Позитивизм [в области права]
Конкурентом марксизма в России было другое рационалистическое учение того времени — позитивизм, доминировавший в Европе. Марксисты обличали позитивизм как апологетику капитализма, однако на самом деле часть позитивистов верили, что капитализм - зло, но что он сам постепенно перерастет в лучшее общество.
Проникновение этого учения в Россию происходило через слой образованных людей, многие из которых были юристами. И это не случайно. В массе своей российские юристы были ориентированы на немецкие юридические школы и проходили там длительные стажировки, откуда привозили не только юридические знания, но и позитивистское мировоззрение, и соответствующий стиль мышления.
Дмитрий Иванович Мейер (1819-1856) — признанный всеми цивилистами отец русской науки гражданского права. В ходе своей стажировки в Берлинском университете он должен был слушать все науки — не только юридические, но и философию, и историю. Впрочем, само гражданское право, предполагающее, по словам С.С. Алексеева, «то закончено-стройные, то утонченно-ажурные юридические построения со своей неумолимой логикой, строгой точностью, завершенностью» *, делает любого цивилиста хотя бы стихийным позитивистом, даже если он и не предавался соответствующим философским упражнениям.
Доминировавшая в российском правоведении на протяжении XVIII в. классическая концепция естественного права служила в качестве правовой идеологии власти. Она основывалась на представлении о праве как продолжении порядка Бога, Природы или Мирового Разума. Иными словами, право - это нечто, привнесенное в человеческое общество извне высшими силами.
В XIX в. сначала по узкой тропочке, проторенной еще Михаилом Михайловичем Сперанским, а затем по все более широким магистралям в Россию стали проникать разнообразные позитивистские воззрения на сущность и механизмы действия права. В основном эти воззрения были, так сказать, немецкого производства, и воспринимались они, как мы отмечали выше, прежде всего цивилистами, просто в силу специфики этой науки.
Образно науку можно представить себе в виде «пылесоса со щипчиками». Она втягивает в себя окружающую действительность в виде «орешков-задачек» и определяет, ее ли это задачи, подходят ли для их «раскалывания» имеющиеся в наборе щипчики. Бывают, конечно, случаи, когда задача точно своя, а подходящего инструментария («щипчиков») для ее решения в природе не существует. Тогда приходится разрабатывать принципиально новые основания и научные подходы. Так и произошло в ходе упоминавшегося выше кризиса физики, когда пришлось искать принципиально иной — квантовый подход.
Представители позитивизма ориентировались на стройные конструкции естественных наук и стремились создать теорию права, основанную если не на одном, то всего лишь на нескольких базовых постулатах. Они опирались исключительно на эмпирический материал, и в их парадигматику идеальные, сверхэмпирические основания права не входили. У них были совсем другие «щипчики».
Для науки в ее позитивистской, да и более поздней, неопозитивистской версии вопрос «почему?» вообще не имеет смысла. Наука отвечает на вопрос «как?» и поиском якобы стоящей за эмпирическими явлениями некой идеальной сущности не занимается. Потому для позитивистов разделение права на естественное и позитивное есть чистая абстракция, а государство, основанное не на праве, а на мифологизированных православии и народности, — неполноценно.
Примечания
* Алексеев С.С. Собр. соч.: В 10 т. Т 4. М.: Статут, 2019. С. 17.
Цитируется по изданию: Крашенинников П. Серебряный век права. М., 2017, с. 66-68.