Тотальная мобилизация
Однако всеобщая мобилизация ресурсов античной общины не сводится к одному только накоплению невольников и усилению степени их эксплуатации. Если бы дело ограничивалось одним только этим, едва ли бы [Античной] Греции удалось устоять перед персидским нашествием и стать основательницей всей европейской цивилизации. Слишком несопоставим порядок величин, поддающихся физическому измерению, поэтому решающее значение здесь принадлежит действию принципиально иных, нематериальных факторов. Впервые в мировой истории, на тысячелетия давая пример всем (в особенности будущим тоталитарным режимам двадцатого века) греческий полис делает то, что еще не удавалось никому, — ставит себе на службу не только тело, но и самую душу своего гражданина.
Здесь уже было упомянуто о том, что античный город создает развитую систему воспитания своих граждан. Строго говоря, воспитание существовало от века, любой народ, преодолевший порог цивилизации, создает свою систему подготовки человека к жизни в обществе и государстве, поэтому каждому, кто входит в этот мир, прививаются какие-то семейные, социальные и религиозные ценности. Но если повсюду в роли воспитателя выступает семья, храм, каста, то только в Греции полный контроль за воспитанием юношества впервые берет на себя само государство.
Мы видели, что уже Спарта выносит воспитание за пределы семьи и ставит его под неусыпный надзор правительства. Армия и ничто иное составляет основу могущества этого полиса, и отнятые от семьи мальчики-спартиаты, которым специально назначенными педагогами прививается выносливость, терпение, дисциплина, сила, ловкость, сметка, чувство товарищества и в то же время стремление к первенству, словом, качества, совсем не лишние и в условиях мира, но все же более уместные на войне, приучаются в первую очередь, к военной службе.
Афиняне воспитывали своих детей по-своему, но и здесь государство брало на себя многое. Афины, конечно же, не столь милитаризированы, поэтому идеал воспитанного человека здесь заметно отличается от спартанского. Для афинянина совершенно недостаточно одной только физической силы, ловкости и умения владеть оружием, — от молодого человека требуются еще и хорошие манеры, красивая осанка, правильная речь, знакомство с музыкой, поэзией, отчасти даже некоторая ученость.
Идя своим путем, римляне все же много заимствуют и у греков, в особенности у спартанцев, поэтому практически все время существования Республики здесь господствует суровый и строгий дорический строй подготовки подрастающего поколения к тем вызовам, который она бросает окружающему миру. Рим воспитывал в своих детях, в первую очередь, мужество и гражданственность, а потому, в отличие от эллинов, сокращал до минимума в программах своих школ преподавание изящных искусств и даже критиковал греческую педагогику за то, что она побуждает более мечтать, нежели действовать. Впрочем, позднее, во времена Империи Римом был перенят не чуждый гуманитарным началам афинский образец.
Может быть, самой главной, свойственной всем — и спартанцам, и афинянам, и римлянам, чертой была любовь к своему отечеству; вся система формирования гражданина была направлена в первую очередь на то, чтобы взрастить в нем готовность к испытаниям, и даже к подвигу, к принесению самого себя в жертву ради него. Здесь, впрочем, следует заметить, что и эта готовность, и эта жертвенность отчасти были свойственны и Востоку, воспитывавшему элитарное юношество в соответствии с какими-то своими традициями. Однако за пределами Эллады существует принципиальное отличие, оно проявляется уже в том, что в одном случае интенсивное воспитание охватывает собой лишь тех, кто включается в ближний круг монарха, в другом формирует могущественный орден, силовой каркас целого государства. Кроме того, Восток вообще не знает понятия отечества; в лучшем случае ему свойственно лишь общее всем народам инстинктивное неприятие иноплеменного начала, поэтому в случае вторжения каких-то чужих сил не остается безразличным и он, но здесь нет полного отождествления собственной судьбы индивида с судьбой своего государства.
Добавим к сказанному, что если в условиях монархического правления господствует лишь личная преданность правителю, то демократический (и в конечном счете только он) полис порождает в гражданине острую потребность в служении некоему обезличенному и в принципе не поддающемуся никакой персонификации институту высшей государственной власти. Строго говоря, даже само государство растворяется здесь в понятии отчизны. Кстати, известное многим режимам отождествление государства с отечеством берет начало именно в демократически устроенном греческом полисе. Словом, преданность своему городу становилась чем-то вроде государственного культа везде, где утверждались начала демократии. Поэтому и греческое, и римское юношество — это не просто прошедшие великолепную выучку солдаты, но беззаветно преданные своей родине воины, для которых не выполнить долг перед нею означает покрыть себя несмываемым позором, больше того, даже в собственном доме (вспомним судьбу тех спартанцев, кому удалось спастись в Фермопилах) оказаться без отечества, без защиты покровительствующих ему богов.
Заметим еще одно немаловажное обстоятельство. Преданность родному городу есть в то же время и предельно уважительное отношение к его закону; требования последнего становятся строго обязательными для гражданина вовсе не потому, что нарушение грозит ему наказанием, а из осознания его высшей разумности, справедливости, из убеждения в том, что неповиновение ему разрушительно для самих устоев государства — единственного гаранта его свободы. Так что, в конечном счете неповиновение закону становится равнозначным утрате своей свободы, а значит, и смысла самой жизни, ибо без свободы для эллина жизни нет. Между тем такое отношение к императивам права рождает и совершенно новое восприятие дисциплины. Сознательное же отношение к ней делает воинский строй несокрушимым. Поэтому вовсе не случайно, что действующая как единый организм греческая фаланга чаще всего вообще не входила в соприкосновение с иноплеменным противником — тот ударялся в бегство уже при первых звуках пеана, боевого гимна гоплитов.
Таким образом, воспитание гражданина оборачивается не только глубокой преданностью родному городу, готовностью к подвигу, но еще и повышенной устойчивостью его боевого строя.
Правда, и в Греции, и в Риме государство берет на себя заботу о воспитании далеко не всех детей, но лишь потомков лучших семейств, относящихся к господствующему слою. Но в те поры и этого было довольно: составленное именно из них кадровое ядро античных армий, было вполне способно придать боевую устойчивость всему контингенту; поставить же под абсолютный контроль государства без исключения всех не удавалось и самым жестоким режимам двадцатого века.
На службу городу привлекался не только патриотизм, но и все возвышенные чувства его граждан, не исключая даже и тех, которые сегодня могли бы бросить тень на романтических героев того далекого бурного времени. Например (не будем иронизировать над тем, что не во всем доступно разумению обычного человека), гомосексуализм. Известно, что греки не пренебрегали этим занятием; артистичные художественные натуры, они были готовы поклоняться любой красоте, часто не отдавая явного предпочтения ни мужской, ни женской. К тому же долгая жизнь в военном лагере накладывала какой-то свой отпечаток на нравы. Впрочем, это общество и за пределами военного лагеря не находило решительно ничего зазорного в однополой любви. Тем более, что она по-своему способствовала укреплению мощи государства: ударные отряды, сражаться в которых составляло высшую честь для любого гражданина, часто формировались из пар искренне любящих друг друга мужчин. Нужно ли говорить, что этим подразделениям было по силам многое из того, перед чем отступали даже овеянные славой громких побед бестрепетные фалангиты.
Так, например, «Священный отряд», составленный из 300 беотийских юношей, связанных не одними только узами товарищества, служил всему фиванскому войску примером мужества и отваги. Именно ему была поручена охрана и полководца, и государственного знамени. При Левктрах в 371 г. до н. э. «Священный отряд» сыграл ключевую роль в сражении с численно превосходящей спартанской фалангой, опрокинув заходящих во фланг не знавших поражений вражеских гоплитов. Во многом благодаря подвигу этих юношей спартанское войско потерпело сокрушительный разгром, который уничтожил военное могущество Лакедемона и положил конец его гегемонии.
Цитируется по изд.: Елизаров Е.Д. Античный город. СПб., 2006.