Авсень

АВСЕНЬ (Баусень, Таусень, Усень, Говсень, Овсень, Овсей), в дохристианской Руси языческое божество, связанное с Новым годом, со сменой времен года, с началом весеннего солнечного цикла и возрастания плодородия, воплощал в себе начало года – прибытка (урожая).

Имя этого божества упоминалось еще в начале XX века в песнях-колядках, или овсеневых песнях, распеваемых во время праздника на стыке старого и нового года, по церковному календарю в день Василия Великого (Васильев вечер, 1/14 янв.). Во время пения овсеневых песен поющие обыкновенно бросали зерна разного хлеба и овса, которые затем собирали и хранили до весеннего посева. В Малороссии в этот вечер комнату уставляли снопами: снопы клали и на самый стол, а посреди них ставили большой пирог; жена просила мужа «исполнить закон». Дети спрашивали: «Де ж наш батько?»

(Где же наш отец?) – «Хиба вы мене не бачите?» (Разве вы меня не видите?) – спрашивал отец, сидя за столом и скрывшись за грудой снопов, пирогов, вареников, книшей. «Не бачимо, тату» (Не видим, отец). – «Дай же Боже, щоб и на той год не побачили» (Дай Бог, что[1]бы и на будущий год не увидели). Этим актом выражалось желание, чтобы и наступающий год был столь же плодородным и дом хозяина изобиловал яствами.

В Галиции при этом клали еще на стол рукоять плуга. Мальчики и парубки щедровали, вспоминая в своих щедривках о Рождестве Христовом и о дне св. Василия, поздравляли всех с праздником, желали всем здравия и счастья, а себе просили подарка. Они же производили «засееванье», разбрасывая зерна по улицам и домам и приговаривая: «На счастье, на здоровье, на новый рок (год). Роди, Боже, жито, пшеницу, всяку пашницу». Очевидно, что эта приговорка осталась из какой-нибудь песни, которой сопровождался обряд засеванья. В Малороссии мальчуганы, ходя по домам и разбрасывая из рукавов или из мешка семена, пели:

Ходит Илья Жито росте –

На Василья, Жито пшениця,

Носит кучу Всяка пашниця,

Житяную. У поле ядро,

Де замахне – А в доме добро.

Девушки же в это время гадали, так же как и на Святках или иным образом. Так, испекши накануне пирог, в самую полночь девица выходила на улицу и, подойдя к чьей-нибудь хате, начинала прислушиваться к разговору; первое услышанное ею имя означало суженого, слово «иди» – замужество, «сядь» – возможность остаться в девках, а слово «ляжь» – смерть.

Считали колья в плетне три раза по девяти и по последнему определяли качества суженого: если кол сучковатый – жених будет сердитый, если кол без коры – бедный, если в коре – богатый, и т. д.; слушали лай собак, чтобы знать, с которой стороны надо дожидать себе жениха.

Способы гаданий были весьма разнообразны, но все они сводились к тому, чтобы узнать, выйдет ли девушка замуж.

Один же из этих способов гадания, заговаривание каши, имел совсем другой смысл. Совершался он та[1]ким образом: старшая в доме женщина – хозяйка, взяв крупы из амбара, заваривала кашу на воде, принесенной старшим из мужчин в доме; затирание каши сопровождалось разными причитаниями, как, например:

«Сеяли, ростили гречу; во все лето уродилась наша греча и крупна, и румяна; звали-позывали нашу гречу в Царьград побывать, на княжой пир пировать; поеха[1]ла греча во Царьград побывать со князьями, со боярами; с честным овсом, золотым ячменем ждали гречу, дожидали у каменных врат; встречали гречу князья и бояре, сажали гречу за дубовый стол пировать; приехала наша греча к нам гостевать». Красная каша предвещала урожай и изобилие, а белая – неурожай и разные бедствия.

Во многих местностях как Малороссии, так и Великороссии эти обряды видоизменялись до того, что порой ограничивались только беготней мальчишек по улицам с криком «Авсень! Авсень!» или с песнями вроде следующей:

Ой, Овсень, ой, Овсень! Ой, Овсень, ой, Овсень!

Походи, погуляй Посмотри, погляди,

По святым вечерам, Ты взойди, посети

По веселым теремам. К Филимону на двор!

Н. Степанов

Русский народ. Вера и обычаи. Работа и быт. Будни и праздники. Этнографическая энциклопедия. Том 1, А – Н. М., 2013, с. 28-29.

Литература: Степанов Н. П. Народные праздники на Святой  Руси. М., 1990.