Вилланы в XIII веке (Гутнова, 1960)
Позиция законодательства, общего права и королевских судов по отношению к вилланству и классовой борьбе в деревне в XIII веке
В английском законодательстве этого периода почти совершенно отсутствуют упоминания о вилланах. Прямые упоминания о них мы находим только в ст. 20 Великой хартии вольностей и в ст. 6 I Вестминстерского статута, причем обе они трактуют один и тот же вопрос о запрещении штрафовать вилланов за счет их плуговой запряжки (wainagium). Очевидно, во всех других отношениях вопрос о положении вилланов в системе английского феодального государства и права был настолько ясен, что не требовал дополнительного регулирования в законодательстве.
Однако уже одно это умолчание о вилланах очень красноречиво. Исключая из-под действия общегосударственных законов все, что относилось к имущественным интересам вилланства, к их правам и обязанностям, королевская власть со времен Генриха II как бы подчеркивала свое нежелание вмешиваться во взаимоотношения между феодалом и вилланом, предоставляя им самим решать возникавшие между ними спорные вопросы. Если в судебных ассизах Генриха II, обеспечивших защиту свободного держания в королевских судах, ни слова не говорилось о вилланах, само собой понятно, что последние ставились вне защиты этих судов и об-
[104]
щего права. Если в ассизе о вооружении 1181 г. к несению военной службы обязывались только свободные люди 27, то ясно, что вилланы были лишены права иметь у себя вооружение и служить в королевском войске. Более того, это молчаливое, но весьма последовательное исключение вилланов из всех привилегий общего права означало фактически законодательное закрепление их полного бесправия в феодальной Англии. В этом смысле судебные и военные реформы Генриха II, при всей их несомненной политической прогрессивности, резко разграничив крепостных от свободных людей, дали первое общегосударственное правовое основание для усиленного феодального нажима на крестьянство, в котором так заинтересован был господствующий класс Англии в XII— XIII веках 28.
Лишая вилланов своей защиты, стоя формально на позициях «невмешательства» во взаимоотношения между ними и феодалами, государство действовало в интересах последних, предоставляя им возможность осуществлять феодальную эксплуатацию вилланов в той форме и степени, в какой это было для них возможно и выгодно. Этот принцип «невмешательства», лежавший в основе всего королевского законодательства XII, а затем XIII века, получил в общем праве название «исключения вилланства» (exceptio villenagii). В широком смысле слова «исключение вилланства» означало исключение вилланов из-под действия общего права вообще. Этим принципом руководствовалось общее право, законодательство и королевские суды в решении всех классовых конфликтов, возникавших в XIII в. между феодалами и крепостными крестьянами.
XIII столетие в истории Англии характеризовалось значительным обострением классовой борьбы, которая принимала самые различные формы 29. Под влиянием развития товарно-денежных отношений все более углублялось свойственное феодальному строю противоречие между монопольной собственностью класса феодалов на землю и личной трудовой собственностью крестьян, и прежде всего вилланов, на их хозяйство и орудия труда. На этой почве уже в XIII веке учащаются столкновения из-за владельческих прав вилланов на их наследственные наделы, которые часто решительно оспаривались собственниками земли — их лордами. В этих случаях
_________
27. «Et praecipit гёх quod nullus recepietur ad sacramentum armorum. nisi liber homo». Select charters. Oxford, 1874, p. 156.
28. Эта сторона реформы Генриха II впервые была подмечена советским историком. Е. Д. Косминским в его «Исследовании по аграрной истории Англии XIII в.», стр. 402.
29. См. стр. 46, а также стр. 312—316
[105]
общее право и королевские суды широко пользовались принципом exceptio villenagii, который в более узком и специальном смысле означал непризнание за вилланом защищаемых законом прав на его земельное держание как против своего, так и против всякого другого лорда.
Впервые прокламированный еще в судебных реформах Генриха II, этот принцип был подробно аргументирован Брактоном в тех разделах его трактата, где речь идет о праве тяжущихся сторон отводить иски в процессах по так называемым владельческим ассизам (о смерти предшественника, о новом захвате и др.). Во всех этих случаях в качестве основного повода для отвода иска Брактон указывает вилланское состояние истца 30. При этом он исходит из того, что виллан не может иметь никакого имущества, в том числе и земельного, которое не было бы собственностью лорда 31. Этот же принцип лежал в основе всего законодательства XIII в., которое тщательно оговаривает, что все его постановления, регулирующие судебную процедуру по земельным искам, относятся только к свободным держателям и свободному держанию.
Принцип exceptio villenagii далеко не являлся фикцией. Он находил широкое и повседневное применение в практике королевских судов и определял их линию по отношению к держательским правам вилланов. В тех весьма немногих случаях, когда виллан апеллировал в королевский суд с жалобой на захват земли со стороны своего лорда, его иск немедленно аннулировался, если лорду удавалось доказать, что истец является вилланом. Последний при этом штрафовался за ложную жалобу 32.
Часто вилланский статут истца доказывался весьма косвенными данными. Так, в 1220 г. некий Гуго де Гундевиль привлек к суду Хамелина сына Радульфа для ответа, «почему он возбудил ассизу о новом захвате против него — своего господина в отношении держания в Pinpre, хотя он является его вилланом и признал себя вилланом его отца в царствование короля Джона в присутствии разъездных судей». Хамелин Отрицал свой вилланский статус и то, что он признал себя
_____
30. «...praeterquam contra verum dominum sub cujus fuerint potcstate quia contra ipsum non tenet assisa novae disseisinae, nec mortis antecessoris, quia licet servus sub potestate constitutus, prima facie habeat querelem, vel actionem, dominus contra eum habet competentem exceptionem servitutls et servus nullam replicationcm». (Bracton. De legibus, vol. I, p. 196). To же самое в отношении ассизы о смерти предшественника, ср. Bracton, De legibus... vol. IV, p. 276.
31. Ср. Bracton, ibidem, vol I, p. 196.
32. PI. Abbr., p. 117; Bracton's Note book, vol. II, p. 279, No 334; Ibidem, -vol. II, pp. 55—56; Ibidem, vol. Ill, pp. 4&—48, 51, 364—365, 664, 665.
[106]
вилланом в суде. Но так как в протоколах первого разбирательства было записано, что он в иске с третьим лицом признал себя держателем in villenagio, суд в 1221 г. безоговорочно признал его вилланом и аннулировал возбужденный им иск о новом захвате 33.
В другом случае (1225 г.) королевский суд признал незаконным притязания истца на ассизу о новом захвате только на том основании, что он купил свое держание у виллана и, таким образом, вступил во владение через посредство виллана 34. Незначительное количество тяжб такого рода с участием вилланов свидетельствует о том, что последние, как правило, даже не обращались в королевские суды. Сюда, очевидно, попадали иски лишь тех вилланов, которые имели сколько-нибудь веские основания претендовать на статус лично свободных. Практически лорд, если хотел, мог безнаказанно лишить виллана его держания, и это отнюдь не считалось незаконным, согласно общему праву. Так, в 1268 г. крестьяне-держатели Джекоба де Пэйнтон пожаловались в королевский суд, что, хотя они являются свободными сокменами и всегда несли лишь определенные повинности, лорд «выгнал их с их держаний» (de terris suis ejecit) и, требуя с них больших повинностей, чем следует, «не разрешает им выделять вдовью часть из их земель для своих жен, или дарить или продавать свои земли». Ответчик утверждал, что истцы являются вилланами. Дело было решено в пользу лорда — иск вилланов аннулирован, и тем самым было санкционировано право лорда распоряжаться их держаниями 35.
Таким же образом был отведен иск держателей Рожера Биго в маноре Alvergate, которые обвиняли своего лорда в разрушении их домов. Здесь основанием для отвода иска послужило то, что статус сокменов, на который претендовали крестьяне, еще ими не доказан, и поэтому граф не обязан им отвечать по суду 36. Другими словами, суд признал право лорда разрушать жилища и усадьбы своих держателей — вилланов.
Не менее характерно в этом отношении решение суда по иску вилланов Петера де Невилля (манор Wytecock), разбиравшемуся в 1267 г. Истцы жаловались, что «Петер, утверждая, что держатели господина короля в этом маноре являются вилланами, а не сокменами господина короля, выгнал их из домов и незаконно задерживает их имущество к их большому ущербу, которого господин король не должен и не может тер-
____
33. Bracton's Note book, vol. Ill, p. 364.
34. Ibidem, vol. II, pp. 546—547,
35. Pi. Abbr., p. 177.
36. Ibidem, p. 270.
[107]
петь» 37. Иск вилланов был признан неосновательным, и они были оштрафованы за ложную жалобу.
Таким образом, на практике феодал мог беспрепятственно лишить виллана его держания, если это было ему почему-либо нужно, не опасаясь никаких санкций общего права и королевских судов 38.
Проявлением активной защиты феодальной земельной собственности со стороны королевской власти, общего права и судов являлась позиция, занятая ими по вопросу об общинных угодьях, которые с начала XIII века являлись одним из главных объектов классовых конфликтов в английской деревне. Феодалы вели активное наступление на общинные земли, которое означало значительное сокращение общинных прав крестьянства и прежде всего вилланства. Вилланы упорно сопротивлялись этому наступлению.
Феодальное государство и общее право активно содействовали стремлению феодалов к захвату общинных земель, утверждая их феодальное право собственности на эти земли в ущерб общинным правам вилланов. Характерно, что до начала XIII века этот вопрос об общинных угодьях не ставился ни в общем праве, ни в законодательстве и решался, очевидно, по «обычаю манора» на местах. Однако в XIII веке государство уже не могло оставаться в этом вопросе целиком на позициях невмешательства ввиду тех острых классовых столкновений в деревне, которые все чаще и чаще стали происходить на этой почве. Оно начинает все более активно поддерживать феодалов в этом вопросе, утверждая в законодательстве и в общем праве их исключительное право собственности на эти земли в ущерб законным правам вилланов.
В английском общем праве в конце XII и в первой половине XIII века вопрос об общинных правах крестьян-держателей и лорда манора не нашел единого определенного решения. Даже Брактон, с одной стороны, рассматривает «общинные права» земельных держателей как «сервитут», то есть как право пользоваться чужой землей по условиям основного земельного держания — пахотного надела 39, с другой стороны, признает
______
37. Ibidem, р. 161.
38. В XIII в. сгон вилланов с земли был сравнительно редким явлением. Но отнюдь не потому, что общее право защищало земельные права вилланов. В период преобладания на вилланских держаниях отработочной ренты феодалы, как правило, сами не были заинтересованы в том, чтобы сгонять их с земли и лишать тем свое хозяйство основной рабочей силы. Эта мера чаще всего практиковалась в качестве средства нажима на крестьян, отказывавшихся платить повышенную ренту и т. п.
39. Bracton. De legibus.., vol. I, p. 84; vol. Ill, pp. 372, 374, 484, 488, 492, 494, 570; vol. IV, pp. 358—359.
[108]
возможность нераздельного владения землей (пастбищами, лесами, недрами и т. д.) 40 и допускает существование такого коллективного совладения на основании «соседства» или давности владения 41. Тем самым он одновременно признает право собственности лорда на общинные угодья и право общины совладельцев на эти же земли. Это противоречие, очевидно, отражает противоречие самой жизни и ту борьбу, которая на протяжении XIII века шла вокруг общинных угодий. Ведь не только в теории, но и в реальной действительности лорды маноров претендовали на исключительное право собственности на общинные земли, а крестьянские общины, опираясь на обычай общины, права соседства и давность владения, отстаивали свои права на свободное пользование общинными землями. И Брактон вынужден был в какой-то мере признать эти права.
Однако это вовсе не значит, что общее право защищало общинные права вилланов. Брактон настойчиво подчеркивает принадлежность общинных прав исключительно фригольду. Всюду, где он говорит об общинных правах и об их защите в суде, он обязательно связывает их с фригольдом 42 и подчеркивает, что иски о нарушении общинных прав должны рассматриваться, как иски о свободных держаниях 43.
Что касается вилланов, то о них вообще не упоминается в разделах трактата, посвященных вопросу об общинных угодьях. Из этого, очевидно, следует, что юридическая теория не признавала за ними никаких общинных прав и что на них не распространялись оговорки насчет прав соседей и права давности пользования. Здесь, как и во всех вопросах, связанных с земельными владениями вилланов, царил принцип ex-ceptio villenagii. Тот же принцип определял тенденцию и королевского законодательства в этом вопросе.
Вопрос об огораживаниях общинных земель дважды в течение XIII в. был предметом государственного регулирования — в 1236 г. в Мертонском статуте, и в 1285 г. — в 46 ст. II Вестминстерского статута. И в том и в другом случае государство регулировало только отношения между феодалами-огораживателями и их свободными держателями — рыцарями и простыми фригольдерами, за которыми оба статута в полном соответствии с юридической доктриной признавали право иметь столько пастбищ, «сколько полагается при их держаниях» 44. Это видно как из мотивировки издания обоих ста-
_____
40. Ibidem, vol. Ill, p. 372.
41. Ibidem, pp. 366, 374, 486.
42. Ibidem, pp. 486, 576; vol. IV, pp. 358—359.
43. Ibidem, p. 386.
44. Мертонский статут, ст. IV. Statutus, vol. I, p. 2.
[109]
Тутов 45, так и из того, что потерпевшие от огораживаний держатели могли защищать свои права по ассизе о новом захвате,, которая, как известно, была применима только в исках о свободных держаниях 46. О правах вилланов на общинные земли оба статута даже не упоминают. Зато 46 ст. II Вестминстерского статута возлагает ответственность за возможное разрушение изгородей и рвов на огороженных участках на жителей соседних деревень, очевидно вилланов, признавая тем самым факт сопротивления огораживаниям с их стороны 47.
Таким образом, феодальное государство, по мере распространения огораживаний все больше и больше утверждало право на них за лордами-захватчиками. При этом, если статуты в какой-то мере защищали общинные права свободных держателей, они совершенно игнорировали права вилланов, фактически предоставляя лордам самим решать вопрос о том, оставить или не оставить им общинные угодья.
Правительственные постановления XIII века об огораживаниях особенно интересны тем, что они представляют разительный пример враждебности феодального государства по отношению к вилланам, хотя и скрытой под маской «невмешательства». Оба эти постановления по сути дела базируются на принципе exceptio villenagii и стоят на почве невмешательства в вопросе о пользовании общинными угодьями. Но за этим умолчанием о правах вилланов скрывается санкция на сокра-
_____
45. «Многие магнаты Англии, сдавшие в своих больших манорах мелкие держания в феод своим рыцарям и свободным держателям жаловались, что они не могут извлекать выгод из остальных частей своих маноров, как-то: из пустошей, лесов и пастбищ, — в то время, как у тех, кто получил землю в феод, имеются достаточных размеров пастбища: и т. д.» (Меотонский статут, Statutus, vol. I, p. 2. Подчеркнуто нами. — Е. Г.). Во II Вестминстерском статуте регулируются отношения между лордами-огораживателями и; их соседями, т. е., очевидно, также свободными держателями или даже другими феодалами (II Вестминстерский статут. Вестминстерские статуты. М., 1948, стр. 89).
46. «...в виду этого постановлено и соизволено, чтобы всякий раз, когда такие держатели феодов возбудят ассизу о новом захвате по поводу нарушения своих общинных прав на пастбищах и т. д...» (Мертонский статут— Statutes, vol. I, p. 2). «Не следует впредь возбуждать ассизу о новом захвате общинного пастбища против тех, кто построит ветряную мельницу, овчарню, коровник, расширит усадьбу или двор». (II Вестминстерский статут. Вестминстерские статуты. М., 1948, стр. 89. Подчеркнуто нами — Е. Г.).
47. «И если случится, что кто-нибудь, имеющий право производить улучшения, построит изгородь или ров, а кто-нибудь ночью или в др. время, которое им покажется удобным для скрытия их преступления, уничтожит эту изгородь или ров и нельзя будет выяснить, с помощью вердикта ассизы или присяжных, кто это сделал, и жители соседних деревень не захотят указать виновных в этом поступке, то ближайшие деревни будут принуждены восстановить ров или изгородь за свой счет и заплатить издержки». (Вестминстерские статуты. М., 1948, стр. 89. Подчеркнуто нами. — Е. Г.).
[110]
щение фонда общинных земель, используемых вилланами, то есть мера, прямо враждебная последним.
Юридическая теория и законодательство в этом вопросе также не были фикцией. Мы покажем ниже, что королевские суды не разбирали вилланских исков против огораживателей, а в случаях классовых столкновений на этой почве неизменно становились на сторону лордов-огораживателей в полном соответствии с Мертонским и II Вестминстерским статутами.
Феодальное государство защищало не только монополию феодальной собственности на землю, но и собственность феодалов на личность непосредственных производителей. В XIII в. на почве общего обострения классовых противоречий в английской деревне усиливается борьба вилланов за личное освобождение. Вилланы стремятся освободиться от личной крепостной зависимости; феодалы, особенно крупные, в своем стремлении' повысить ренты и в частности барщину, напротив, стараются укрепить свою власть над крепостными крестьянами, возвратить в манор беглых и ушедших на заработки вилланов, усилить зависимость промежуточных групп крестьянства, иногда — закрепостить живущих на их земле мелких фригольдеров.
Позиция феодального государства в этом вопросе также была достаточно ясна и недвусмысленна. Правда, в законодательстве XII—XIII веков вопрос о личном статусе вилланов даже не ставился, но зато юридическая теория решала его весьма «радикально», приравнивая виллана к рабу и пользуясь для его обозначения термином «servus» 48.
Брактон указывает, что люди делятся на свободных и рабов, и что каждый человек является или свободным или рабом 49. При этом он постоянно подчеркивает именно личный специфически рабский характер зависимости виллана от его господина, в частности то, что наличие у человека вилланского держания отнюдь не делает его вилланом 50. Согласно Брактону главным источником рабства является происхождение от несвободных родителей (или одного из них) 51, или официальное признание самим человеком своего вилланского статуса в королевском суде 52. Лорд теряет свои права на личность раба-виллана только в случае его отпуска на волю или в случае его естественной смерти 53.
____
48. Н. Bracton. De legibus, vol. I, pp. 28—32, 35, 42.
49. Ibidem, p. 28.
50. «...quia ei cui liber est villenagium vel servitium nihil detrahit liber- tatis» (Ibidem). Аналогичное утверждение см. ibidem, vol. Ill, pp. 284, 300.
51. Ibidem vol. I, pp. 30—32.
52. Ibidem, pp. 30—32.
53. Ibidem, p. 42.
[111]
Как известно, однако, это декларативное приравнивание виллана к римскому рабу и у Брактона и у других юристов XIII века обставлялось некоторыми оговорками. Первая из них касалась прав лорда распоряжаться личностью своего виллана. Согласно Брайтону, некогда господин мог распоряжаться свободно жизнью и смертью своих рабов 54, и поэтому даже состояние рабства приравнивалось к гражданской смерти. Но теперь эта власть «ограничена гражданским правом, так что жизнь и члены (рабов. — Е. Г.) находятся во власти короля, и если кто убьет своего раба, наказывается не меньше, чем если убьет чужого раба, и в этом отношении закон против них» 55. Отсюда, по мнению Брактона, вытекает право виллана (не вяжущееся с его рабским положением) лично возбуждать иск в королевском суде против лиц, причинивших ему увечья или побои, и даже против своего лорда в случае, если дело идет о жизни виллана или грабеже его имущества 56. Виллан может возбудить против своего лорда также иск по обвинению в измене по отношению к королю 57. Однако в других отношениях Брактон допускает свободное распоряжение личностью виллана со стороны лорда, под властью которого он находится. .Виллан считается находящимся под властью лорда (sub potestate dominorum) как тогда, когда живет в его маноре, так и в тех случаях, если он живет в другом месте в качестве ремесленника, торговца, наемника (mercenarius) или странствует по стране, но время от времени возвращается в манор и платит поголовный налог (chevagium) 58. Но даже в случае прекращения уплаты этого налога и отказа возвращаться в манор, когда виллан считается «беглым» (fugitivus), лорд сохраняет свои права над ним, если он немедленно начал его преследовать и не прекращает своих преследований до его поимки. Никто не должен чинить ему препятствий в этом преследовании, и он может в этом случае захватить виллана, где бы он ни нашел его, и насильно вернуть в свой манор.
Аппарат феодального английского государства издавна стоял на страже интересов феодального класса и в этом вопросе. Уже в Кларендонской ассизе Генриха II (1166) имеются статьи, направленные против «бродяг» (vaivus, vagus). 15 ст. этой ассизы запрещает горожанам давать убежище в городе таким «бродягам» более чем на одну ночь 59; ст. 16 предписывает после указанного срока арестовывать таких
_____
54. Ibidem, р. 42.
55. Ibidem.
56. Ibidem, vol. II, p. 547.
57. Ibidem.
58. Ibidem, p. 48.
59. Select charters. Oxford, 1874, p. 145.
[112]
«бродяг» и держать до тех пор, пока не явится их господин, чтобы взять их на поруки 60. Под этими «бродягами», очевидно, нужно подразумевать в первую очередь крепостных, бежавших в города и скрывавшихся там от преследований своих лордов. Королевская власть в данном случае под видом борьбы с уголовными преступниками пыталась обеспечить феодалам возможность скорейшей поимки беглых вилланов.
Такую же функцию защиты прав собственности феодала на личность его вилланов и в XII и в XIII вв. в значительной мере выполняла так называемая система свободного поручительства, усиленно насаждавшаяся и укреплявшаяся центральным правительством. Вполне допуская дофеодальное происхождение этой системы круговой поруки, как одной из общественных организаций свободной общины, на котором настаивает П. Г. Виноградов, мы не можем согласиться с ним в оценке ее роли в XIII в. как признака «полноправия» вилланства 61. Разделение всего сельского населения и в том числе вилланов на десятки, связанные круговой порукой, все члены которых должны были отвечать друг за друга, формально служило для борьбы с уголовными преступлениями. На деле же для вилланов эта система означала контроль за их пребыванием в маноре и еще более затрудняла уход из него. Если при проверке десятков свободного поручительства, проводившейся бейлифом сотни или самим феодалом, обнаруживалось отсутствие того или иного члена десятка — виллана, — немедленно принимались меры к его возвращению в манор. Наличием этой установленной государством системы пользовались сплошь и рядом манориальные курии для возврата в манор вилланов, ушедших на заработки в города или другие маноры 62.
В этом же направлении действовали и могли использоваться в интересах феодалов правительственные постановления об объявлении вне закона лиц, скрывавшихся от судебных разбирательств. Наиболее известен из них «Ордонанс о дубинщиках», 1305 (Ordinatio de trailbaston) 63, как бы изгонявший из общества таких беглецов и толкавший их на путь разбоев и грабежей. Хотя это и подобные ему постановления имели в виду не только вилланов, но и лично свободных людей, но естественно предположить, что они служили также одним из
_____
60. Ibidem.
61. P. Vinogradoff. Villainage in England. Oxford, 1892, p. 66.
62. Select pleas in manorial and other seignorial courts. Selden society, vol. 2. London, 1889, passim.
63. R. P., vol. I, p. 178. Под «дубинщиками» ордонанс понимает всяких «нарушителей закона», главным образом грабителей.
[113]
средств сыска беглых вилланов, скрывавшихся в лесах или в других манорах.
Так, защищая интересы феодалов, государство под флагом охраны мира и порядка в стране боролось с побегами крепостных крестьян, открывавшими им один из путей к освобождению.
Практика королевских судов опиралась в вопросе о статусе вилланов на основные положения юридической доктрины XIII века. Прежде всего королевские суды являлись именно той инстанцией, которая в соответствии с теорией Брактона утверждала и санкционировала факты закрепощения крестьянства. И в PI. Abbreviatio, и в Year books, и в «Записных книжках» Брактона в большом количестве встречаются случаи, когда люди являются в курию и признают свою личную вилланскую зависимость от того или иного лорда 64. Очевидно такого рода признания были результатом предварительного судебного или административного нажима на виллана. Во многих случаях эти признания носили массовый характер. Так, в 1288 г. все держания в маноре Hemelhempshed в Хертфордшире были признаны в суде вилланскими 65. В 1285 г. вилланами аббата Уолтхемского признали себя многие держатели (diversi homines) манора Massing (в Эссексе) 66. В 1289 г. в манорах Уэстбертон Бэри в Сессексе одновременно признали себя вилланами аббата Фискампо 8 держателей 67, в маноре этого же аббата Стэннинг (Сессекс) в 1287 г. признали себя его вилланами 31 держатель 68, в его маноре Эклесден также поступило еще несколько крестьян 69.
Что означало на практике признание себя вилланом в королевском суде очень ясно выразил судья Брамптон, когда» сказал лорду, выигравшему подобное спорное дело: «Возьми его за шиворот, как своего виллана, и владей им и всем его потомством» 70.
Еще резче тенденция «к рабству», но отнюдь не к «свободе», выступает в исках о статусе, которые, как правило, предшествовали вышеупомянутым признаниям вилланского статуса. Обыкновенно такие тяжбы возникали как дополнительные иски (иски de libertato probando или de nativo) в связи с тяжбами о земельных держаниях или о размерах повинностей.
____
64. PI. Abbr., pp. 188, 207, 214, 215, 217, 218, 220, 229, 265, 280, 282. Year bocks, vol. I. London, 1863, p. 200. Bracton's Note book, vol. II,. pp. 284-285. 455, vol. Ill, pp. 75, 625.
65. PI. Abbr., p. 215.
66. Ibidem, p. 207.
67. Ibidem, pp. 218, 220.
68. Ibidem, p. 214.
69. Ibidem.
70. Year books, vol. I, p. 200.
[114]
Для того, чтобы отстоять свое право на держание или на определенность повинностей, крестьянин должен был доказать, что он лично свободен. Напротив, лорд, отнявший у виллана его держание или повысивший повинности, должен был для оправдания своих действий доказать обратное. Следует заметить, что специальные тяжбы такого рода в королевских судах были довольно редким явлением 71. Ни в PI. Abbr., ни в Year books времени правления Эдуарда I такие случаи нам не встретились. Они довольно часто встречаются лишь в «Записных книжках» Брактона. Небольшое количество подобных исков в практике королевских судов очевидно объяснялось тем, что они попадали сюда лишь в тех случаях, когда манориальные курии не могли их разрешить в удовлетворительном для лорда плане и требовалось вмешательство королевского суда. Это вмешательство в большинстве случаев оказывалось не в пользу вилланов. Из 13 тяжб такого рода, приведенных в «Записных книжках» Брактона, 9 решено в пользу лордов 72, по двум решение неизвестно 73, и только в одном случае крестьянин был признан лично свободным 74.
Обращает на себя внимание также и то, что в тех случаях, когда у суда не было прямых указаний на вилланский статус крестьянина (наличия родственников-вилланов), судьи искали аргумента в пользу вилланского статуса в характере повинностей крестьянина, в том, например, что он выполнял барщину, платил меркет, гериет, талью, хотя такого рода повинности не всегда были обязательно связаны с его личной несвободой. На этом было основано признание несвободы вилланов Генри де ла Map в маноре Shepperugge (1237) 75, а также вилланский статус крестьянина Вильяма сына Андрея в его тяжбе с Аббатом де Белло (Battle Abbay, manor Crounsmarch) 76.
В соответствии с юридической теорией XIII века королевские суды действовали и в тяжбах о личной неприкосновенности вилланов. В рассмотренных нами судебных протоколах ни разу не встречались теоретически допускавшиеся Брайтоном иски вилланов против их лордов по поводу избиения или истязания. Возможно, конечно, что такого рода иски тонули в массе уго-
_____
71. Мы имеем в виду тяжбы, где вопрос о статусе решался особо, вне связи с вопросом о повинностях или характере держательских прав крестьянина.
72. Bractorn’s Note book, vol. II. pp. 62—63, 233, 284—285; vol. Ill, pp. 47—48, 244—245, 625, 630, 664—665.
73. Ibidem, vol. II, pp. 62—63, 80.
74. Ibidem, vol. Ill, pp. 180—181.
75. Ibidem, No. 1894.
76. Ibidem, p. 244—245.
[115]
ловных процессов, в которых обычно не указан статус тяжущихся. Однако, скорее можно предположить, что на практике такие иски были редким явлением и что судиться с лордом из-за побоев для виллана было сложнее и дороже, чем молча проглотить обиду. В других отношениях личность виллана находилась в полном распоряжении его лорда. Лорд мог его беспрепятственно продать и купить (с землей и без земли) 77, мог свободно его арестовать, заковать в цепи и т. д. только потому, что он являлся его вилланом.
В протоколах различных королевских судов, хотя и довольно редко, встречаются иски вилланов против лордов по обвинению в незаконном аресте. Все эти иски неизменно решались в пользу лорда. Достаточно было последнему заявить, что истец является его вилланом и особенно прибавить, что он бунтовщик (rebellis), чтобы суд беспрекословно оправдал феодала и оштрафовал виллана — за ложную жалобу (pro falso clamore) 78. Особенно интересен в этом отношении судебный процесс, происходивший на сессии разъездного суда в Шропшире и Стафордшире в конце XIII века между аббатом де Хэле (Hales) и несколькими его вилланами, обвинявшими аббата и его администрацию в захвате их движимого имущества и в том, что их незаконно арестовали и держали в тюрьме две недели. Что касается захвата имущества вилланов, то аббат сослался на невыполнение ими обычных повинностей, вопреки ранее состоявшемуся решению королевского суда. Что же касается ареста, то аббат просто заявил, «что так как указанные Джон и другие — его вилланы — не повиновались ему (fuerunt rebelles), то он их схватил и арестовал (inceppavit), как это он имел право сделать в отношении своих вилланов, но
_____
77. В 1237 г. феодал Роберт Дейн в своем маноре в Дербишире подарил своему сыну Самсону 13 вилланов с землей и движимостью, б 1287 г. феодал Генрих Диммок передал по хартии некоему Уилл. Берефорду I виргату земли и усадьбу в маноре Уэствитенхаме в Беркшире вместе с вилланом Джоном Гавин, который держал ранее эту усадьбу. (Р1. Abbr., р. 213). В 1324 г. в графстве Дербишир Рожер Vensley подарил Рожеру, своему сыну, манор Вэнсли «с нативами, их движимостью и семьями». Сплошь и рядом вилланы в этом графстве дарились и продавались без земли, что особенно подчеркивает их бесправие. В начале XIV в. в этом графстве, таким образом, было продано трое вилланов (The Victoria history of the counties of England, Derbyshire, vol. II, p. 166). Аналогичный случай имел место в курии аббата Шефтсбери в середине XIII в.: аббат продал одного из своих вилланов со всей его семьей и движимостью (Ibidem, Dorchestershire, vol. II, p. 230). В Уорвикшире в это же время Петер де Уолвертон продал одного из своих крепостных с его движимостью (Ibidem, Warwickhire, vol. II, p. 143).
78. PI. Abbr., pp. 246, 282; Year books, vol. I, p. 541; Bracton's Note book, vol. Ill, pp. 72—75.
[116]
что он не заковывал их в цепи и не лил на них воду» 79. Жюри, вероятно подкупленное, подтвердило эти объяснения аббата. Он был оправдан, а вилланы оштрафованы. В 1302 г. присяжные признали законным арест аббатом де Бекк Джона де Брехюлль только на том основании, что он — «виллан аббата, подлежащий уплате тальи по воле лорда» и был арестован и закован в цепи за неповиновение лорду 80.
Таким образом, королевские суды в соответствии с основными положениями юридической теории вилланства защищали права феодалов на личность их вилланов и способствовали укреплению личной зависимости последних. Буржуазные историки склонны видеть одно из главных внутренних противоречий юридической теории вилланства и ее несоответствие реальной действительности в том, что вилланы приравнивались ею к рабам, но вместе с тем защищались законом от убийства и побоев со стороны феодала 81.
Однако в данном вопросе эта противоречивость носила часто внешний терминологический характер. Охрана английским общим правом жизни и членов виллана, зафиксированная и в самой теории вилланства, противоречила только названию «раб», которым пользовались юристы XIII в. в своих трактатах для обозначения крепостных. Однако она не только не противоречила его действительному положению основного производителя в феодальном обществе, но с предельной ясностью выражала сущность феодальной эксплуатации, в основе которой наряду с собственностью феодала на землю лежала также его неполная собственность на работника производства — крепостного, которого феодал уже не мог убить, но которого он мог продать и купить 82. По этой же причине правовая защита жизни вилланов в английском общем праве, ни в коем случае не может расцениваться, как тенденция к защите и освобождению крестьянства со стороны феодального государства. Фиксация подобного ограничения феодального произвола по отношению к виллану с необходимостью вытека-
_____
79. Bills of Eyrs, ed. Boll and, Selden Society, vol. 30. London, 1914, p. 26, No. 40. «Et abbas quo ad praedictum imprisonamanturn dicit quod quia praedictos Johannes et alii, qui sunt villani sui, fuerunt rebelles, cepit ipse praedictos Johanem et alios et inceppavit sicut ei bene licuit tamquam villanos suos, set quod ipsos in ferro non imprisonavit, nec aquam super ipsos fudit...».
80. PI. Abbr. p. 246.
81. F. Pollock and F. Mailland. History of English law. London, 1898, vol. I, pp. 415, 416, 420, 429 431; P. Vinogradoff Villainage in England. 1892, p. 74; Д. M. Петрушевский. Восстание Уота Тайлера. М., 1914, стр. 126.
82. См. И. В. Сталин. Вопросы ленинизма. М., 1952, стр. 595.
[117]
ла из самого феодального способа производства и, может быть ущемляя власть отдельных помещиков, была в интересах класса феодалов в целом и входила в прямую задачу феодального государства.
Теперь попытаемся выяснить позицию общего права и королевских судов в вопросе о гарантиях движимого имущества крепостных-вилланов. Развитие товарно-денежных отношений и денежной ренты в XIII веке открывало возможности для образования накоплений в крестьянском хозяйстве. В связи с этим у вилланов растет стремление отстоять свое право собственности на движимость, оградить ее от притязаний феодалов, получить какие-то гарантии того, чтобы имущество, созданное тяжелым трудом, не отнималось бы у него по первому капризу его лорда. С другой стороны, феодалы настаивают на том, что движимость вилланов является их полной собственностью, которой, в случае необходимости, они могут распоряжаться по своему усмотрению. На этой почве в XIII веке также происходят постоянные столкновения между феодалами и вилланами, иногда разбиравшиеся в королевских судах.
Как же они разрешались в общем праве и в судебных процессах?
У Брактона мы находим довольно неопределенный ответ на этот вопрос. Перечисляя случаи, когда виллан имеет право иска против своего лорда, он, кроме убийства и членовредительства со стороны последнего, указывает, что вилланы имеют право взобуждать иск против своего лорда «из-за причиненной им невыносимой несправедливости», так, если лорд настолько разорит их, что они не могут сохранить неприкосновенным свой основной инвентарь (плуговую запряжку — wainagium) 83. Однако тут же, точно испугавшись, Брактон делает оговорку о том, что это последнее правило о wainagi- ипГе относится только к вилланам старинного домена короны. В отношении же прочих дело обстоит иначе, «так как, когда лорду будет угодно, он может отнять у своего виллана его плуговую запряжку и все его имущество» 84. Далее Брактон снова подчеркивает, что все имущество, приобретенное вилланом, становится собственностью его господина. Таким образом, юридическая теория вилланства как будто отрицает за вилланом, если не считать привилегированных вилланов старинного домена, право на движимую собственность. Но вместе с тем Брактон все же допускает какие-то права виллана на движимость. Так, в другом месте своего трактата он уже без всяких
_____
83. Н. Bracton. De legibus.., vol. I, p. 42, «...vel proptaer intollera- bilem injuriam, ut si eos distruant quod saivum non possit eis esse waynagium suum».
84. Ibidem.
[118]
упоминаний о вилланах старинного домена указывает, что виллан имеет право иска против лорда «в случае жестокой несправедливости, когда дело идет о жизни или членах или грабеже (roberia)» 85. Под «грабежом» со стороны лорда, очевидно, можно подразумевать только захват им движимости виллана. Более того, в вышецитированном месте о wainagium'e Брактон, признав право лорда на захват имущества виллана, добавляет: «Государству, однако, выгодно, чтобы никто не злоупотреблял своей собственностью» 86, как будто намекая на то, что государство в какой-то мере заинтересовано в охране имущественных прав вилланов.
Действительно, в отличие от всех других вопросов, связанных с правовым положением вилланов, вопрос о wainagium'e два раза фигурирует в законодательстве. 20 ст. Великой хартии вольностей 87 и вслед за ней 6 ст. I Вестминстерского статута 88 почти в одинаковых выражениях запрещают королю и его чиновникам отнимать у вилланов их плуговую запряжку в счет штрафов за правонарушения. Однако внимательный анализ этих постановлений показывает, что они вовсе не защищали движимое имущество виллана от посягательств его лорда. Оба они совершенно недвусмысленно обращены против вымогательств государства по отношению к вилланам. Смысл их поэтому заключается вовсе не в защите интересов виллана, а в том, что они представляют своего рода соглашение между феодалами и королем по вопросу о разделе феодальной ренты вилланов. Ст. 20 Великой хартии вольностей, затем воспроизведенная в 6 ст. I Вестминстерского статута, являлась уступкой короля мятежным баронам, но отнюдь не ограничением прав последних в отношении движимой собственности вилланов. Таких формальных ограничений мы не находим ни в законодательстве XIII века, ни в практике королевских судов.
Напротив, в тех случаях, когда в королевских судах (а это было очень редко) рассматривался вопрос о захвате движимости вилланов их лордом, суд всегда исходил из того положения, что движимость виллана принадлежит его лорду. Особенно наглядно это сказывалось в вопросе о праве лорда захватывать упряжной и всякий другой скот виллана в порядке принудительной меры за неуплату повинностей или неявку в курию. Нам достаточно хорошо известны такие факты. То, что
____
85. Ibidem, vol. I, p. 547.
86. Ibidem, p. 42.
87. «et villanus eodem amercietur salvo waynagio suo si insiderit in misericordtam nostram». (Великая хартия вольностей. Памятники истории Англии, стр. 105).
88. Почти дословное повторение, см. Вестминстерские статуты. Л, 1948, стр 12.
[119]
они редко фигурируют на страницах протоколов королевских судов, свидетельствует, конечно, не о том, что их не было, но скорее о том, что виллан не мог рассчитывать в этом случае на защиту общего права. Даже те ограничения в захвате wainagium'a, которые были установлены Великой хартией вольностей и I Вестминстерским статутом, были крайне условные и на практике сплошь и рядом нарушались.
В PI. Abbreviatio мы встречаем ряд интересных записей, очевидно, решений по искам вилланов или их лордов против королевских чиновников по поводу захвата плуговой запряжки вилланов. Так, на сессии разъездного суда в Уорвикшире в конце XIII века по такому иску было принято следующее решение: «Захват скота для плуговой запряжки должен считаться правильным и справедливым, так как вышеуказанный Джон не имел другого скота, кроме скота для плуговой запряжки, и указанный Роберт (бейлиф короля. — Е. Г.) не совершил ничего противозаконного и не нарушил мир» 98. Такое же разрешение вопроса о wainagium'e дается в ст. 12 статута Articuli super Carta (1300), которая гласит: «...отныне король желает, чтобы такого рода аресты на имущество за его долги не налагались бы на скот для плуговой запряжки (per best de caruc), если человек может представить другое имущество» 90. Если, таким образом, вопреки статуту 1275 г., допускался захват плуговой запряжки виллана со стороны государства, то тем более этот статут никак не мог связать феодала 91.
В случаях захвата лордом всякого другого имущества вилланов королевские суды немедленно выносили решения в пользу феодала. Так, в вышеприведенном случае тяжбы между аббатом де Хэле и его вилланами лорд при помощи вооруженного нападения захватил у виллана Джона, сына Уолтера, кобылу с жеребенком, пшеницу, овес, бобы, медные и деревянные сосуды, дрова, — всего имущества на сумму 10 ф. В королевском суде этот захват был признан законным только на том основании, что этот виллан не выполнял сле-
_____
89. PI. Abbr., р. 281. «Districtio averiorum de caruca allocatur esse bona racionabilis et justa pro eo quod praedictus Johannes non habuit averia nisi tantummodo de caruca sua, nec idem Robertus aliquid facrt contra statutum nec contra pacem. Idem Robertus sine die» (подчеркнуто нами. — E. Г.); см. также PI. Abbr., p. 295.
90. Statutes, vol. I, p. 139 (подчеркнуто нами.— E. Г.). Здесь речь идет не только о вилланах, но и о свободных людях.
91. В доказательство того, что закон защищал права виллана на плуговую запряжку, П. Г. Виноградов ссылается на иски наследников против их опекунов по обвинению последних в том, что они в период опеки разоряли вилланов манора, отнимая у них плуговую запряжку. Но смысл этих исков, конечно, не в защите имущественных прав вилланов, а в защите интересов их лордов, против временных держателей-опекунов (см. P. Vinogradoff. Villainage in England, p. 75).
[120]
дуемых повинностей, как заявил аббат 92. Разъездной суд в Корнуоле в 1302—1303 гг. принципиально признал законным захват госпожей Мод Хейвис трех быков и двух баранов у вилланки Иомей. Спор возник лишь о том, можно ли ее считать вилланкой или нет, так как она 30 лет была замужем за свободным человеком и только после его смерти вернулась в манор 93.
В 1259 г. в королевский суд подал жалобу Ричард Вольф, обвинявший своего лорда Симона Дрепера в том, что он ворвался к нему в дом и захватил его скот «как свою собственность». Ответчик заявил, что Ричард является его вилланом, которого вместе с землей ему подарил аббат Дерфордский, и что он захватил скот с целью принудить Ричарда к выполнению повинностей. Ричард же утверждал, что он свободный человек и не обязан нести требуемые с него повинности. Присяжные заявили, что Ричард всегда был вилланом, Симон Дрепер на этом основании был оправдан, а истец оштрафован за ложную жалобу 94.
Отсутствие правовой защиты движимого имущества вилланов очень ясно видно из того, что в тех случаях, когда в королевском суде иск решался в пользу крестьянина, у которого лорд отнял имущество, такие решения обязательно мотивировались тем, что потерпевший лично свободный человек, хотя бы он держал вилланскую землю 95. Лорд же захват имущества держателя обычно мотивировал тем, что потерпевший является его вилланом (est villanus suus) и считал этот аргумент вполне достаточным.
О том, что с точки зрения общего права лорд мог свободно распоряжаться движимостью виллана, свидетельствуют также многочисленные факты ограничения торговли вилланов и широкое распространение права крупных феодалов получать движимое имущество своих вилланов, приговоренных королевским судом к смерти или к тюремному заключению за уголовные преступления. Это право являлось составным элементом иммунитетной привилегии, известной под названием «catalla felonum» 96.
______
92. Bills of eyr, p. 24, No. 40.
93. Year books, vol. I, pp. 164—168.
94. PI. Abbr., p. 147.
95. Ibidem, p. 270.— иск Радульфа Хэрварда; ibidem, p. 272—иск Роберта де Фонте; ibidem, p. 243 — иск Джона, сына Роберта Бэси. Вrаcton's Note book, vol. И, p. 631.
96. Например, в 1226 г. разъездной суд осудил на смерть за тяжелые уголовные преступления нескольких вилланов епископа Линкольнского. При этом шериф Нортгемптоншира получил приказ немедленно передать имущество этих вилланов их лорду-епископу (Rotuli Iiterarum clausarum, vol. II, London 1844, p. 116); Привилегия catalla felonum постоянно встречается на страницах Placita de quo warranto.
[121]
В буржуазной историографии широко распространено мнение, согласно которому государство при помощи общего права и королевских судов в какой-то мере защищало права вилланов на их движимое имущество. Это мнение опирается на пресловутое правило о wainagium'e, которое рассматривалось еще П. Г. Виноградовым, как проявление тенденции со стороны государства к облегчению гнета, лежавшего на вилланах. «Это упоминание о wainagium'e,— пишет он, — само по себе замечательно и важно и каково бы ни было его первоначальное происхождение, оно указывает на гражданское состояние, которое не вполне совпадает с тенденцией феодального права» 97.
Приведенные выше факты свидетельствуют о необоснованности этой точки зрения. Во-первых, правило о wainagium'e касалось не движимого имущества вилланов вообще, но только одной его части. Вся прочая движимость виллана никак не гарантировалась общим правом и никогда не защищалась королевскими судами. Во-вторых, постановления о неприкосновенности плуговой запряжки постоянно нарушались на практике, а в 1300 г. были снабжены такой оговоркой, которая фактически сводила их на нет (см. выше). Наконец, и это самое главное, «защиту» плуговой запряжки виллана приходится рассматривать не как защиту интересов вилланов, но как отражение борьбы, происходившей внутри класса феодалов за преимущественное право эксплуатации непосредственных производителей и за раздел их ренты. Лорды старались оградить своих вилланов от чрезмерных правительственных штрафов, чтобы расширить границы их эксплуатации в свою пользу; государство, в свою очередь, старалось оградить вилланов от полного разорения со стороны их лордов, чтобы сохранить контингент налогоплательщиков. При этом и государство и феодалы исходили из того реального факта, что без своего основного инвентаря виллан не сможет выполнять лежащие на нем повинности и платежи ни в пользу лорда, ни в пользу государства. В этом смысле правило о wainagium'e в интерпретации как юридической теории вилланства, так и законодательства XIII века несомненно отражало специфические отношения собственности, лежащие в основе феодальных производственных отношений, — существование при феодализме наряду с феодальной собственностью единоличной собственности крестьянина на его орудия производства и его частное хозяйство, основанное на личном труде.
Поэтому это ограничение права собственности лордов на движимость их вилланов, вопреки мнению Виноградова,
____
97. P. Vinogradoff. Op. cit., p. 76.
[122]
вполне укладывалось в тенденции феодального права. Ведь оно отражало в правовой надстройке одно из существенных отношений феодального базиса, от которого зависела судьба феодального строя и самого господствующего класса.
Однако это отражение отношений базиса в правовой надстройке было весьма неполным и неадекватным, ибо феодальное право по самой своей природе не могло санкционировать какие-либо серьезные ограничения права собственности лорда на движимость его крепостных. Так же как за лордом сохранялось право на арест его виллана, так за ним должно было сохраняться право на захват движимости виллана на случай, если в этом возникала необходимость. В реальной действительности феодал мог не пользоваться этим правом, и тогда виллан фактически являлся собственником своей движимости. Но если лорд выдвигал претензии на это имущество виллана и даже на его плуговую запряжку, то попытки виллана оспорить эти претензии в королевском суде неизменно терпели поражение. В полном соответствии с юридической теорией вилланства, часто в обход правила о wianagium'e, общее право и королевские суды склонялись в пользу лорда. Они также мало защищали движимую собственность виллана, как и его владельческие права на землю.
Так, во всех основных повседневных конфликтах, возникавших между феодалами и вилланами на почве феодальной эксплуатации, феодальное государство гори помощи своих судов, опираясь на общее право и законодательство, действовало в интересах господствующего класса как сила, враждебная крепостному крестьянству.
Особенно же ярко эта враждебность обнаруживалась в случае наиболее острых классовых конфликтов, характерных для XIII века, возникавших на почве борьбы за ренту и общинные угодья между феодалами и вилланами 98. После издания Мертонского (1236), а затем и II Вестминстерского статутов (1285) вилланы не имели никаких шансов добиться защиты своих прав на общинные угодья против лордов-огораживателей законным путем — через суд. Право такого иска сохранялось только за свободными держателями. Для вилланов оставался лишь путь прямого, иногда вооруженного, сопротивления огораживателям.
Сопротивление выражалось в разрушениях изгородей и
____
98. Подробный анализ общего характера и различных форм классовой борьбы, происходившей в английской деревне XIII в., дан автором в статье «Экономические и социальные предпосылки централизации английского феодального государства в XII—XIII вв. «Сб. «Средние века», вып. IX, М., 1957.
[123]
рвов, которыми лорды окружали огороженные участки, в массовом выпасе крестьянского скота, потраве посевов и покосе травы на этих участках, в порубке леса и порче фруктовых деревьев, посаженных на огороженных землях, в разрушении стен, загораживающих общинные дороги. Совершая подобные «правонарушения», крестьяне, как явствует из их обычных объяснений на суде, считали, что они опираются на «обычай манора», обвиняя огораживателей в его нарушении.
Только по данным Placitorum abbreviatio, для времени правления Эдуарда I можно насчитать до 60 судебных тяжб в связи с подобными правонарушениями 99. По данным ряда других источников, их можно насчитать значительно больше — 116 100. В действительности такие проявления открытой классовой борьбы в конце XIII века были еще более многочисленными, так как далеко не всегда они являлись предметом судебных разбирательств и попали в дошедшие до нас протоколы. Довольно часто вторжения крестьян на огороженные участки были связаны с вооруженными нападениями, обычно в них участвовало по нескольку десятков человек, а иногда и более сотни 101.
Характерно, что королевские суды в обход принципа exceptio villenagii принимали и разбирали такого рода иски, возбужденные против вилланов, отказываясь тем самым от позиции «невмешательства», занятой ими в других вопросах (см. выше). Это лишь отчасти можно объяснить тем, что наряду с вилланами против актов огораживания боролись и свободные крестьяне — члены взбунтовавшейся общины. Главная же причина этого «отступления» королевских судов от принципа «исключения вилланства» заключалась в том, что подобные иски попадали в королевский суд обычно после длительной борьбы в маноре, когда становилось очевидным бессилие манориальной курии справиться с мятежными крестьянами. Разрушения изгородей и рвов представляли собой открытые антифеодальные выступления крестьян. Судебные дела по поводу этих выступлений возбуждались, как правило, не вилланами, а пострадавшим феодалом.
Это вполне понятно. В вопросах об общинных угодьях именно лорды являлись наступающей стороной. Они рассчи-
____
99. PI. Abbr., pp. 147—261, passim.
100. См. К. Авдеева. Огораживания общинных земель в Англии XIII в. Сб. «Средние века», вып. VI. М., 1955 стр. 149.
101. PI. Abbr., р. 286 — дело держателей манора Somerdeby, возбужденное Джоном Татесхалем; р. 201—иск Г. де Брез и Уилльяма Мэгг, против правонарушения крестьян; р. 196 — иск Джона де Ласи; р. 267 — иск Роберта де Тонк; ibidem, р. 248 — иск Томаса де Гардинг; ibidem, р. .196 — иск Ильи Гениигесбурга; ibidem — иск наследников Бенедикта Блекенхам и др.
[124]
тывали на поддержку феодального государства там, где они были не в состоянии сами отстоять свои захваты. Напротив, крестьяне, особенно же вилланы, являлись обороняющейся стороной, они защищали свои исконные обычные права, как умели, не рассчитывая на помощь королевских судов, и являлись туда только в качестве обвиняемых и «правонарушителей».
В королевских судах, как в последней инстанции споры об общинных угодьях, иногда длившиеся по нескольку лет, чаще всего решались в пользу феодалов. К сожалению, по состоянию судебных протоколов, мы не всегда можем установить исход такого рода тяжб. Из 60 подобных исков, фигурирующих в PI. Abbr. правления Эдуарда I, известен исход только 22 дел; из них 12 были выиграны лордами, 3 — закончились соглашениями, 7 — решены в пользу крестьян-ответчиков. По данным, собранным К. Авдеевой, из 116 исков такого рода удалось установить исход 35; из них 24 были решены в пользу лордов, 3 — закончились соглашениями, 8 — были выиграны держателями 102.
При этом надо иметь в виду, что сравнительно высокий процент тяжб, выигранных крестьянами, отчасти объясняется тем, что в разрушениях изгородей и потравах участвовали иногда вместе с вилланами свободные крестьяне, входившие в общину 103. Нередки были также и случаи, когда в подобных насильственных актах участвовали даже лорды, недовольные тем, что соседний феодал произвел огораживания, и претендовавшие на совладение спорной землей 104. Эти привходящие
_____
102. К. Д. Авдеева. Ранние огораживания и борьба за общинные земли в Англии XIII века. Канд. дисс. Ленингр. гос. пед. ин-т им. Герцена, 1951, стр. 46—56.
103. Е. В. Гутнова. Экономические и социальные предпосылки государственной централизации Англии. Сб. «Средние века», вып. IX, М., 1957.
104. Например PI. Abbr., р. 241 — иск Джона де Бек против приора Тэтбери и 60 его держателей; ibidem, р. 246 — участие в разрушении изгороди аббата Mire Valle и приора Окбэрнского; ibidem, р. 193 — участие приора Таунтон в потраве произведенной 30 его держателями и др.
В этом нет ничего удивительного, так как борьба за землю, и в частности за общинные угодья, в XIII в. шла и внутри феодального класса. Для защиты своих прав отдельные феодалы использовали недовольство своих вилланов и даже руководили их выступлениями против соседних лордов. Но было бы неверно считать на этом основании все подобные столкновения из-за общинных земель внутриклассовыми и не имеющими ничего общего с классовой борьбой. Внутриклассовые столкновения по этому поводу, как правило, все же решались не путем потрав и других насильственных мер, но путем судебных тяжб между феодалами. В основе же отмеченного стихийного сопротивления огораживаниям лежал классовый конфликт, все более обострявшийся по мере того, как огораживания становились более частым явлением.
[125]
обстоятельства вынуждали суды действовать осторожно, не нарушая прав, гарантированных свободным держателям статутами 1236 и 1285 годов.
И тем не менее все же в большинстве случаев королевские суды оправдывали расчеты феодалов-огораживателей и поддерживали их право собственности на бывшие общинные земли против прав вилланов, опиравшихся на «обычай манора».
Такую же враждебную по отношению к крестьянству позицию феодальное государство занимало и в другом наиболее животрепещущем вопросе классовой борьбы этого периода — в борьбе за ренту, которая красной нитью проходит через весь XIII в. Попытки феодалов повысить ренту различных категорий крестьянства, вызывали с их стороны решительный отпор, находивший в XIII веке свое наиболее яркое выражение в попытках вилланов судебным путем отстоять свои права на фиксированную обычаем ренту. В этих своих попытках крестьяне опирались не только на обычное право, но и на некоторую неясность и отдельные двусмысленные положения юридической теории вилланства и общего права, которые формально давали некоторым группам вилланства легальные средства защиты против повышения лордами их обычных повинностей.
Юридическая теория вилланства, а вслед за ней и общее право, насколько его можно проследить в деятельности королевских судов, различало несколько видов вилланства.
Брактон различает «полное», или «чистое» вилланство (purum villenagium), отличительной чертой которого является полная неопределенность повинностей, обложение держателя произвольной тальей, уплата им меркета 105, и вилланство «не столь полное» (Est etiam villenagium поп ita purum). К нему относятся вилланы, или свободные держатели вилланских наделов, которые держат землю по соглашению с лордом, и, в отличие от «чистых» вилланов, держат землю за определенные повинности (pro certis servitiis et consuetu- dinibus). Эти вилланы в случае сгона их с земли или произвольного повышения лордом повинностей имели право на иск о «соглашении» (de conventionie). К этой же категории неполного вилланства относятся, согласно Брайтону, и вилланы старинного домена короны, которые хотя и являются вилланами, но пользуются рядом привилегий: 1) их нельзя лишить наделов до тех пор, пока они хотят и могут выполнять лежащие на них повинности; 2) хотя они несут вилланские повинности, но эти повинности определены и точно установлены.
_____
105. Н. Bracton. De legibus.., vol. I, p. 206; vol. Ill, pp. 376—382.
[126]
Таких вилланов Брактон называет вилланами-сокменами 106. Эта категория вилланов могла жаловаться в королевские суды на произвольные действия своих лордов. В случае сгона с земли они могли возбуждать иск на основе малого приказа о праве (parvum breve de recto). В случае же повышения лордом повинностей вилланы-сокмены также могли обращаться в королевский суд, возбуждая иск на основе приказа «monst-raverunt». В то же время Брактон решительно подчеркивает различие между вилланами-сокменами и «свободными сокменами», также держателями старинного домена, которые являются лично свободными людьми 107.
Наконец на землях старинного домена могут быть еще вилланы — новые переселенцы, adventitii, которые не родились здесь и не происходят от местных жителей с древних времен, а поэтому не пользуются привилегиями вилланов-сокменов 108. Если же они держат по договору, то могут судиться со своим лордом только по иску de conventione.
В наши задачи не входит специальное рассмотрение причин возникновения и длительного существования в средневековой Англии этой любопытной привилегии. Отметим только крайнюю неопределенность самого понятия «старинного домена» и в юридической теории вилланства и в других источниках XIII века, вызывавшую постоянные споры в буржуазной историографии. Советский историк М. А. Барг в своем исследовании, специально посвященном вилланам старинного домена, очень ясно показал, что ни в юридической теории, ни в судебной практике XIII века не было точного критерия для определения маноров «старинного домена». Как правило, к нему относились маноры, зафиксированные в Книге страшного суда под именем. terra regis, независимо от того, когда они попали в руки короля. Но, с другой стороны, в Сотенных свитках, например, часто под именем «старинного домена» фигурируют земли, не находившиеся в 1086 г. в руках короля, но принадлежавшие королям до 1066 г. или приобретенные ими позднее. Советский исследователь показывает, что «старинный домен» короны в отдельных случаях мог появляться и исчезать в зависимости от того, какими привилегиями король наделял тот или иной манор, взятый им в свои руки уже после 1086 г., или от того, на каких условиях он отчуждал в феод земли «старинного домена» после 1086 г. 109. Но как бы ни было неясно понятие «старинного домена» в XIII веке,
_____
106. Ibidem, vol. I, p. 206; vol. Ill, p. 378.
107. Ibidem, vol. I, p. 206.
108. Ibidem, vol. Ill, p. 380.
109. M. А. Бар г. Вилланы старинного домена. Сб. «Средние века», вып. XI. М., 1958, стр. 30—35.
[127]
все же очевидно, что к нему принадлежало значительное число маноров. Большинство их в XIII веке находилось уже в руках других лордов, но сохраняло свой привилегированный статус 110.
Ясно также, что фиксация этой привилегии в общем праве страны создавала формально некоторые легальные возможности для вилланов противодействовать произвольному повышению повинностей и рент, обычному в XIII веке. Этой возможностью нередко пытались пользоваться не только вилланы-сокмены, но и вилланы непривилегированных маноров, наивно надеясь обмануть суд утверждением, что они являются привилегированными вилланами. Подавляющее большинство жалоб на повышение рент и восстановление барщин в XIII в. попадало в королевские суды на основании этой привилегии «старинного домена». Ссылка на эту привилегию была для вилланов почти единственным способом добиться разбирательства своего спора с феодалом о повинностях в королевском суде.
Иски отдельных вилланов или крестьянских общин, которые не имели никаких оснований причислять себя к держателям старинного домена, по вопросу о повышении повинностей (представлены в наших источниках лишь несколькими случайными протоколами 111. Как правило, королевские суды в соответствии с принципом exceptio villenagii не принимали подобных исков, предпочитая не вмешиваться в столкновения, происходившие на этой почве между лордами и их вилланами. В этом отношении особенно характерно решение королевского суда в 1237 г. по иску держателей приора de St. Swithini против их лорда. Держатели жаловались на приора, что он требует с них большие повинности, чем они несли при его предшественниках. Сенешал приора, явившись в суд, заявил, что земля эта никогда не была старинным доменом, что повинности, взимаемые с вилланов, соответствуют рентали, составленной между 1130 и 1171 гг. и что затем фирмарии, в руках которых находился манор, произвольно сократили размеры повинностей. Истцы не могли отрицать того, что являются вилланами. На этом основании суд вынес следую-
_____
110. Что привилегии старинного домена распространялись и на отчужденные королем майоры из «terra regis» 1086 г. отметил еще П. Г. Виноградов (Villainage in England, pp. 124, 125).
111. PI. Abbr., p. 147 — иск Ричарда де Веси против Симона Дрэпера; PI. Abbr., р. 215 — иск держателей манора de Hemelhamsted; Ibidem, p. 237 — иск держателей манора Ringeshusseburn против аббатиссы To- rent; ibidem, p. 188 — вердикт по иску держателей манора Tychefeud против аббатиссы de Tychefeud: ibidem, p. o53 — prior de Timemuth, против его виллана Rad. ae Witoleyne; Bracton's note book, vol. II, p. 703. Ibidem, vol. II, p. 603.
[128]
щее решение: «Так как вышеуказанные люди признали себя вилланами, согласно тому, что было сказано выше, и так как они не могли этого отрицать, то им было указано, чтобы они выполняли в пользу указанного приора и конвента службы и повинности, которые они обычно выполняли» 112. Но самое интересное — это заключительные слова постановления, разъясняющие его смысл: «И господин король не желает вмешиваться в это дело, так как они никогда не были его держателями или держателями его предшественников» 113.
Таков же был обычный исход тяжб, истцами в которых выступали «чистые вилланы», — такие иски просто прекращались в соответствии с принципом «исключения вилланства».
И все же королевским судам иногда приходилось нарушать это правило. Во-первых, они вынуждены были вмешиваться в споры о повинностях между феодалами и даже непривилегированными вилланами, когда в качестве истцов выступали лорды. А такие случаи были довольно обычным явлением 114.
Если вилланов толкала в королевский суд неясная и иллюзорная надежда получить там защиту от наступления лорда на их доходы, которая, как правило, не оправдывалась, то лорды в вопросе о размерах повинностей, как и в спорах об общинных угодьях, обращались в королевские суды, когда манориальная курия оказывалась бессильной перед единодушным сопротивлением всех или значительной части вилланов майора. Естественно, что при таких обстоятельствах королевские суды и общее право не могли занимать позицию невмешательства и вынуждены были принимать к производству такие иски, хотя в них в качестве ответчиков выступали вилланы. Решения по ним обычно принимались в пользу лорда.
Во-вторых, королевские суды вынуждены были разбирать тяжбы о повинностях, возникавшие между вилланами и феодалами в тех случаях, когда иски исходили от вилланов-сокменов старинного домена, которым нельзя было просто отказать в иске на основании принципа exceptio villenagio. Для этого надо было предварительно доказать, что их претензии на привилегированный статус необоснованны. Так как в подавляющем большинстве тяжбы о повинностях были связаны с претензиями вилланов-сокменов, то враждебная позиция
_____
112. Bracton's Note book, vol. Ill, pp. 250—251.
113. Ibidem: «Et dominus rex non vult se de eis fntromittere ex quo nunquam fuerunt in manu sua nec antecessorum suorum» (подчеркнуто нами. — E. Г.).
114. Ibidem, p. 509; ibidem, p. 553 — иск приора Тайнмауз; ibidem, vol. II, p. 603 — «иск феодала Симона де Тофт.
[129]
общего права и королевских судов в этом вопросе особенно отчетливо выступает в процессах этого рода.
В наших источниках (главным образом в PI. Abbr. периода правления Генриха III и Эдуарда I) мы обнаружили 45 таких исков, как правило, возбужденных держателями, а не лордами. Из них 34 иска были выиграны феодалами, в 3 исках дело было закончено соглашениями, и только в 2 исках суд стал на сторону держателей. В 6 остальных случаях решения неизвестны.
Если прибавить к этому, что соглашения, как правило, имели в виду более интересы лорда, чем держателей, то позиция королевских судов в этом вопросе будет совершенно яс- <ной. Главный и наиболее простой аргумент, который использовался королевскими судами против претензий вилланов-сокменов в этих исках, — это то, что данный манор, по сведениям Книги страшного суда, не является старинным доменом короны 115. Однако далеко не всегда проверка этого обстоятельства производилась достаточно объективно, и ссылки на Книгу страшного суда были справедливы. А так как само понятие старинного домена в XIII веке, как уже отмечалось, было довольно неопределенно, то было не так уж трудно, используя неопытность и безграмотность вилланов и взяточничество в судебном аппарате, фальсифицировать данные Книги страшного суда. Е. А. Косминский впервые обратил внимание на то, что в решениях королевских судов встречаются случаи такой откровенной фальсификации 116. Вслед за ним М. А. Барг на большом количестве примеров показал, что сплошь и рядом суд, ссылаясь на Книгу страшного суда, отказывался признать старинным доменом короны тот или иной манор, тогда как в действительности в Книге страшного суда этот манор фигурирует как «terra regis» или «terra regis Willelmi» 117.
Впрочем, на Книгу страшного суда при вынесении приговора королевские суды предпочитали ссылаться больше в тех случаях, когда ее свидетельства можно было использовать против вилланов. Но если эти свидетельства могли быть, напротив, истолкованы в пользу вилланов, судьи старались прибегать к другой процедуре доказательств права лорда на повышение повинностей. Характерно, что в исках вилланов
_____
115. PI. Abbr., р. 228 (manor Drayton); PI. Abbr., p. 207 (manor Massing); PI. Abbr., p. 199 (manor Doneham); PI. Abbr., p. 198 (manor Cholinton); Ibidem (manor Lengare Staninges, Stinenton); PI. Abbr., p. 201 (manor Coton); PI. Abbr., p. 197 (manor Bleybury); PI. Abbr., p. 194 (manor Kingescleindon); PI. Abbr., p. 188 (manor Hermodesworth); PI. Abbr., p. 189 (manor Boycot).
116. См. E. А. КОСМИНСКИЙ. ЦИТ. СОЧ., стр. 415.
117. М. А. Барг. Вилланы старинного домена. Сб. «Средние века», вып. XI. М„ 1958, стр. 39—42.
[130]
тех маноров, которые в Domesday фигурируют в качестве terra regis, при вынесении приговоров в пользу лордов мы часто вовсе не находим ссылок на этот источник 118. В таких случаях суды пользовались всяким удобным поводом, чтобы отвести иск крестьян, не входя в рассмотрение дела по существу; Для этого они часто использовали неявку истцов-вилланов в суд, которая автоматически влекла за собой решение дела в пользу лорда и штраф вилланов «за ложную жалобу» 119. В некоторых случаях вилланы отказывались от иска в виду безнадежности дела или отсутствия средств. Но иногда такой отказ был следствием прямого нажима со стороны лорда или поддерживающих его судей 120. Не менее удобным поводом для отвода иска являлось какое-либо нарушение процессуальных норм, вполне естественное со стороны малоопытных в судебных делах вилланов, например, если вилланы-сокмены, вместо «малого приказа о праве», воспользовались для возбуждения иска простым приказом о праве и т. п. В таком случае дело также без всяких проволочек решалось в пользу феодала, а истцы штрафовались 121.
Если феодал предъявлял хартию, которая в какой-либо мере могла поставить под сомнение привилегированный статус манора, то этой хартии немедленно отдавалось предпочтение перед свидетельством Книги страшного суда, хотя это последнее в данном вопросе было более достоверно. Например, при разборе тяжбы держателей манора Bleibure (Беркшир) с их лордом аббатом в королевском суде в 1280 г. притязания истцов на статус вилланов-сокменов были отвергнуты на том основании, что аббат предъявил хартию королевы Матильды, по которой ему даровался этот манор 122. Между тем в Книге страшного суда Bleibure числится как «terra
_____
118. Манор Ewell (гр-во Сэрри)—PI. Abbr., р. 35; манор Halverget (Норфольк)—PI. Abbr., pp. 195, 231, 270; манор Stiventon (Беркшир) — PI. Abbr., p. 198—199; манор Hurst (Беркшир) — PI. Abbr., p. 200; манор Leghton (Бердфордшир) — ibidem, p. 283; манор Suttantlion (Девоншир) — ibidem, p. 210; манор Bleybury — ibidem, p. 197 и ряд др.
119. Иск держателей манора Suthwalsham против Джона Фастольфа (PI. Abbr., р. 346); держателей мангора Clendon против их лорда (Р1. Abbr., р. 270) и держателей манора wedon Beck против приора Окбернского (PI. Abbr., р. 293); держателей приора Мертонского в майоре Shelford (PI. Abbr., p. 325); держателей манора Hayling против Джона Ботилье (PI. Abbr., pp. 325—1316).
120. См. Р. Хилтон. Крестьянские движения в Англии до 1381 г. Сб. «Средние века», вып. VII. М., 1955.
121. PI. Abbr., р. 283 (Генрих Чайльд против аббатиссы de Fonte); PI. Abbr., p. 211 (Держатели манора Leyttonor против аббатиссы St. Ebrulphi); PI. Abbr., p. 283 (Держатели манора Leghton в Бедфордшире).
122. Ibidem, p. 197.
[131]
regis» й факт дарения этой земли аббату сам по себе никак не мог опровергнуть то, что она принадлежит к старинному домену короны 123.
В случае отсутствия таких формальных поводов суд хватался за малейшую возможность обойти закон по существу. Если ответчик-лорд не мог доказать, что данный манор не является старинным доменом, то на помощь ему часто приходили присяжные, которые, по указанию суда, должны были ответить не на вопрос о том, является ли манор старинным доменом, но на совсем другой вопрос, — взимает ли лорд со своих держателей больше повинностей, чем принято по обычаю? Или — являются ли эти держатели вилланами, виллана- ми-сокменами или свободными? Так, подменяя один вопрос другим и отдавая его на решение часто специально подобранных комиссий присяжных, феодал с помощью королевского суда добивался нужного ему вердикта и выигрывал дело против своих держателей 124. В этом отношении особенно интересно долго тянувшееся дело держателей манора Tavistok в Девоншире против трех последовательно сменявшихся лордов (Генриха де Траси, Уильяма Мартейн и Гальфрида де Каунвилль) по вопросу о повышении их повинностей. Хотя П. Г. Виноградов 125, а затем и Е. А. Косминский 126, уже обратили внимание на этот любопытный процесс, мы все же позволим себе напомнить его содержание.
Первый процесс был выигран Генрихом де Траси, очевидно, еще в царствование Генриха III 127. Однако держатели в 1279 г. возбудили новый иск против его наследника Уильяма Мартейн и вновь его проиграли, так как были признаны вилланами, не имеющими права претендовать на определенные повинности 128. Новая неудача не обескуражила крестьян. В том же 1279 г. они подали жалобу Эдуарду I, обвиняя суд в том, что он допустил ошибку, и требуя восстановления справедливости. Король приказал, «чтобы ошибка была исправлена, так как эти люди жалуются королю, что с ними было поступлено несправедливо, потому что они принадлежат к старинному домену короны и должны иметь определенный
_____
123. Domesday book, vol. I, p. 566.
124. PI. Abbr., pp. 198, 199, 205 (держатели манора Stiventon против аббата de Beck), PI. Abbr., p. 195 (держатели манора Halvergate против графа Норфокского Рожера Биго).
125. P. Vinogradof f. Op. cit., pp. 119—120.
126. См. E. А. Косминский. Цит. соч., стр. 414.
127. Точная дата иска нам не известна, так как протокол дела отсутствует в Placitorum Abbreviatio.
128. PI. Abbr., p. 197.
[132]
статус, то есть выполнять за свои держания определенные повинности и службы» 129.
Таким образом, по приказу короля суд состоялся в третий раз. Адвокат крестьян на суде привел точные данные из Книги страшного суда, доказывающие, что манор является старинным доменом короны и утверждал, что прежний суд, признав их вилланами, совершил ошибку. И все же, несмотря на специальный приказ короля и на неопровержимое свидетельство Книги страшного суда, суд в третий раз постановил: «Пусть указанные люди держат указанные держания в указанном маноре за вилланские повинности (per servilia servi- cia), если они желают (держать их. — Е. Г.), хотя это не должно затрагивать их личного статуса. И отныне они не могут претендовать на какую-либо определенность своего положения и штрафуются за ложную жалобу» 130. Мотивом для этого решения послужило то, что в Книге страшного суда «нет никакого упоминания о сокменах, а только о вилланах и сервах, а также было выяснено через расследование, что многие из них являются новыми поселенцами (adventitii), которым их держания переданы, чтобы держать по воле своих лордов, из чего следует, что первый процесс велся правильно» 131.
Это решение знаменательно, во-первых, тем, что оно точно воспроизводит аргументацию лорда-ответчика, выдвинутую им на процессе, то есть полностью солидаризируется с ним; во-вторых, тем, что вопрос о привилегиях старинного домена в нем подчеркнуто ставится в зависимость исключительно от личного статуса держателей. Если Брактон считает виллана- ми-сокменами всех вилланов старых поселенцев старинного домена (см. выше), то это решение пытается отделить вилланов от вилланов-сокменов даже и на этой привилегированной территории. Если Брактон считает, что новые поселенцы, хотя и не пользуются привилегией вилланов-сокменов, но имеют право на иск de conventione, то данное решение прямо и безоговорочно зачисляет их в число держателей «по воле лорда». Виноградов недоумевает по поводу этого решения, противоречащего, по его мнению, принципам общего права.
_____
129. Ibidem.
130. «Quod praedicti homines tenent tenements praedicta in praedicto manorio per servilia servicia si voluerint salvo statu corporum suorum. Et quod de cetero non possunt clamare aliquid ccrtum statum et sunt in misericordia pro falso clamore». Ibidem, pp. 270—271.
131. Ibidem, «...quod non sit aliqua mcncio de sokemennos set tantummodo de villanis et servis et eciam comperto per inquisitionem quod multi eorum sunt adventitii, quibus tenements sua tradita fuerunt ad voluntatem dominorum suorum, quibus videtur per supradictas rationes quod primus processus bonus est».
[133]
Однако он тут же замечает: «Я не могу себе представить, что решение Хангхема (судья в этом процессе. — Е. Г.) было вызвано стремлением поддержать лорда манора или преднамеренным желанием сократить права старинного домена до возможно узких пределов» 132. Мы полагаем, напротив, что королевский суд в данном случае преследовал обе эти цели, которые, по нашему представлению, были теснейшим образом связаны друг с другом. Интерпретируя общее право к выгоде данного лорда в этом процессе, суд создавал в то же время новый прецедент, который в дальнейшем мог позволить еще более ограничить сферу действия привилегии старинного домена и тем самым закрыть для значительной части вилланов-сокменов последнюю возможность отстаивать в королевском суде свои интересы против усиливавшейся феодальной эксплуатации. Согласно этому прецеденту, .вилланы в такого рода исках должны были доказать не только, что манор является старинным доменом, но (что было гораздо труднее) также, что их предки были исконными жителями манора и что в Книге страшного суда они были записаны как вилланы- сокмены. Учитывая неясность терминологии Книги страшного суда, а также то, что многие лично свободные люди (не говоря уже о вилланах-сокменах) были записаны в ней как вилланы, можно с уверенностью сказать, что такие требования со стороны судов были рассчитаны специально на то, чтобы отвергать претензии вилланов. О том, что это решение не было случайным, как полагает Виноградов, что оно выражало общую тенденцию королевских судов в этом вопросе, говорит ничтожное количество тяжб подобного рода, решенных в пользу вилланов старинного домена на всем протяжении XIII века (см. выше).
Таким образом, даже привилегии вилланов старинного домена, зафиксированные общим правом и признанные юридической теорией вилланства, на практике в большинстве случаев оказывались фикцией и при помощи всевозможных ухищрений со стороны судей сводились на нет. Лишь при исключительно благоприятном стечении обстоятельств — точности формулировок Книги страшного суда и их совпадении с последующими записями о положении вилланов в данном маноре, настойчивости вилланов, ловкости и опытности их адвоката и т. д. — вилланы старинного домена могли добиться защиты своих прав в королевском суде, и при том обычно вопреки стараниям судей.
Подведем некоторые итоги.
1. Рассмотренные нами факты ясно показывают, что «об-
______
132. P. Vinogradoff. Op. cit., p. 120.
[134]
щее право», законодательство и вся практическая деятельность королевских судов в Англии XIII в. служили тому, чтобы держать крепостное крестьянство в повиновении феодалов и обеспечивать последним возможность его максимальной эксплуатации в условиях все более обострявшейся в этот период классовой борьбы, особенно в связи с явлениями так называемой феодальной реакции.
2. Враждебность всех законов, создаваемых феодальным государством, и судебного аппарата по отношению к вилланам могла выступать и в скрытой форме «невмешательства» в конфликты, возникавшие между вилланами и их лордами, и в форме открытого вмешательства, когда в нем нуждались феодалы. Принцип exceptio villenagii — символ этого «невмешательства»— никогда не нарушался в пользу вилланов, но сплошь и рядом нарушался в интересах феодалов. Но даже в тех случаях, когда он оставался в силе, этот принцип по существу был выражением неизменной враждебности феодального государства и права по отношению к самой многочисленной части населения страны — крепостному крестьянству.
3. Проделанный анализ позволяет сделать еще один вывод, который подтверждает принятую нами оценку значения юридической теории вилланства Брактона для социальной действительности и политики английского государства XIII века. Сопоставление ее основных положений с законодательством и практической деятельностью королевских судов показывает, что во всех случаях, когда речь шла о разрешении классовых конфликтов между вилланами и феодалами, максимы юридической теории имели весьма реальное практическое значение. Законодательство и решения королевских судов в вопросе о владельческих правах вилланов на землю исходили из того же принципа exceptio villenagii, который лежал в основе юридической теории вилланства; в вопросе о личной неприкосновенности крепостного они, так же как и юридическая теория, фактически брали под защиту только его жизнь, но неизменно оправдывали полную свободу феодала распоряжаться его личностью во всех других отношениях. В решении вопроса о правах вилланов на их движимое имущество королевское законодательство и суды в известном смысле были даже более ригористичны, чем юридическая теория. Они не только признавали за феодалами теоретическое право на захват имущества вилланов, если это им почему-то было нужно, но в случае необходимости даже переступали правило о wainagium'e, разрешая не только феодалу, но и государству захват плуговой запряжки, если у виллана не было другой движимости. Точно также королевские суды сплошь и рядом нарушали в пользу феодалов ограничения эксплуатации вил-
[135]
ланов, сформулированные в юридической теории вилланства в виде привилегии вилланов старинного домена.
Все это показывает весьма большое практическое значение юридической теории вилланства, ее тесную связь с живой действительностью.
Конечно, юридическая теория не во всем точно отражала эту действительность. Но несоответствие между ними сводилось главным образом не к существу, а к форме и выражалось в том, что социальная действительность Англии XIII века не соответствовала римской терминологии — представлению о виллане, как о рабе, не имеющем никакой собственности. И сам Брактон, чувствуя это несоответствие, пытался корректировать принятые им представления римского права, подчеркивая защищенность жизни виллана и его права на часть движимости (wainagium). Отсюда и пресловутые противоречия самой теории Брактона, которые являлись по существу отражением отмеченного выше несоответствия между реально существующими феодальными отношениями и стремлением юридической теории выразить эти отношения в формулах римского рабовладельческого права.
При этом нужно иметь в виду, что, как это было отмечено выше, само это несоответствие не было случайностью. Обращение Брактона и других юристов XIII века к римской терминологии также являлось несколько своеобразным отражением процессов, происходивших в жизни. Как справедливо указывал Е. А. Косминский (см. выше), римская терминология теории вилланства должна была санкционировать усиление феодальной эксплуатации крестьянства, к которой стремились английские феодалы в XIII веке. Она создавала как бы идеальные юридические формы для усиленного нажима на крестьянство, указывала направление, в котором этот нажим должен был осуществляться.
Однако эти «идеальные» юридические нормы, конечно, не могли в чистом виде реализоваться на практике, ибо известные границы усилению эксплуатации ставил сам феодальный способ производства, при котором непосредственный производитель мог эксплуатироваться только как крепостной, но не как раб. Они оставались только идеалом, к которому стремились феодалы в своих самых сладких мечтах. Но вместе с тем, когда эти юридические нормы, хотя бы частично, использовались королевским судом, они могли служить одним из средств осуществления максимально возможной в условиях феодального строя эксплуатации вилланства. Вот почему юридическая теория Брактона по видимости носила отвлеченный характер, а по существу была теснейшим образом связана с реальной действительностью. И если она не во всем точно отражала
[136]
фактическое положение английских вилланов XIII века, то она достаточно отчетливо показывает весьма реальную в этот период тенденцию феодалов максимально повысить норму эксплуатации крестьянства.
Поэтому то обстоятельство, что королевские суды, а иногда и законодательство XIII века, решали важнейшие проблемы вилланского существования в духе основных положений юридической теории, само по себе подтверждает наш первый вывод о том, что королевская власть и ее судебный аппарат в XIII веке активно поддерживали класс феодалов в его наступлении на интересы крепостного крестьянства.
4. Наконец, позиция занятая по отношению к вилланам общим правом и судебным аппаратом королевской власти достаточно ясно говорит о том, что процесс государственной централизации не улучшал, а ухудшал правовое положение вилланства, во всяком случае по отношению к представителям класса феодалов. Общегосударственное право, разветвленная система королевских судов и администрации, активное законодательство, которое росло и совершенствовалось в процессе централизации феодальной Англии, поскольку дело касалось вилланства, служили укреплению его бесправия, создавали новые средства внеэкономического принуждения, отнюдь не отменяя старых, сосредоточенных в руках отдельных лордов и в их манориальных куриях. Кроме старых местных сетей, опутывавших вилланов, сетей, которые в XIII веке то там, то здесь прорывались под напором классовой борьбы, процесс централизации создавал новые, более прочные, более всеохватывающие, подстерегавшие крепостного крестьянина при малейшей попытке неподчинения власти лорда.
[137]
Цитируется по изд.: Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента. (Из истории английского общества и государства XIII века). М., 1960, с. 104-137.