Условное владение вотчинами
Происходившая в феодальном обществе мобилизация земельной собственности наиболее полное юридическое выражение находила в форме землевладения вотчинного, предполагавшего право землевладельца передавать по наследству и отчуждать свои имения
[205]
в пределах данного княжества. Это право признавалось князьями за их боярами и слугами. Так, около 1480—1484 гг. великий московский князь Иван III пожаловал А. А. Рудного Картмазова пустошами в Вышегородском уезде, селом Диким и др. «впрок ему и его детем—волен Андрей то село и с пустошми продати и променити, а по душе дати» 1. В то же время сословный характер феодальной земельной собственности создавал препоны для ее мобилизации (право выкупа фамильных вотчин и т. д.).
Во второй половине XV в. в истории вотчинного землевладения наступает существенный перелом. Некоторые категории землевладельцев теряют вообще право распоряжения своими вотчинами. В процессе борьбы московской великокняжеской власти за политическое объединение русских земель начало условности землевладения было применено, во-первых, к представителям высшего разряда феодального класса—к князьям, переходившим или вынужденным переходить на службу к великому князю, отдавая под его покровительство свои вотчины (к «служебным князьям»). В договоре Василия II с галицким и звенигородским князем Юрием Дмитриевичем 1428 г. и в других подобных документах имеется пункт: «А князей ти моих служебных с вотчиною собе в службу не приимати. А который имут тобе служити, и им в вотчину в свою не въступатися» 2.
Но, кроме когда-то самостоятельных князей, теперь свою самостоятельность утративших и сделавшихся слугами московского великого князя, на положение служилых вотчинников переводились и представители наименее привилегированной, но наиболее связанной с великокняжеской властью части феодалов—бывшие вольные княжеские военные слуги. Так, например, в духовной грамоте Василия II 1461—1462 гг. говорится об условности всех его земельных пожалований (термином «жалованье» могла обозначаться передача земли и в вотчину и во временное держание) и продаж своим служилым князьям и военным слугам: «А кому буду давал своим князем и детем боярьским свои села в жалованье или хотя и в куплю кому дал, ино те мои села моим детем, во чьем оуделе будет, ино тому то и есть» 3. Тот же принцип условности владения (предполагающей наличие верховной собственности земли) проводится в духовной Василия II и в отношении «вотчин» и «купель» военных слуг его жены: «А которые дети боярьские служат моей княгине, и слуги ее, и вси ее люди, холопи ее, и кому буду яз, князь велики, тем давал свои села, или моя княгини им давала свои села, или за кем будет их отчина или купля, а в тех в своих людех во всих волна моя княгини и в тех селех, а дети мои в то не въступаются» 4.
_____
1. АСЭИ, т. II, стр. 400, № 393.
2. ДДГ, стр. 65, № 24. См. там же, стр. 77, № 30; стр. 122, №41.
3. Там же, стр. 197, № ,61.
4. Там же, стр. 199, № ,61.
[206]
Этот новый принцип, определявший зависимость владения вотчиной от службы для определенной категории вотчинников, был противоположен тому, на котором ранее строилось землевладение старинных княжеских бояр и слуг, имевших вотчины и в тех княжествах, князьям которых они не служили. Торжество нового начала, определявшего право владения «служебными» князьями и великокняжескими детьми боярскими своими вотчинами, означало ликвидацию тех правовых норм, которые регулировали развитие боярского землевладения в условиях политической изолированности отдельных княжеств. Новые юридические нормы создавались в процессе борьбы за централизацию, которую вели передовые слои класса феодалов, возглавленных великокняжеской властью. Традиционное начало, зафиксированное в междукняжеских договорах,—«тобе знати своя очина, а мне знати своя очина»— теряло свою силу под влиянием объективных процессов развития феодальной собственности, разрывавших тесные рамки отдельных государственных образований Северо-Восточной Руси времени политической раздробленности. Активное вмешательство в эти процессы вновь складывающейся политической надстройки (формирующейся монархии централизованного типа) приводило к перестройке структуры феодальной собственности на землю—к применению начал условности и служебной обусловленности к владению вотчинами «служебными» князьями (потому что они являлись наиболее опасными противниками московской великокняжеской власти) и бывшими вольными военными слугами (как основной социальной опоры великокняжеской власти).
Перестройка структуры феодальной собственности на землю была связана и с правовым оформлением отдельных новых групп господствующего класса.
Приведенный выше материал, касающийся служилых вотчинников, свидетельствует о том, что происходило расслоение класса феодалов на отдельные категории: когда-то владетельные князья, утратившие свою независимость, старинное московское боярство, дети боярские. Для нас наибольший интерес представляет оформление последней категории—рядовых мелких и средних феодалов, на которых в значительной степени опирались московские великие князья, проводя политику государственной централизации. В таких официальных документах, как княжеские договорные грамоты, дети боярские упоминаются впервые в 1433 г. рядом с боярами в качестве «слуг» великого князя: «А которые, господине, бояря и дети боярьские служат тобе, великому князю, или твоей братье...» 1 Употребление этого термина еще очень нечеткое. Иногда он заменяет термин «вольные слуги». Например: «а бояром и детям боярьским межи нас водным воля» 2. Иногда же дети боярские фигурируют рядом с вольными слугами: « А бояром, и детем
_____
1. ДДГ, стр. 70, № 27.
2. Там же, стр. 88, № 34.
[207]
боярьским, и слугам межи нас волным воля» 1. Эта неустойчивость терминологии, по-видимому, характеризует неустойчивость самой социальной группы. Очевидно, дети боярские — это слой феодалов, формировавшийся из мелких бояр и из вольных княжеских военных слуг. Во всяком случае документы середины XV в. отделяют детей боярских от князей и бояр и противопоставляют всех их, вместе взятых, «земским» (т. е. тяглым) людям 2. В духовной Ивана III 1504 г. рядом с князьями, боярами, детьми боярскими названы еще дворяне 3. Это указывает на дальнейшую дифференциацию класса феодалов: дети боярские занимают промежуточное положение между боярами и дворянами.
Интересно терминологию договорных княжеских грамот сопоставить со словоупотреблением, встречающимся в летописных сводах. Конечно, летописные своды для изучения истории терминов—источник менее надежный, чем акты, так как летописцы могли пользоваться более поздней терминологией при описании явлений более раннего времени. Однако по рассматриваемому нами сейчас вопросу наблюдения над летописными текстами подтверждают те выводы, на которые дают право договорные грамоты. Излагая события XIV—начала XV в., летописцы говорят преимущественно о княжеских боярах и слугах, о княжеских боярах и дружине. Например: «А бояре ислугы во Тфери и люди избившии от безбожных татар...» (1329 г.), «князь Василий с бояры и слоугами...» (1339 г.); «и бышеть от князя Василья князю Всеволоду томление велико, и бояром и слоугам продажа данная велика» (1358 г.), князь Дмитрий Иванович «седе в Переславли с своею братьею и з бояры и с своею дружиною» (1362 г.) 4 и т. д. Со второй четверти XV в. уже распространяются термины «бояре» и «дети боярские». Так, под 1433 г. в летописи читаем: «Москвичи же вси, князи, и бояре, и воеводы, и дети боярьскые, и дворяне, от мала и до велика, вси поехали на Кострому к великому князю...» 5
* * *
Весьма характерно, что принцип условности вотчинного землевладения развивается применительно к митрополичьим боярам и детям боярским и к монастырским слугам если не раньше, то одновременно с применением такого же принципа к великокняжеским слугам. Это лишний раз подтверждает мысль, что развитие митрополичьего и монастырского землевладения служило одной из объективных предпосылок (в сфере аграрных отношений) государственной централизации.
______
1. ДДГ, стр. 91, № 35.
2. Там же, стр. 94, № 25.
3. Там же, стр. 354, № 89.
4. ПСРЛ, т. XV, вып. 1, Пг., 1922, стр. 37, 49, 67, 73.
5. ПСРЛ, т. XVIII, стр. 147.
[208]
Большой интерес представляют данные, свидетельствующие о том, что некоторые слуги митрополичьего дома были лишены права без разрешения митрополитов отчуждать свои вотчины. Указанное явление объясняется тем, что кадры митрополичьих детей боярских образовались в значительной мере из числа местных землевладельцев, потерявших собственность на свои вотчины, которая перешла к митрополичьей кафедре, а сами землевладельцы стали служить последней на правах условных держателей этих вотчин 1.
Условно владели вотчинами и слуги некоторых монастырей. Такие порядки в монастырских владениях устанавливались в результате того, что монастыри стремились завладеть земельной собственностью мелких вотчинников, лишив их права распоряжения ею. Около 1416 г. ряд землевладельцев возбудил иск к властям Чудова монастыря. Истцы жаловались, что чудовский архимандрит «отъял» у них «деревни и луги», которые представляют собой их «куплю и отчину», «не велит» им «земль своих продавати никому», а самих «высылает вон». Выступивший на суде чудовский чернец Дионисий, напротив, доказывал, что деревни и луга, которые оспаривали истцы, — «земля извечная» монастырская, «а тем [истцам]... ни отчина, ни купля», и ссылался при этом на «давний отвод» (размежевание), произведенный по приказу великого князя. Суд, который производил великий князь московский Василий Дмитриевич, решил дело в пользу монастыря, запретив продавать или покупать земли, значащиеся за ним в отводной грамоте. «А кто имет продавати, или купити, или архимандрит не слушати, тех велел велики князь архимандриту... вон метати» 2.
В 1458/59 г. было оформлено соглашение между игуменом Калязина монастыря Макарием и его слугой Кузьмой Игнатьевым. Между ними произошел обмен недвижимостями, причем в менов- ную грамоту было включено обязательство Кузьмы Игнатьева выполнять свои служебные повинности в отношении монастыря и не отчуждать без разрешения монастырских властей полученных при обмене земель, которые должны были обеспечить ему возможность нести свою службу. «И с теми деревнями Кузме и его детем у Троицы у игумена з братьею служить, а мимо манастыря тех деревень не продать, ни променить, ни в приданые не отдать, и в закупе не заложить, и по душе не отдать» 3.
В более поздней меновной грамоте 1461—1483 гг. речь идет о передаче Кузьмой Игнатьевым игумену Макарию «своей отчинной земли» (в обмен на другие земли), но эта «отчина» (т. е. наследственное владение) находится в верховной собственности
_____
1. Об этом см. Л. В. Черепным, Русские феодальные архивы XIV— XV веков, ч. 2, стр. 84—88, 245—246.
2. ГКЭ, № 8725; Д. М. Мейчик. указ. соч., № 32 и стр. 102, № III/1.
3. ЦГАДА, ф. Калязина монастыря, кн. 1, № 4, л. 12.
[209]
монастыря, слугой которого является Кузьма Игнатьев (Макария он называет «своим осподарем») 1.
Итак, XV век характеризуется интенсивным развитием различных форм условного землевладения, подготовившим в конце столетия появление поместной системы.
_____
1. ЦГАДА, ф. Калязина монастыря, кн. 1, № 11.
[210]
Цитируется по изд.: Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV – XV веках. М., 1960, с. 205-210.