затрудняет понимание подлинных причин столь широкого распространения фрейдизма во многих областях науки за рубежом. Синтетический же подход к нему позволит показать философские основы психоанализа, выявить те проблемы в физиологии н психологии человека, на сложности и трудности решений которых он опирается, поможет, наконец, понять те реальные аномалии и извращения в жизни людей буржуазного мира, которые возведены фрейдистской «психо-социологией» в норму естественной природы человека.

Каковы философские основы учения Фрейда, на которые он опирался или ссылался для обоснования своих гипотез?

При всех своих особенностях фрейдизм находится, несомненно, в русле философии иррационализма и волюнтаризма. Непосредственными предшественниками Фрейда были Шопенгауэр и Ницше. Сходство между многими идеями их волюнтаристской философии и положениями фрейдизма поразительно.

Сам Фрейд, несмотря на его уверения, что он не придерживается определенной философской школы, признавал общность многих положений психоанализа и философии Шопенгауэра. Так, например, имея в виду основное в психоанализе — положение о бессознательности психических процессов, Фрейд как на одного из своих предшественников указывал «прежде всего на великого мыслителя Шопенгауэра, бессознательную «волю» которого в психоанализе можно отождествить с душевными влечениями» 10. Действительно, понимание Фрейдом бессознательного и сознания, их взаимодействия и отношения к реальной действительности во многом совпадает с учением Шопенгауэра о сущности и взаимоотношении воли и интеллекта. Воля в философской системе Шопенгауэра является в своих модификациях движущей силой всех процессов в мире и в организме человека проявляется как слепой, бессознательный жизненный порыв. Интеллект человека пытается сдерживать проявления воли в определенных границах и служит ей поставщиком при-

[15]

емлемых для общества мотивов действий, тогда как подлинные мотивы воли интеллекту неизвестны. «То, чем служит для неукротимого коня мундштук и узда, тем является у человека интеллект в отношении воли» 11,— утверждал Шопенгауэр. Почти тот же образ мы обнаружили и у Фрейда в работе «Я и Оно».

Сходно с фрейдовским и представление Шопенгауэра о роли полового влечения в жизни человека. В нем якобы «чисто и без всякой примеси... выражается самое ре-шительное утверждение воли к жизни» 12. Как Шопенгауэр, так и Фрейд сравнивают соответственно волю и бес-сознательное с идеями Платона. Оба они ссылаются на Канта в подтверждение своих положений о чуждости человеку внешней среды по сравнению с внутренним миром человека, более доступным вследствие этого для познания; оба устанавливали примат влечений «воли» и «бессознательного» над раздражениями, детерминируемыми внешним миром.

Но не только в общих чертах психоанализ соответствует философии Шопенгауэра. Даже и в специальной области, например в объяснении немецким философом причины душевных заболеваний, обнаруживается почти точное совпадение с положением Фрейда о душевной травме.

Шопенгауэр считал, что безумие — это результат поражения памяти, нарушения связного представления о прошлом. Оно возникает тогда, когда воспоминание об этом прошлом по какой-либо причине так мучительно и так терзает человека, что его дух не выдерживает и порывает нить своей памяти, спасаясь от боли бегством в беспамятство, болезнь. Но и по Фрейду источником нервных расстройств является намеренно забытый факт в прошлом, воспоминание о котором как нежелательное и неприятное вытесняется в бессознательное. Вся методика лечения психоанализом, как уже было сказано, построена на доведении этого воспоминания до сознания и таким образом изживании его.

И последнее. Согласно Фрейду, в сновидениях проявляются неудовлетворенные в реальной жизни аморальные влечения бессознательного. По мнению Шопенгауэра, з сновидениях воля заставляет интеллект живописать картины осуществления неудовлетворенных желаний, временно смягчая их остроту и силу.

[16]

Таким образом, основной особенностью философии Шопенгауэра и психоанализа Фрейда является тотальная психологизация объективных общественных явлений, принижение разумного, нравственного в человеке и подчинение их слепой, неуправляемой стихии.

Мистификация биологической стороны человека характерна л для другого философа волюнтаризма — Фридриха Ницше.

«Тело как руководящая нить. Если даже допустить, что «душа» была той соблазнительной л таинственной идеей, с которой философы не без основания решились расстаться только после некоторого сопротивления, то не следует ли считать то, на что им приходится променять ее теперь, еще более привлекательным, еще более таинственным? Человеческое тело, которое снова оживает и снова воплощается как самое отдаленное, так и ближайшее прошлое всего органического развития, через которое как бы бесшумно протекает огромный поток, далеко разливаясь за его пределы,— это тело есть идея более поразительная, чем старая душа»,— вещал Ницше 13.

Он утверждал, что все аффекты в человеке являются видоизменением «воли к власти» — доминанты всех стремлений человека. Это соответствует фрейдистской теории сублимации бессознательного в различные виды человеческой деятельности. А ряд положений и высказываний Ницше буквально можно принять за формулировки теоретика психоанализа. Например: «Действительно, жизнь полнее там, где она менее всего сознательна» 14. Ницше очень точно сформулировал современные ему тенденции в общественных науках. «Духовное переутомление. Сведение проблем к вопросам удовольствия и неудовольствия» 15,— писал он. Совершенно в духе фрейдизма и обоснование им агрессивной природы человека, «воли к разрушению», которая представлялась ему как «воля еще более глубоко заложенного инстинкта, инстинкта саморазрушения, устремления в ничто» 16.

Ницше также принадлежит приоритет в изложении идеи о «вечном возвращении» — положения, которое послужило Фрейду основанием для выводов о наличии в человеке влечения организма к саморазрушению и возврату в неорганическое состояние.

[17]

Но, более того, Ницше предвидел появление психоанализа как метода «оздоровления» общества и предсказал его беспомощность и неэффективность. В наброске «К понятию декаданса» из книги «Воля к власти» он писал: «Методы лечения, психологические и моральные, не меняют хода декаданса, не задерживают его; действие их физиологически сводится к нулю. Сознание величайшей ничтожности этих мнимых «реактивов»; они суть формы наркоза против некоторых роковых явлений— следствий; они не изгоняют тлетворный элемент...» 17.

Концепция человека как существа иррационального и одержимого темными силами влечений характерна не только для немецкого волюнтаризма и фрейдизма, но и для философии Бергсона, Кроче и экзистенциалистов.

Такое совпадение оценок человека этими философскими направлениями обусловлено не только определенной традицией его интерпретации, истоки которой можно обнаружить еще в глубокой древности, но главным образом действительным кризисом личности в условиях социально-исторической ситуации капитализма, который нашел специфическое отражение в буржуазной философии.

Особенности каждого из направлений ее определяются тем конкретным материалом, который лег в их основу. Так, например, своеобразие фрейдизма и отличие его от родственных ему вариштов волюнтаристских и иррационалистских течений в философии и социологии определяется его связью с медицинскими и физиологическими проблемами человека, от которых в процессе своей эволюции и проникновения в область общественных наук психоанализ так и не оторвался. Кроме того,— и это, быть может, одно из основных преимуществ фрейдизма— он не только констатирует кризисное состояние человека и общества в целом, но и «действует», обещая, хотя и в далеком будущем, оздоровление общества путем безболезненного переключения извращенных и разрушительных тенденций в культурные формы деятельности.

Эта активная, действенная особенность фрейдизма привлекла многих представителей эксзистенциализма. В последнее время возник и развивается «экзистенциа-

[18]

листский психоанализ», сочетающий в себе принципы философии экзистенциализма и методику психоанализа.

При анализе фрейдизма необходимо учитывать, что он не является философским течением, хотя и исходит из определенных философских предпосылок. То же самое можно сказать и о чисто физиологических проблемах фрейдизма, которыми основатель психоанализа и его последователи занимались весьма опосредованно. Создавая модель внутреннего мира человека, Фрейд не связывал ее с физиологической структурой его. «Наша психическая топика пока не имеет ничего общего с анатомией. Она относится к областям душевного аппарата независимо от их местоположения в теле, а не к анатомическим локализациям. Наша работа в этом отношении свободна и может вестись дальше согласно собственным требованиям»,— заявлял он 18.

Поэтому критиковать психоанализ только лишь за его философские предпосылки или по линии физиологии, т. е. без учета его социальной обусловленности и наличия в нем искаженного социального содержания,— это значит рассматривать его односторонне и не по существу, игнорируя то, что является основным предметом фрейдизма. Но именно такую критику его чаще всего можно встретить в нашей современной литературе.

Учение Фрейда в первое время его появления настолько шокировало общественные и официальные круги буржуазного общества, что основатель нового учения долгое время был изгоем среди него. И нужно было поистине глубочайшее убеждение в правоте своей теории, чтобы ни на йоту не отступить от ее пунктов, последовательно отстаивать ее, не имея ни малейшей гарантии на успех. Огромная популярность Фрейда, по свидетельству многих авторитетных исследователей фрейдизма на Западе и в США, во многом обусловлена воздействием на общественное мнение личности Фрейда. Другой вопрос — насколько истинной и плодотворной была его теория. Во всяком случае, односторонний или крайне негативный подход к ней едва ли решит эту проблему.

Фрейдизм прежде всего является своеобразной психо-социологией, поскольку основатель психоанализа создал динамическую структуру человека на основе своих

[19]

многолетних наблюдений современников в процессе своей лечебной практики, а не просто выдумал ее. И необходимо тщательно разобраться в том, что же истинно и что ложно в психоанализе, и использовать реальные черты психологии буржуазного человека, описанные Фрейдом, для понимания тщательно скрываемой сущности его. Просто отрицая результаты психоанализа, мы невольно помогаем затушевывать сущность тех противоречий и извращений, которые обнаружил в своих современниках Фрейд и абсолютизировал в своих обобщениях. Таким образом, необходимо не только критиковать Фрейда за эти неправомерные обобщения, но и подходить к его теории исторически, что даст возможность рассматривать психоанализ как обвинительный акт против буржуазных общественных отношений.

При этом, разумеется, нужно иметь в виду, что во фрейдизме действительно много фантастического, ибо для подтверждения своих интуитивных прозрений и концепций Фрейд часто обращался к древним мифам, сказаниям и произведениям искусства. Например, для обоснования наличия в человеке извращенно сексуальных и агрессивных влечений он привлекает трагедию Софокла «Царь Эдип», все богатство содержания которой представил как реализацию главным героем своих инцестуозных влечений. «Царь Эдип, убивший своего отца Лайя и женившийся на своей матери Иокасте, представляет собой лишь осуществление желания нашего детства» 19, — писал Фрейд.

А с целью обоснования своей теории о навязчивом стремлении организмов к прежним состояниям, он приводит то миф о происхождении из Упанишад, то теорию Платона, основанную на мифе, согласно которой влечение полов произошло от того, что Зевс когда-то разделил человека надвое – на мужчину и женщину, которые постоянно стремятся с тех пор вновь соединиться 20.

Но прежде всего для доказательства своих гипотез Фрейд обращался к фактам современной ему действительности. Занимаясь в течение многих лет психоаналитической практикой среди мелких и средних слоев буржуазии, постоянно выслушивая «исповеди» своих пациентов, он имел полную возможность изучить обычно тщательно скрываемую изнанку буржуазных семейных отношений — все ненормальности и извращения, харак-

[20]

терные для буржуазного общества. Например, рассматривая взаимоотношения родителей и детей в современном ему обществе, Фрейд в книге «Толкование сновидений» справедливо заметил, что «в отношениях между родителями и детьми имеется немало поводов к враждебному чувству» 21. И далее он пытается определить причины конфликтов между ними, широко прибегая к примерам из мифологии и произведений искусства,— весьма характерная для Фрейда «смесь» в методике доказательства. Приведем этот отрывок для наглядности полностью.

«Как в высших, так и в низших слоях человеческого общества,— писал Фрейд,— почитание родителей отступает на задний план перед другими интересами. Гуманные сведения, дошедшие до нас из мифологии, и сказания о первобытном состоянии человеческого общества дают довольно безрадостное представление о власти отца и о бессердечии, с которым он ею пользовался. Кронос пожирает своих детей, а Зевс оскопляет своего отца и становится на его место. Чем полновластнее отец в древней семье, тем больше оснований у сына, как признанного его наследника, занимать враждебную позицию, тем сильнее его нетерпение достичь власти через посредство смерти своего отца. Даже в нашей буржуазной семье отец, стесняя самоопределение сына, сам способствует развитию зародыша вражды, скрывающегося в их отношениях. Врач зачастую имеет случай наблюдать, что скорбь о потере отца не может подавить у сына радости по поводу обретенной, наконец, им свободы. Сохранившуюся и в нашей семье potestas patris familiae каждый отец судорожно старается сохранить за собою; это хорошо знакомо всем поэтам — недаром Ибсен выдвинул на первый план своих исторических драм вековую борьбу отца и сына. Поводы к конфликту между матерью и дочерью возникают, когда дочь подрастает и встречает в матери соперницу своей сексуальной свободы; матери же зрелость дочери напоминает о том, что настало время отказаться от собственной половой жизни» 22.

Как видно, Фрейд верно подметил некоторые проти-воречия буржуазной семьи, являющиеся следствием раз-вращающего влияния собственности на ее членов. Но это все не доказывает существования «комплекса Эдипа» в человеке, к чему сводил свои рассуждения ос-

[21]

нователь психоанализа. Из того факта, что сын недоволен своим отцом, стесняющим его свободу, а дочь — матерью, которая следит за ее поведением, вовсе не следует, что сын испытывает сексуальное влечение к матери, а дочь — к отцу.

Таким образом, несмотря на мифологизацию и предвзятое толкование реальных фактов буржуазного общества, психоанализ Фрейда в специфической форме все же отражает некоторые противоречия своей эпохи. Тенденция сводить все «высокое» в человеке, его культуру, различные формы общественной деятельности, искусство к средствам достижения или замещения биологических потребностей человека является характерным преломлением через призму буржуазного сознания топ действительной тенденции к духовному обнищанию, которое в капиталистическом обществе является следствием антигуманистического разделения труда, сводящего роль трудящегося лишь к узкой специфической функции придатка, «механистического звена» производства и отчуждающего от него материальные и духовные ценности. «В результате получается такое положение,— писал К. Маркс,— что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте... а в своих человеческих функциях он чувствует себя только животным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному» 23.

Состояние, когда человек «превращает свою жизнедеятельность, свою сущность только лишь в средство для поддержания своего существования» 24, характерно не только для эксплуатируемых классов. В большей степени оно присуще и всем слоям имущего класса. Капиталистическая машина вовсе не присваивает капиталисту отчуждаемую от рабочего сущность человека вместе с продуктами его труда. Она «отнимает» ее у него так же, как у трудящегося. В результате, как считал Маркс,— «аморальность, вырождение, отупение и .рабочих и капиталистов» 25.

Но у рабочего класса в перспективе остается возможность «возвращения» человеческой сущности путем революционного преобразования капиталистического строя в коммунистический. И поскольку буржуазия

[22]

больше всего именно этого и боится, она использует различные теории, которые фиксируют временное и противоречащее человеческой природе состояние отчужденности от своей сущности и превращение ее из цели жизнедеятельности в средство поддержания биологической основы путем возведения биологической или психологической стороны человека в метафизический абсолют, т. е. путем подмены общественной сущности человека его биологической природой.

В итоге в психоанализе подлинная картина действительного состояния человека в системе буржуазных от-ношений безусловно искажена и завуалирована мифологическими наслоениями. Но так как, согласно теории отражения, даже самая фантастическая теория или представление о мире все же в какой-то мере являются отражением объективных закономерностей, каких-то фактов и явлений, а главное и тех условий, в которых они возникли, то нельзя не признать, что некоторые стороны человека в условиях буржуазного общества в психоанализе нашли свое специфическое отражение. Повторяем, свои выводы и обобщения Фрейд строил и на реальных фактах извращений, психических болезней и сексуальной патологии, которые он имел возможность наблюдать в своей практике, исследуя психику людей, принадлежащих к мелкой и средней буржуазии — основ- нон состав клиентов психоаналитика. Ошибка Фрейда состояла в том, что он наблюдаемые им явные и тайные пороки, неудовлетворенные эгоистические и извращенно- эротические стремления, страх перед будущим, то принимающий форму отчаянного протеста, то проявляющийся в виде скрываемой агрессивности принял за врожденные, постоянные свойства человека. Ссылаясь на первобытное общество, якобы подтверждающее современные ему наблюдения, Фрейд сделал неправомерный вывод о наличии в человеке извечных пороков, независимых от общественной среды, и, более того, определяющих ее, т. е. у Фрейда причинно-следственные отношения перевернуты. Вместо того чтобы психику человека во всем богатстве ее содержания и форм проявления объяснять, как это делает материалистическая философия и базирующаяся на ее основе психология, исходя из особенностей внешних условий существования человека — его природной и общественной средой, специфическим

[23]

отражением которых психика человека и ее высшая форма — сознание — являются, Фрейд, наоборот, состояние современного ему общества выводил из свойств психических особенностей человека.

«Социологический» аспект фрейдизма, таким образом, крайне ограничивается его мистико-биологизаторской тенденцией. Но тем не менее его нельзя не учитывать, так как именно он является главным нервом фрейдизма.

Эту сторону психоанализа широко развивают современные последователи психоанализа — неофрейдисты. Наиболее известные из них — Э. Фромм, К. Хорни, Г. Салливан, А. Кардинер — находятся в США. Основной чертой неофрейдизма является стремление освободить психоанализ от крайностей биологизма и так или иначе учитывать роль социальной среды в развитии и формировании личности. По словам Вальтера Вайскопфа, «американизация» психоанализа означает его «социологизацию» 26.

Но наиболее заметно психо-социология фрейдизма выявляется во взаимодействии с буржуазным искусством. Влияние фрейдизма на искусство не понять, если игнорировать его социологический аспект. Вот почему всесторонний учет характерных особенностей психоанализа является непременным условием его успешной критики.

[24]

Цитируется по изд.: Афасижев М.Н. Фрейдизм и буржуазное искусство. М., 1971, с. 6-24.

Примечания

1. S. Freud. Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung. — S. Freud. Gesammelte Werke, Bd. X London, S. 76. В дальнейшем сноски на работы Фрейда лаются по этому изданию.

2—3. S Freud. Vorlesungen zur Einftihrung in die Psychoanalyse, Bd. II, S. 14.

4. S Freud. Triebe und Triebschicksale, Bd. X, S. 213—214.

5. S. Freud. Das Ich und des Es, Bd. XIII, S. 268.

6. S. Freud. Die Traumdeutung, Bd. II—III, S. 396.

7. S. Freud. Das. Ich und das Es, Bd. XIII, S. 269.

8. S. Freud. Jenseits des Lustprinzips, Bd. XIII, S. 64.

9. A. H. Леонтьев. Проблемы развития психики. М, 1965, стр. 396.

10. 3 Фрейд. Основные психологические теории в психоанализе. М.—Пг., 1923, стр. 193.

11. Л. Шопенгауэр. Мир как воля и представление, т. 1, М., 1900. стр. 339.

12. Там же.

13. Ф. Ницше. Воля к власти, т. 9. М., 1920, стр. 334.

14. Там же, стр. 198.

15. Там же, стр. 46.

16. Сам же, стр. 40.

17. Там же, стр. 28—29.

18. S. Freud. Das. Unbewusste, Bd. X, S. 273—274.

19. S. Freud. Die Traumdeutung, Bd. II—III, S. 269.

20. Там же, стр. 262.

21. Там же.

22. Там же, стр. 263.

23. К. Маркс. Экономическо-философские рукописи 1844 года.— К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956, стр. 564.

24. Там же, стр. 566.

25. Там же, стр. 574.

26. W. A. Weisskopf. The «Socialization» of Psychoanalyse in Con-temporary America,—«Psychoanalyse and Future». New York, 1957, p. 51.