Фронда во Франции
После Вестфальского мира во Франции крайне осложнилась внутренняя политическая обстановка, разрешившаяся гражданской войной, которая получила название Фронды.
В первые годы, 1648—1651, в гражданской войне участвовали главным образом французские силы — король, феодальная аристократия, буржуазия и парижский народ,— это так называемая французская Фронда. В последующие годы, 1652—1659, в междоусобную борьбу вмешались внешние враги Франции — испанцы, и эта испанская Фронда превратилась в оборонительную войну против иноземных захватчиков. Тюренн принимал участие и в той и в другой Фрондах, но главная его деятельность была направлена против испанского нашествия.
Во время господства кардинала Ришелье, казалось, был нанесен окончательный удар феодальной аристократии. Этот талантливый организатор я политический деятель, в то же самое время интриган, не знавший себе равного на политической арене XVII века и не пренебрегавший никакими средствами для достижения цели, вел упорную борьбу за укрепление абсолютизма, нещадно расправляясь со знатью, не стесняясь посылать на плаху ее виднейших представителей.
Ришелье укрепил государственный аппарат, реорганизовал судебные учреждения, увеличил армию. Но в то же время усиление дворянской монархии шло за счет обнищания народных низов, задавленных и помещичьей эксплуатацией и увеличившимся троекратно налоговым бременем в связи с усилением государственно-бюрократического аппарата.
Нищета и эксплуатация масс все усиливались и после смерти Ришелье и ко времени Вестфальского мира привели к открытому недовольству.
Суровый для феодальной знати режим Ришелье все же ее окончательно не сломил. Не в силах повернуть назад колесо истории эта знать, однако, пыталась при помощи заговоров внутри страны и при поддержке иноземцев извне нанести как можно больше ущерба центральной королевской власти. Острие ее оппозиции было направлено против кардинала Мазарини, правившего во Франции во время «малолетства Людовика XIV. Мазарини, выходец из итальянской незнатной семьи, хотя и более мелкий политический ум и интриган, чем его предшественник, на первых порах все же успешно продолжал борьбу с феодальной аристократией. На государственные посты он выдвигал представителей заурядного дворянства, не связанных с аристократической верхушкой, усугубляя тем самым недовольство последней.
Но дальнейшая налоговая политика Мазарини ускорила развитие недовольства всех оппозиционных классов французского общества, чем и воспользовалась феодальная знать, начав движение так называемой Фронды.
Казна была пуста. Королевская власть нуждалась все в новых и новых суммах — она истратила 120 миллионов ливров на Тридцатилетнюю войну — и для того, чтобы как-нибудь пополнить ресурсы казначейства, Мазарини беспрестанно усиливал нажим налогового пресса на широкие массы народа, а также на буржуазию.
Всякое установление новых налогов в государстве должно было получить утверждение парламентов. И для правительства трудности усугублялись тем, что к этому времени к аристократической аппозиции примкнула так называемая «знать робы» (мантии), представители которой были большей частью выходцами из буржуазии и также были лишены части своих привилегий. Эта характерная прослойка знати, сыгравшая столь значительную, большей частью реакционную, роль в борьбе классов французского общества, занимала различные должности в. сословно-бюрократических учреждениях феодальной Франции — парламентах. Эти средневековые французские учреждения, являвшиеся королевским судом, регистрировали королевские акты и давали, правда, чисто формально, санкции на установление новых налогов, — они ничего общего не имели с современным буржуазным парламентом.
Кроме того, представители крупной буржуазии, занявшие к этому периоду половину парламентских мест, стремились, захватив в свои руки один из органов государственного управления, влиять на политическую жизнь страны, что также вызывало яростное сопротивление со стороны королевского абсолютизма. Эту тенденцию поддерживали народные массы городов, стонущие, как мы указывали, под все усиливающимся налоговым бременем дворянского государства.
Незадолго до Вестфальского мира парламент, вопреки обыкновению, отказал Мазарини в регистрации новых налогов. Тогда кардинал приказал арестовать видных деятелей парламента. Это послужило последним толчком для стихийного выступления народных масс против гнета абсолютизма. 23 августа 1648 г. народные массы Парижа восстали против произвола «выскочки-кардинала» (так окрестили Мазарини его современники). Все улицы были забаррикадированы. Представители парламента предъявили Мазарини категорическое требование выпустить арестованных. Феодальная аристократия, преследовавшая, конечно, совсем иные цели, чем восставшие парижане, во главе с Людовиком Бурбоном и принцем Конде, близким родственником короля, решила воспользоваться моментом и объявила себя во главе движения, прикрывшись маской народолюбия. Это движение получило название «Фронды» от слова la fronde — праща, камень, которым встретили восставшие парижане королевскую гвардию 23 августа. Спустя некоторое время королевский двор бежал в Руэль, где Мазарини стал собирать все силы для подавления восстания. Париж оказался в руках парламента.
В это время Тюренн со своими победоносными войсками перешел через Рейн обратно во Францию.
Старший брат Тюренна, герцог Бульонский, к которому перешли все наследственные земли его отца, и по своему положению и по своим связям принадлежал к верхушке феодальной аристократии, и, конечно, он не замедлил примкнуть к Фронде, т. е. к принцу Конде. Еще много лет до этого герцог Бульонский участвовал в неудавшемся заговоре, организованном Сен-Маром против Ришелье (1642 г.). По приказу Ришелье герцог был арестован и избежал смертной казни только благодаря своей жене, которая угрожала в случае .репрессии против се мужа отдать Седан в руки испанцев. Это характерно для феодальной аристократии, считавшей себя в нраве распоряжаться своими владениями независимо от центральной королевской власти. В одном из своих писем Мазарини подчеркивал, что «...Седан, являясь важным пограничным пунктом Франции и находясь в руках герцогов Бульонских, был центром беспрестанных заговоров против короля, что позволяло собираться в нем отрядам иноземцев, которые могли оттуда без труда вторгаться в пределы страны...». Все это было причиной того, что Мазарини начал относиться с большим подозрением и к маршалу Тюренну, хотя последний, когда до него дошли слухи о парижских событиях, не высказал себя явным сторонником Фронды и даже в письмах к кардиналу и вдовствующей королеве осуждал своего брата. Поведение Мазарини по отношению к Тюренну было крайне бестактно: посылая к нему своих агентов, которые заверяли перед полководцем полнейшее доверие к нему кардинала, и обещая даже выдать за него свою племянницу, Мазарини в то же время подготовлял его арест, а также послал письмо командиру Веймарского корпуса Эрлаху с требованием не подчиняться своему начальнику, т. е. Тюренну.
Все это дошло до сведения Тюренна. Обманутый и возмущенный происками кардинала Мазарини, Тюренн поддался влиянию средневековых обычаев, господствовавших в его семье, так же как и в других феодальных семьях, подавил свои личные политические устремления, подчинился брату, как старшему в роде, и оказался в рядах Фронды. Тюренн имел намерение двинуться со своей армией в Шампань и принудить королевский двор возвратиться в Париж. Но благодаря ловкости Мазарини, пославшего 800 000 ливров для подкупа офицеров армии Тюренна, у последнего не оказалось никого, кроме 15—20 верных ему людей, и он принужден был эмигрировать в Нидерланды, объявленный королевским двором вне закона. Успех Мазарини и бегство Тюренна в Голландию произвели сильное впечатление на сторонников Фронды.
Обезопасив себя со стороны армии, Мазарини обратился против восставшего Парижа. На помощь кардиналу пришел официальный вождь аристократической Фронды принц Конде. Без всякого стыда он перешел на сторону двора и предложил свои услуги для подавления парижского восстания, хотя в Париже находилось много его друзей-аристократов. Конде предполагал, пользуясь обстоятельствами, повысить свое влияние и тем самым упрочить свою политическую независимость. В начале 1649 г. он блокировал Париж, приказав парламенту именем короля покинуть город. Париж решил защищаться; каждый дом должен был выставить по экипированному солдату в ратушу, которая руководила обороной. В предместьях происходили отдельные стычки.
Правительство было испугано: несмотря на присутствие в Париже небольшой группы аристократов, движение носило ярко выраженный антифеодальный буржуазный характер, поддержанный народными низами города. Перед глазами двора и дворянства все время стояли картины буржуазной революции в Англии, происходившей в это время. Решено было пойти на соглашение, на которое охотно пошла и буржуазия, боясь настоящей народной войны. 9 февраля 1649 г. соглашение было подписано в Руэле. Парламент был удовлетворен, но Конде и другие принцы потребовали раздела Франции между ними, на что не пошло ни королевское правительство, ни тем более буржуазия.
На этом кончился первый период Фронды, и началась вторая, чисто аристократическая, так называемая молодая Фронда, не поддержанная низами народа. Мазарини отдал приказ об аресте вожаков этой Фронды: принца Конде, Тюренна (который возвратился во Францию по амнистии), его брата герцога Бульонского и др. Конде успели заключить в Венсенский замок, а Тюренну с братом удалось снова бежать в Голландию. Туда же перебралась сестра Конде, герцогиня де-Лонгвиль, авантюристка и активная заговорщица. Безуспешно пытаясь поднять восстание в Гавре и Руане (крупные промышленные города Франции на северо-востоке), она, по заданию принца Конде, вела переговоры с испанцами. В этих переговорах принимал участие и Тюренн. возмущенный необоснованным арестом принца Конде и других своих друзей.
Некоторое время спустя во главе небольших испанских отрядов Тюренн вторгся во Францию, занял Ретель и Шато-Порсиен на реке Эн (…) и стремился незаметно от королевской армии соединиться с другой частью испанских войск, чтобы двинуться на Париж. Тюренн вошел в страну с иностранными войсками под лозунгом освобождения принца, но, как замечает его современник, маршал д'Эстре, боровшийся с войсками Фронды, «испанцам было гораздо удобнее видеть принца пленником, чем свободным, так как недовольство их вторжением было так велико, что если бы принц был на свободе, то народ поднялся бы против них, за кардинала». Маршал д'Эстре немного ошибался: народ и так поднялся против захватчиков. Мазарини сравнительно легко отнял у Фронды захваченные было ею провинции: Нормандию и Бардо. А Тюренн, имевший сначала некоторые успехи (он сумел окружить и заставить отступить более многочисленную армию маршала Окенкура), был прижат к реке Эн и разбит наголову у Ретеля армией Дю-Плеси. Это было второе поражение Тюренна после Мергентгейма, и если то поражение, как мы видели, было частичным, то на этот раз он потерпел полное поражение. Его солдаты и офицеры были перебиты или взяты в плен, а сам он ускакал в Монмеди на израненной лошади.
Снова эмигрировав в Голландию, Тюренн отошел от Фронды, которая через некоторое время превратилась уже в. прямую интервенцию, поддержанную кучкой приспешников Конде.
События развивались следующим образом. В декабре 1650 г. парижане снова восстали. Причиной этого восстания была опять налоговая политика правительства и, кроме того, вторжение иноземцев. Как и раньше, острие восстания было направлено против кардинала Мазарини, который при ловкости и умелой агитации фрондеров являлся виновником всех зол: это он арестовал принца н вызвал тем самым интервенцию. Восстание закончилось успехом: кардинал был изгнан и бежал в Кёльн, а принц Конде освобожден. Казалось, снова соединились старая и молодая Фронда против королевской власти. Но это был временный и очень шаткий союз. Группа принцев не имела и не могла иметь общих интересов не только с народом, но и с буржуазией. Конде и его сторонники требовали возврата всех своих старых привилегий и, оказавшись снова у власти, сбросили маску и показали народу свое истинное лицо.
Буржуазия предпочитала одного короля десятку более мелких и потому более жестоких, мир и спокойствие внутри страны — вторжению иноземных полчищ для восстановления феодальных прав оскорбленных принцев. А народным массам еще более, чем Мазарини, были ненавистны изменники, ведущие с собой в страну иноземцев и вместо ослабления тягот несущие еще большее усиление феодального гнета, удвоенного иноземным порабощением. Восстание, начавшееся против королевского абсолютизма, теперь повернулось против самого принца Конде, т. е. против феодальной аристократии. Конде, не имея никакой опоры, кроме банд наемников, открыто изменил своей стране, перешел на испанскую службу и отдал испанцам в руки весь северо-восток Франции.
Гражданская война, опустошавшая страну, осложнилась интервенцией; положение Франции оказалось крайне тяжелым.
Один из «современников писал: «Победа над внешними врагами и упрочение нашей внешней политической независимости стоили нам нашего процветания и богатства внутри. Нет языка, который мог бы выразить, и пера, которое могло бы описать, что мы тогда пережили. Везде голод и смерть, тела без погребения, а те, кто остались в живых, собирали ростки сгнившего овса, из которого пекли отвратительный хлеб. Лица людей чернели, это были уже не люди, а призраки. Война все сравняла... Вот что следовало за Вестфальским миром: в то время как Франция блистала своими победами извне, внутри она подвергалась опустошениям и разрушениям пятилетней гражданской войны, во время которой ее жесточайшим образом грабили вторгнувшиеся испанцы».
Цитируется по изд.: Рутченко А., Тубянский М. Тюренн. М., 1939, с. 53-59.