Дэв (Кисляков, 1989)

Следующим демоническим персонажем [горных таджиков] может быть назван дэв (дев, див). В целом, как нам кажется, представление о дэвах, хотя и является довольно широко распространенным, но в то же время более абстрактным, чем представления о многих других демонических персонажах. Образ дэва трактуется по-разному, что также наводит на мысль об отсутствии конкретности и определенности в представлении о нем, несмотря на широкое распространение поверий о дэве [17, с. 73; 23, с. 207—208; 18, с. 48—53]. На наш взгляд, этот персонаж мало фигурировал в повседневной жизни горца, а скорее являлся достоянием различных повествований, сказок, легенд, где его образ довольно расплывчат. В этой связи мы считаем, что роль дэвов у таджиков несколько преувеличена в статье О. Муродова «Представление о дэвах у таджиков долины Зеравшан» [14, с. 148—155]. Как мы отметили, дэв далеко не всегда наделяется конкретными чертами. Если на ряд прямо поставленных вопросов информаторы отвечают, что в том или ином случае речь идет именно о дэвах, то часто это просто переосмысление, приписываемые дэвам черты встречаются и у других духов, о которых идет речь в данной нашей работе.

Таджики, в частности припамирские, различают два вида дэвов: белый дэв «дев-и сафед» и черный дэв «дев-и сиёх». В шугнано-рушанской группе памирских языков отмечены две фонетические формы — зев и дэв, первое — местное второе, — видимо, заимствованное из таджикского. По объяснению рушанского информатора, дев более высокого роста и очень тонкий. М. С. Андреев отметил, что таджикское «девлох (дэвлох)» — «летовка», «альпийское пастбище» — связано с термином «дэв» [2, с. 176—177]. Особое место занимает белый дэв («дев-и сафед»). Согласно легенде, записанной в Каратегине, один из первых исламских деятелей, появившихся в этих местах, убил жившего в колодце белого дэва и освободил дочь правителя, которую тот похитил [11, с. 192—193]. Белого дэва в некоторых районах считают женским существом — покровительницей прях [3].

Представления о белом дэве несколько противоречивы: он рассматривается и как демоническое существо (каратегинская легенда), и как существо положительное, доброе (образ покровительницы прях). Не находим ли мы здесь отголосок происшедшего в весьма отдаленное время превращения добрых божеств в демонические существа?

Н.А. Кисляков. Материалы по древним верования горных таджиков. // Цитируется по изд.: Страны и народы Востока. Выпуск XXVI. Средняя и Центральная Азия. (География, этнография, история). Книга 3. Под общ. ред. Д.А. Олдерогге. М., 1989, с. 256.

Литература

2. Андреев М. С. По этнографии таджиков.— Таджикистан. Таш., 1925.

3. Андреев М. С. Среднеазиатская версия Золушки (Сандрильоны). Св. Параскева Пятница, Диту-и Сафид.— По Таджикистану. Вып. 1. Таш., 1927.

11. Крейнович Е. А. Нивхгу. Загадочные обитатели Сахалина и Амура М., 1973.

14. Муродов О. Представление о дэвах у таджиков средней части долины Зеравшана. — Советская этнография. 1973, № 1.

17. Семенов А. А. Этнографические очерки Зеравшанских гор, Каратегина и Дарваза. М., 1903.