Учение адживиков (ИИ, 1979)

Основными конкурентами буддистов в ранний период были адживики. Значительная популярность адживикизма в V—III веках до н. э. вытекала прежде всего из последовательной и радикальной критики брахманизма, провозглашенной Госалой — создателем адживикизма. Недовольство социальным порядком, отстаиваемым брахманством, поднимало престиж реформационных движений в самых широких слоях. Критика кастовой системы и брахманского толкования кармы, решительно проведенная Госалой, привлекала как низы общества, так и разбогатевших, но неродовитых торговцев и ремесленников. Госала с самого начала не ограничил свою проповедь узкими рамками какой-либо монашеской общины, он обращался с изложением своих взглядов к «миру мирян». Внешняя простота доктрины (сведение всех категорий в конечном итоге к всеохватывающей силе предопределения — нияти и к вытекающему из этого фатализму) также увеличивала ее популярность в широких слоях населения, продолжавших (даже и после принятия адживикизма) следовать в повседневной жизни привычным им обрядам, признавать многие традиционные представления о мире и т. д. На раннем этапе (V век до н. э.) адживикизм имел, по-видимому, даже больше последователей, чем буддизм. Вероятно, это было связано с явно выраженной тенденцией к социальной реформе. Не случайно среди последователей адживикизма традиция называет не только выходцев из богатых торговых и ремесленных кругов; она особо подчеркивает его популярность среди низших слоев, прежде всего горшечников. С этим, очевидно, связано сообщение «Ваяпураны» (источника, сложившегося в III — IV веках н. э., но восходящего к более ранней традиции) о том, что последователями адживиков были шудры, люди смешанных каст и даже «неприкасаемые». Буддисты и адживики активно соперничали друг с другом в борьбе за привлечение новых последователей. Не удивительно поэтому, что буддийские сутры отзываются о Госале и его учениях необычайно реако. Теоретические споры переходили иногда в открытые столкновения. Известный буддийский комментатор Буддхагхоша рассказывает историю о некоем богатом ростовщике Мигаре, жителе столицы Кошалы — Шравасти, который долгое время покровительствовал адживикам и делал богатые подношения их общине. Когда же Мигара решил обратиться в буддизм, то облагодетельствованные им адживики буквально «осадили» его дом, опасаясь, очевидно, не столько потери одного из своих последователей, сколько утраты материальной поддержки, которую он неизменно им оказывал.

Буддисты в палийском каноне сравнивали Госалу с рыбаком, забросившим сеть в устье реки и погубившим множество рыб (т. е. увлекшим за собой многих из тех, кто мог бы пополнить ряды буддистов),— ясное указание не только на соперничество двух религиозных учений, но и на значительную в эту эпоху популярность адживиков.

Хотя в V веке до н. э. адживики пользовались большим влиянием, чем буддисты и джайны, но соперничество окончилось, как известпо, победой буддизма. Одной из причин этого являлась, очевидно, и определенная односторонность учения адживиков: отрицая традиционную брахманскую систему взглядов, адживикизм, однако, не противопоставил ей, подобно буддизму, какого- либо положительного ответа на основпые вопросы, волновавшие людей той эпохи. Назначение человека, его место в мире и обществе, ценность индивидуального усилия и принципы, на которых должно было основываться «правильное поведение»,— проблемы, так много занимавшие джайнов и буддистов, по существу не получили какого-либо отражения в учении Госалы. «Всеобщая предопределенность», провозглашенная его учением, исключала в принципе постановку всех этих вопросов.

Цитируется по изд.: К.А. Антонова, Г.М. Бонгард-Левин, Г.Г. Котовский. История Индии. Издание второе исправленное и дополненное. М., 1979, с. 105-107.