Повседневность (СЗФ.ЭС, 2009)
ПОВСЕДНЕВНОСТЬ - понятие, применяемое в современных социальных науках (истории, социологии, философии, социальной и культурной антропологии) для обозначения целостной социокультурной реальности, рассматриваемой в качестве «естественной» предпосылки всякого человеческого знания и действия. Исторически философские науки или не уделяли повседневности должного внимания, или считали ее «низшей реальностью», сферой «неподлинного существования» («das Man» у М. Хайдеггера), производной от более «фундаментальных», глубинных оснований, определяющих человеческое бытие (например, производственные отношения в марксизме, бессознательное в психоанализе, устойчивые социальные структуры в структурном функционализме и т. п.).
Статус полноценного, «легитимного» объекта исследования п. впервые получила в феноменологии Э. Гуссерля, который в своих поздних работах ввел понятие «жизненного мира» как особой допонятийной и до-рефлексивной реальности, выступающей самоочевидной основой всякого познания и действия. В этом качестве, по мнению Э. Гуссерля, «жизненный мир» также нуждается в тщательном изучении и представляет собой не менее важный объект для философского рассмотрения, нежели, к примеру, научное знание. Дальнейшее развитие тема повседневности получила в феноменологической социологии А. Шюца, который в своей работе «Смысловое строение социального мира» (1932) предпринял попытку совместить феноменологию Э. Гуссерля с методологическими установками «понимающей социологии» М. Вебера. Поскольку, по мнению А. Шюца, сутью социальных наук является прежде всего понимание субъективных значений человеческих действий, то невозможно построение адекватной социальной науки без предварительного изучения предшествующей ей допонятийной реальности «жизненного мира», мира повседневной деятельности и культуры. Тем самым, по мысли А. Шюца, выполняется провозглашенная Э. Гуссерлем программа восстановления связи абстрактных научных категорий с изначальной реальностью «жизненного мира». Здесь повседневное и неповседневное уже не выступают в качестве различных и не соизмеримых по своему значению онтологических структур. Это разные реальности лишь постольку, поскольку представляют разные типы опыта. Наиболее ярким и развернутым примером развития подобного подхода служат работы по социологии знания П. Бергера и Т. Лукмана, в которых п. рассматривается одновременно как набор несводимых друг к другу «конечных областей значения» и необходимый горизонт любого человеческого знания и действия.
После Второй мировой войны также происходит разворот интереса в сторону повседневности уже с несколько иных теоретических позиций: в рамках различных социологических школ (прежде всего этнометодологии и символического интеракционизма), лингвистической философии (Л. Витгенштейн, Дж. Остин), провозгласившей обыденный язык самодостаточной реальностью, в феноменологии М. Мерло-Понти, открывшем важную роль п. через изучение структур восприятия.
В 1960-1970-е годы интерес к повседневности начинают проявлять также представители марксизма и других «критических школ» в философии и социальных исследованиях (А. Лефевр, Г. Маркузе, Р. Барт, М. Фуко, П. Бурдье, Ю. Хабермас и др.). С разных теоретических позиций ими признается важность изучения повседневной жизни для анализа и критики проблем современного капитализма, отчуждения, власти и господства.
В настоящее время в философии и социальных науках существуют две дополняющие друг друга точки зрения на проблему повседневности. Первая из них стремится подчеркнуть важность повседневности в деле создания новой социальной эпистемологии, учитывающей обязательную включенность познающего субъекта в наблюдаемые им общественные процессы (П. Бурдье, М. Маффесоли, Э. Гидденс). Такое возвращение науки «назад к основам» позволяет открыть новую теоретическую перспективу, в рамках которой обретают свое существование предметы, которым ранее либо не уделяли достаточно внимания, либо откровенно пренебрегали: рутинные формы повседневной практики, принципиально множественный и нередуцируемый характер социального опыта, возникает интерес к исследованию нарративного характера повседневной жизни (case studies, биографический метод).
Вторая точка зрения исходит из того, что повседневность есть не просто важный регион опыта, служащий «плавильным тиглем» для прочих форм рациональности, но и своего рода поставщик значений морально-практического свойства, необходимых для выработки мотивации политического действия. В этом качестве «жизненный мир», или повседневность, играет очень серьезную роль в жизни совр. общества и поэтому подвергается угрозе колонизации со стороны системных императивов рыночной экономики и бюрократического господства (Ю. Хабермас). Повседневность рассматривается также как своего рода пространство, в котором индивид соприкасается со структурами современного общества, осваивает их и вырабатывает различные практические тактики повседневного сопротивления современным властным технологиям (М. де Серто). В современном марксизме большое значение уделяется изучению повседневности, «колонизируемой» отчуждающими императивами капитала, например, большое значение придается изучению их влияния на развитие и формирование социального пространства в современных обществах (А. Лефевр, П. Бурдье, Д. Харви).
Современная западная философия. Энциклопедический словарь / Под. ред. О. Хеффе, В.С. Малахова, В.П. Филатова, при участии Т.А. Дмитриева. М., 2009, с. 169-170.