Ценность саг
Как мы уже говорили, сагу определяет ее стиль, удивительно однородный, к какой бы категории она ни относилась. Тексты саг носят преобладающе повествовательный характер, то есть они настолько нагружены разного рода сведениями, что изложить их вкратце практически невозможно — проще было бы переписать! Мы уже отмечали, что в сагах отсутствуют лирические мотивы (как, впрочем, и во всей средневековой исландской литературе). Разумеется, саги могут иметь драматический характер; это проявляется, например, в разбиении повествования на сцены или в организации диалогов; они могут быть проникнуты эпическим духом, — вполне осознанно, за счет некоторого преувеличения и очевидного упрощения; сага также может быть героической благодаря масштабу страстей и действий ее персонажей, или сатирической — вплоть до карикатурности.
Но в любом случае саги имеют повествовательный характер, а их стиль отличают реализм, динамизм и сжатость.
Рассмотрим эти характеристики подробнее. Во-первых, реализм. В сагах не найдешь никакой фантастики и чудес, лишь незначительное число подобных сюжетов присутствует в легендарных сагах. Большое количество фактических сведений, содержащихся в сагах, объясняется тенденцией к биографичности. Но даже в биографическом жанре авторы саг остаются в рамках повествования. Действие развивается постепенно, не выходя за пределы банальной повседневности: некто уехал косить сено, остановился, чтобы завязать шнурок на обуви; женщина развешивает белье, мужчина отъезжает на поиск отбившейся лошади и т. д. Содержанию соответствует и язык: никаких изысков, никаких утонченных, виртуозных оборотов, «слова следуют бытию», нередко они позволяют ощутить несколько утомительное однообразие повседневных поступков. Отсюда следует и очевидная объективность авторов — они почти всегда остаются анонимными и никогда не проявляют себя в повествовании напрямую, никогда не говорят от первого лица, хотя, похоже, всегда имеют свое мнение относительно происходящих событий, что позволяет сохранить ощущение мнимого простодушия, в результате чего часто возникает впечатление, что автор просто вынужден сказать то, что говорит. Таким образом остаются неиспользованными различные способы эмоционального воздействия на читателя, такие, как выразительные эпитеты, повисания, расчлененные фразы и т. д. В сагах, за редким исключением, не встретишь и никаких описаний природы, никаких подробных портретов персонажей: они характеризуются только своими действиями, лишь иногда суждение о них окружающих формулируется в резких и лаконичных фразах.
Динамизм саг определяется тем, что действие находится в них на переднем плане. Саги кажутся сжатыми во времени, в них не приветствуются отступления от основной темы, в изобилии используются глаголы, а любые персонажи характеризуются прежде всего своими поступками. Как мы уже говорили, композиционные приемы могут сильно разниться вследствие мозаичной организации текста, в результате которой мотив А порождает тему В, из которой развивается эпизод С, из которого, в свою очередь, вырастает отступление D, из которого следует Е, позволяющее вернуться к эпизоду В, что приводит к F, и так далее. И тем не менее ничто не вставлено в текст просто так, разговора ради; когда ставится последняя точка, становится очевидно, что было сказано все необходимое, ничто не осталось незаконченным. В текстах саг постоянно ощущается присутствие конечной цели.
И последняя черта — сжатость, если не сказать лаконичность повествования, которая следует из всего изложенного выше. В мире, где произнесенное слово и вызванные им последствия более значимы, чем все остальное, приходится быть очень скупым на слова. Взамен возникает удивительное владение литотой, иронией, убийственной недомолвкой.
Огромная мощь каждого предложения, экономия средств, мастерское применение различных приемов рождают великое искусство, которое — невероятным, чудесным образом! — создает удивительное впечатление объективности повествования, иллюзию его историчности, и нам сегодня известно, что эти тексты саг прежде всего являются произведениями искусства, сознательно написанными в духе реализма.
Очевидно, что эти особенности отражают видение человеком жизни и мира и в конечном счете определяют высокое значение саг, на чем мы остановимся немного подробнее. Вспомним то, что говорилось здесь по поводу обрядов рождения, а также по поводу отношений человека и религии. По поверьям исландцев, родившийся человек находится во власти богинь судьбы. Ничто не достанется ему за так — без усилий, бесплатно, в судьбе его не будет ничего абсурдного (это слово не переводится на старонорвежский), потому что все в руках высших и вещих сил. Впрочем, они обеспечили человека силой и способностью добиться успеха (eiginn máttr ok megin), масштаб которого в известном смысле соответствует тому, насколько «заинтересованы» в этом успехе высшие силы. И поэтому человек знает, что он не одинок, что в нем обитает священный дух, хранителем которого он является, частица священного, которая станет его судьбой. Его честь — ключевое понятие этики Севера — основывается одновременно на осознании этой «заинтересованности» и желании ее обеспечить. Если каким-либо образом посягнуть на честь человека (оскорбление может быть нанесено разными способами — от вероломного обвинения или пренебрежительной улыбки до физического ранения), — то страдать будет даже не личность, а ее священная составляющая, осознанно униженная, и таким образом любое нанесенное оскорбление, согласно этому видению мира, превращается буквально в кощунство. То есть согласно такому пониманию этого единства оскорбленный вправе восстановить целостность своей священной составляющей, отомстив обидчику. Месть нельзя называть долгом — это доказывают все созданные в христианские времена кодексы законов, однако она является неотъемлемым правом человека. Судьба, честь и месть, — вот три краеугольных камня, на которых основывается достоинство и само существование героя саги.
Наконец, существует и «личная история» героя саги, нередко являвшегося реальным историческим персонажем. Едва достигнув совершеннолетия, он уже знает, каким должен стать. И суть его жизни определяется тремя глаголами: необходимо, чтобы он познал себя таким, каким есть, затем чтобы он согласился с этим, и, наконец, чтобы он принял себя таким. Для самопознания требовался не только самоанализ: нужен был и взгляд со стороны (в этом лишний раз проявляется значимость семьи), а также предсказания предков. Знаменательно, что так или иначе, любой значительный персонаж саги (а также в конечном счете все первые лица героического цикла «Эдды») знает заранее, какой будет его судьба, которая открывается ему во множестве знаков, предсказаний, сновидений. И в итоге он принимает свою судьбу — без возмущения, насмешек, а тем более жалоб: «Раз Судьбе было угодно предуготовить мне такой жребий, приговор ее нельзя отвратить никак; я существую лишь для того, чтобы быть тем, чем являюсь, то есть самим собой, и я должен доказать это своими поступками и только ими». То есть я должен принять себя таким, какой есть. Такая характеристика удивительно подходит величайшему из героев, Сигурду Фафниробойце, убийце дракона Фафнира, каким предстает он перед нами в песнях «Эдды»; то же самое можно сказать и о героях любой из саг, ставших героями именно по этой причине, и не следует забывать о том, что он собственной жизнью доказал эти великие принципы. Если было сказано, что человек этот söguligr, то есть достоин быть описанным в саге, то значит, он принял эти незыблемые законы и покорился им. Он велик именно потому, что подчинился всеобщему порядку, потому что нашел в нем путь для реализации собственной свободы.
Нам пришлось так подробно остановиться на сагах, с одной стороны, потому что они представляют собой наиболее яркий и характерный вклад средневековых исландцев в западную литературу, с другой — ввиду того, что они являются наиболее типичным выражением исландского Weltanschauung (мировоззрения). Саги следует считать наиболее важным элементом того, что мы неоднократно называли «исландским чудом».
Цитируется по изд.: Буайе Режи. Средневековая Исландия. М., 2009.