Бронзовый век на территории СССР

Уже в энеолитическую эпоху население многих областей территории СССР обладало высокоразвитой для того времени культурой и было тесно связано с современными ему передовыми центрами Европы и Азии. Так, племена трипольской культуры были близки к племенам Подунавья, Балкан и Малой Азии. Энеолитические племена Закавказья и Северного Кавказа тесно соприкасались с населением передовых центров Месопотамии и Анатолии, а племена южных районов Средней Азии - с культурными центрами Месопотамии, Ирана, Афганистана и Пакистана. Племена Южной Сибири и Забайкалья имели культурные связи с Древним Китаем (см. Афанасьевская культура, Глазковская культура и Китойская культура). Все это в значительной мере определило особенности развития культур бронзового века на территории СССР. Особое значение имел Кавказ, служивший соединит. звеном между степными районами территории СССР и центрами культуры Древнего Востока. Насколько тесны были эти связи, показывают памятники майкопской культуры. Широко распространенная по Северному Кавказу от Черного моря до района города Грозного, эта культура местных оседло-земледельческих племен характеризуется наличием богатейших курганных погребений племенной знати, содержащих орудия труда, оружие, ювелирные украшения и серебряную посуду, с рисунками, совершенно аналогичными древне-месопотамским 24-22 веков до н. э. При раскопках курганов в Триалети (Грузия) были обнаружены погребения 20-19 веков до н. э., также содержавшие богатейшие ювелирные изделия, исполненные в традициях искусства Древней Месопотамии и Анатолии. Так же, как и майкопские, триалетские сокровища свидетельствуют о высоком уровне развития общественных отношений и культуры на Кавказе в 3-2-м тысячелетиях до н. э. Исследования курганов и могильников в Закавказье, относящихся к середине и 2-й половине 2-го тысячелетия до н. э., показали, что эта область была в то время центром высокоразвитой местной металлургии бронзы, весьма сходной по формам изделий и качеству металла с бронзолитейными центрами хеттов, Урарту, Луристана и Ассирии. Прослеживаются также культурные связи Кавказа с Балканами и Подунавьем, осуществлявшиеся, по-видимому, морским путем вдоль берегов Черного моря.

На Северном Кавказе в 1-й половине 2-го тысячелетия до н. э. на основе майкопской культуры возникает несколько локальных культур. Более западные области отличают памятники так называемой северокавказской культуры; в более восточных - в Пятигорье, Кабарде и районе Грозного - возникают своеобразные формы, более всего близкие к катакомбной культуре южнорусских степей. Не исключена возможность того, что катакомбная культура в целом и особенно ее металлургия развились в тесной связи с культурами Кавказа. В более позднее время на Северном Кавказе заметно влияние срубной культуры. В горных же областях во 2-й половины 2-го тысячелетия до н. э. складываются родственные друг другу колхидская культура, севанская, ходжалы-кедабекская культура (см. также Мингечаур), кобанская культура и др. Все эти культуры отличает высокий уровень металлургии и керамики. Их сходство, а вместе с тем и их различие, вероятно, отражают как древнее родство, так и дифференциацию кавказских племен. Более северные районы степей и лесостепей в бронзовый век были заселены племенами, также в большинстве мест достигшими уровня патриарх. отношений. Возникнув в тесной зависимости от Кавказа и первоначально концентрируясь в степях Восточного Предкавказья и на Маныче, племена катакомбной культуры в начале 2-го тысячелетия до н. э. широко расселились в степной зоне, достигнув Саратовского Поволжья, Воронежа, излучины Днепра, района Одессы и Крыма. Памятники катакомбной культуры обнаруживаются и в Заволжье. Предшествующая катакомбной в степях Нижнего Поволжья и Поднепровья энеолитическая ямная культура отмечена первым знакомством ее племен с применением колесной телеги и тяглового скота. Уровень жизни племен катакомбной культуры был еще выше - они знали развитое пастушеское скотоводство, посевы проса, бронзолитейное дело и мастерски украшали посуду отпечатками шнура и шерстяной тесьмы. Полагают, что проникновение на Волгу катакомбных племен и их смешение с местным населением обусловило около начала 18 века до н. э. сложение срубной культуры. Хорошо вооруженные бронзовыми «вислообушными» топорами, копьями и кинжалами, зная уже верхового коня, племена срубной культуры быстро заселили степи и проникли далеко на Север до Мурома, Пензы, Ульяновска, Бугуруслана, а на Восток - до реки Урала. В середине 2-го тысячелетия до н. э. эти племена в совершенстве овладели земледелием и бронзолитейным делом. Как и в Западной Европе, от этого времени в степях Юга Европейской части СССР сохранились богатейшие клады мастеров-литейщиков в виде бронзовых изделий, полуфабрикатов и литейных форм, а также клады изделий из драгоценных металлов, принадлежавших племенной знати. Население срубной культуры к Западу от Волги в 7-6 веках до н. э. было подчинено скифами и слилось с ними.

На среднем Днепре в конце 3-го тысячелетия до н. э. сложилась среднеднепровская культура. Ее 2-я, так называемая гатнинская, ступень падает на 1-ю половину 2-го тысячелетия до н. э. Развитие этой культуры проходит под влиянием позднетрипольской и катакомбной культур, с одной стороны, а с другой - в ней прослеживаются черты сходства с унетицкими формами Запада. В более западных районах Правобережной Украины, например, в Ровенской области, обнаружены погребения со шнуровой керамикой, сходные с распространенными в этой части Украины в конце 3-го тысячелетия до н. э. мегалитическими памятниками позднего энеолита. С 17-16 веках до н. э. в Западной Украине, на Подолье, а также в Южной Белоруссии распространяются памятники комаровской культуры. В более южных районах она отличается близостью к нижнедунайским культурам бронзового века, оставленным древне-фракийским населением, в северных же районах включает в себя ряд особенностей так называемой тшинецкой культуры Польши. Смешанные комаровско-тшинецкие памятники получают распространение в украино-белорусском пограничье на очень большом пространстве, заходя и на Восток от Днепра. В Белоруссии в это время бытуют памятники днепро-деснинского варианта среднеднепровской культуры. В Прибалтике найдены могильники с сосудами, украшенными подобием шнуровой орнаментации, и большое число бронзовых изделий, главным образом 2-й половины 2-го тысячелетия до н. э. Они имеют сходство с памятниками Калининградской области. Волго-окское междуречье и Вятское Заволжье во 2-м тысячелетии до н. э. занимали охотничье-рыболовческие племена позднего неолита, среди которых расселились племена фатьяновской культуры, занимавшиеся скотоводством и изготовлявшие высококачественную шаровидную глиняную посуду, каменные сверленые топоры-молотки и бронзовые вислообушные топоры. Родственные группы фатьяновских племен, расселенные на территории, соответствующей современным Московской, Ивановской, Ярославской областям и Чувашской АССР, возможно, разного происхождения. Памятники московской группы имеют черты сходства с днепро-деснинскими памятниками, а чувашские - с памятниками степного Юга и даже Кавказа. На более поздней ступени бронзового веке в области Волго-Окского междуречья и по Каме известны бронзовые копья, кельты и кинжалы так называемого сейминского, или турбинского, типа (см. Сейминская культура, Турбинский могильник). Они получили широчайшее распространение. Оружие сейминских типов найдено в Бородинском (Бессарабском) кладе 15-14 веков до н. э. в Молдавии, на Урале, на Иссык-Куле, на Енисее, в Прибайкалье. Богатейшая мастерская сейминских бронз найдена около села Самусь близ Томска. Несомненно влияние сейминских форм кельтов, копий и ножей на китайские эпохи Инь (14-11 века до н. э.). В Чувашии, Заволжье, южнее Камы и в Башкирии находятся курганные могильники и стоянки абашевской культуры, распространяющиеся во 2-й половине 2-го тысячелетия до н. э. и отличающиеся известным сходством со срубной культурой Поволжья. В степях Западной Сибири, Казахстана, Алтая и среднего Енисея с 17 века до н. э. распространяется андроновская культура, принадлежавшая земледельческо-скотоводческим племенам, безусловно родственным племенам срубной культуры из южнорусских степей. Андроновская культура послужила основой формирования савроматских племен, принадлежавших к северо-иранской языковой группе.

В Средней Азии в начале бронзового века продолжали свое развитие местные земледельческие культуры, возникшие еще в энеолите, на Юге - это культуры типа Анау, на Севере - кельтеминарская культура. Обнаруживаются их связи с культурами степей. Позднее, в эпоху тазабагъябской культуры Хорезма, начинает сказываться сильное влияние степных племен, что нашло выражение в проникновении андроновской культуры в южные пределы Средней Азии, Памира и Тянь-Шаня. На южной окраине Туркмении и Таджикистана встречаются поселения, погребения и большое число рассеянных находок, главным образом керамики андроновско-тазабагъябского типа. Эти же находки зарегистрированы в значительном числе мест в Юго-Восточном Иране и Пакистане, что указывает на продвижение индоевропейского населения к Инду. Возможно, что это движение имеет прямое отношение к вопросу о распространении племен ариев.

В конце 2-го тысячелетия до н. э. в Туркмении и Фергане продолжает бытовать расписная керамика, украшенная темными геометрическими узорами по красному фону, типа найденной на земледельческом Чустском поселении и Дальверзинском поселении. Аналогичная керамика встречается в это время в Синьцзяне и у озера Лобнор.

В последней четверти 2-го тысячелетия до н. э. в Южной Сибири, Забайкалье, на Алтае и в известной мере в Казахстане распространяются типы бронзовых орудий и оружия, которые особенно характерны для карасукской культуры Алтая и Енисея и гробничной культуры Забайкалья. Они связаны с культурами Монголии, Северного и Центрального Китая эпохи Инь и Чжоу (14-8 века до н. э.). Их связь подтверждает и принадлежность большинства карасукских людей к северо-китайскому антропологическому типу. В Сибири карасукские формы в 8-7 веках до н. э. сменяют новые скифосибирские культуры типа майэмирской, тагарской и плиточных могил (см. Тагарская культура, Плиточных могил культура). С этого времени повсеместно на территории СССР распространяется выделка железа, до этого с конца 2-го тысячелетия до н. э. применявшаяся лишь в более южных районах страны.

Бронзовый век как особая ступень в истории культуры выделялся еще в античные время Лукрецием Каром. В археологическую науку бронзовый век был введен в 1-й половине 19 века датскими учеными К. Ю. Томсеном и Е. Ворсо. Значительный вклад в изучение бронзового века сделал шведский археолог О. Монтелиус, который, пользуясь созданным им так называемым типологическим методом, классифицировал и датировал археологических памятники неолита и бронзового века Европы. Французский ученый Ж. Дешелет создал типологическую периодизацию памятников каменного, бронзового и железного веков Франции и Центральной Европы. Английский ученый А. Эванс предложил периодизацию минойской цивилизации; вплоть до недавнего времени эта периодизация лежала в основе большинства хронологических определений археологических памятников всей Европы. Ученики Монтелиуса (Н. Оберг и др.) усугубили ошибку, содержавшуюся в зародыше в его концепции, и изменения археологических памятников стали объяснять законами развития, будто бы определяющими не только эволюцию животных организмов, но и изменение форм вещей. При этом совершенно игнорировалось, что все археологические памятники являются созданием не природы, а человеческого труда и поэтому их развитие должно объясняться прежде всего не законами природы, а законами развития человеческого общества. В то же время в ряде стран возникло стремление к комплексному изучению археологических памятников, как более отвечающему задачам исторического исследования. Стали выделяться так называемые археологические культуры. Это направление получило широкое развитие и в русской археологической науке. В. А. Городцов и А. А. Спицын определили важнейшие культуры бронзового века Восточной Европы. После победы Октябрьской революции советские археологи определили большое число культур бронзового века: на Кавказе (Б. И. Крупнов, Б. А. Куфтин, А. А. Иессен, Б. Б. Пиотровский, Г. К. Ниорадзе и др.), на Волге (П. С. Рыков, И. В. Синицын, О. А. Гракова и др.), на Урале (О. Н. Бадер, А. В. Збруева, А. П. Смирнов, К. В. Сальников и др.), в Средней Азии (С. П. Толстов, А. Н. Бернштам, М. Е. Массон и др.), в Сибири (М. П. Грязнов, В. Н. Чернецов, С. В. Киселев, Г. П. Сосновский, А. П. Окладников). Археологические культуры бронзового века на территории СССР исследуются с позиций исторического материализма. Выясняется экономическое и социальное развитие тех обществ, остатками которых они являются, затем исследуются на основе изучения социально-экономического развития особенности общественной, политической и культурной жизни древних племен и народов, их взаимоотношения, передвижения и дальнейшие судьбы (А. Я. Брюсов, X. А. Моора, М. Е. Фосс, Т. С. Пассек, С. В. Киселев, М. И. Артамонов и др.). Ряд ученых в других странах, определяя археологические культуры, также стремились к их историческому изучению. В настоящее время культуры бронзового века успешно изучаются во всех социалистических странах (в Чехословакии - Ян Филип, Польше - Ю. Костшевский, Венгрии - Я. Баннер). Среди буржуазных ученых, наряду с чисто идеалистическими направлениями, возникают и такие течения, представители которых, оставаясь на идеалистических позициях, со вниманием относятся к работам археологов-марксистов, особенно в историко-экономической области, используют по-своему достижения и методы марксистской археологии (например, английский археолог Г. Кларк). Наиболее выдающимся среди ученых капиталистических стран и ближе всего стоявшим к материализму был английский археолог Г. Чайлд, который в ряде книг дал широкий исторический обзор взаимоотношений культур эпохи энеолита и бронзового века, Переднего Востока и Европы. В области изучения бронзового века новейшие достижения выражаются прежде всего в установлении точных хронологических соотношений археологических фактов (исследования по сравнительной хронологии К. Шеффера (Франция), В. Милойчича (ФРГ) и др.). Конечно, все это не снимает идеологических различий, отделяющих марксистскую археологическую науку от тех идеалистических направлений, к которым принадлежит большинство археологов капиталистических стран.

С. В. Киселев. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 2. БААЛ - ВАШИНГТОН. 1962.

Литература:

Всемирная история, т. 1, M., 1955; Кларк Дж. Г. Д., Доисторическая Европа. Экономический очерк, пер. с англ., M., 1953; Чайлд Г., У истоков Европ. цивилизации, пер. с англ., M., 1952; его же, Древнейший Восток в свете новых раскопок, пер. с англ., М., 1956; Массон В. M. и Мерперт Н. Я., Вопросы относительной хронологии Старого Света, "CA", 1958, No 1; Флиттнер Н. Д., Культура и иск-во Двуречья и соседних стран, Л.-M., 1958; Пендлбери Д., Археология Крита, пер. с англ., M., 1950; Маккей Э., Древнейшая культура долины Инда, пер. с англ., M., 1951; Дикшит С. К., Введение в археологию, пер. с англ., M., 1960; Го Мо-жо, Бронз. век, (Сб.), пер. с кит., M., 1959; Киселев С. В., Неолит и бронз. век Китая, "CA", 1960, No 4; Городцов В. А., Культура бронз. эпохи Средней России. (Отчет Ист. музея за 1914), M., 1916; Очерки истории СССР. Первобытнообщинный строй и древнейшие гос-ва, M., 1956; Брюсов Я., Очерки по истории племен Европ. части СССР в неолитич. эпоху, M., 1952; его же, Археологические культуры и этнические общности, в сб.: CA, т. 26, M., 1956; Пассек Т. С., Периодизация Трипольских поселений, M.-Л., 1949; ее же, Раннеземледельческие (трипольские) племена Поднестровья, M., 1961; Попова Т. Б., Племена Катакомбной культуры. М., 1955; Кривцова-Гракова О. А., Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы, М., 1955 (МИА, No 46); ее же, Хронология памятников фатьяновской культуры, в сб.: КСИИМК, в. 14, M.-Л., 1947; Иессен А. А., Из истории древнейшей металлургии Кавказа, в сб.: ИГАИМК, в. 120, M.-Л., 1935: Куфтин Б. А., Археол. раскопки в Триалети, т. 1, Тб., 1941; Крупнов Е. И., Древняя история Сев. Кавказа, M., 1960; Пиотровский Б. Б., Археология Закавказья, Л., 1949; Тр. ЮТАКЭ, т. 7 и т. 10, Аш., 1956-61; Толстов С. П., Древний Хорезм, M., 1948; Толстов С. P. и Итина М. A., Проблема суярганской культуры, "CA", 1960, No 1; Киселев С. В., Древняя история Юж. Сибири, (2 изд.), M., 1951; Диков Н. Н., Бронз. век Забайкалья, Улан-Удэ, 1959; Окладников А. П., Неолит и бронз. век Прибайкалья, ч. 3, M., 1955 (МИА, No 43); его же, Далекое прошлое Приморья, Владивосток, 1959; Киселев С. В., Исследование бронз. века на терр. СССР за 40 лет, "CA", 1957, No 4; Нариси стародавньоï iсторiï Украïньскоï PCP, К., 1957; Filip J., Praveké Ceskoslovensko, Praha, 1948; Kostrzewski J., Wielkopolska w pradziejach, Warsz. - Wr., 1955; Mildenberger G., Mittel-Deutschland. Ur-und Frühgeschichte, В. - Lpz., 1959; Déchelette J., Manuel d'archéologie prehistorique, celtique et gallo-romaine, (v.) 2, R., 1912; Montelius O., Die älteren Kulturperioden im Orient und in Europa, (Bd) 1-2, Stockh., 1903-23; Van den Berghe L., Archéologie de l'Iran ancien, Leiden, 1959; Schaeffer C., Stratigraphie comparée et chronologie de l'Asie occidentale, Oxf., 1948; Milojcic V., Chronologie der jüngeren Steinzeit Mittel-und Südosteuropas, B., 1949; Mellaart J., Anatolia and the Balkans, "Antiquity", 1960, v. 36, No 136.