Праздник [в Неаполе]

ОСНОВНЫЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАЗДНИКИ. Главный церковный праздник в Неаполе посвящен святому покровителю города Януарию (Сан Дженнаро). Святой Януарий, епископ Беневента — мученик Церкви, павший жертвой гонений при Диоклетиане. Проконсул Кампании Тимофей после многих безуспешных попыток предать его смерти различными способами — сжечь, растерзать зверями в цирке — велел отрубить Януарию голову. 

19 сентября 305 г. некая святая старица собрала кровь Януария в два сосуда. Описание Александра Дюма в книге «Корриколо» относится к 1835 г., но по нему можно судить, что происходило и в том веке, который интересует нас: «Эта самая кровь уже полторы тысячи лет закипает, как только к ней подносят голову святого. В этом удивительном, необъяснимом закипании и состоит чудо святого Януария».

И действительно: чудо святого Януария в том, что каждый год 19 сентября и в первую субботу мая его кровь разжижается *. Накануне чуда весь Неаполь направляется к дому архиепископа для участия в процессии. Она следует от капеллы Сокровищницы, где обыкновенно находятся мощи св. Януария, к собору Санта-Клара — кафедральному собору неаполитанских королей **, где святой совершает свое чудо. На путь длиной около километра процессии требуется 14—15 часов. Обратимся к описанию Александра Дюма: «В процессии участвует не только весь город, но и окрестные жители. Каждый идет со своим сословием или братством. Впереди должно находиться дворянство, за ним цеха и гильдии. По несчастью, ввиду совершенно непокорного характера неаполитанской нации, своих мест никто не соблюдает. [...] Далее, под крестами и хоругвями следовали монахи всех орденов и цветов, смешавшись с народом, чьи волны беспрестанно поглощали их, отрывая друг от друга». Вся эта толпа подходила к алтарю, на котором стоит статуя святого, и выходила в боковые врата. Последним подходил архиепископ и клал на жертвенник сосуды с кровью. На этом заканчивался первый день. На другой день процессия собиралась в церкви, где показывали сосуды с засохшей кровью. Горожане наперебой стремились потрогать их и убедиться, что она суха. Наконец (если чудо совершалось) священник воздымал сосуд с растаявшей кровью и возглашал: «Слава святому Януарию, чудо совершилось!». Верующие ликовали в соборе, после чего праздник продолжался. Город украшался иллюминацией, на всех улицах танцевали: праздник святого Януария захватывал в Неаполе все. В каждом из седиле (см. гл. III, раздел «Исполнительная власть и правосудие») ставили «алтари» в честь святого. К празднику развертывалась обширная художественная и театральная деятельность с использованием машин и особых сооружений — например, «амфитеатров», которые ставили вокруг обелисков для ожидания кульминации праздника. Многочисленные обелиски, находящиеся на площадях старого центра Неаполя, — зримые свидетельства этих празднеств (см. гл. VI, раздел «Строительство храмов и богоугодных заведений»).

Другой важный церковный праздник проходил 8 сентября и был посвящен Мадонне Пьедигротта из неаполитанского квартала, расположенного в восточной части города прямо в начале галереи, ведущей к Флегрейским полям.

Говорят, что этот день в этот месяц Богоматерь явилась трем горожанам и велела построить церковь. Именно в XVIII в. этот праздник стал одним из главных в Неаполе ввиду особого почитания, которое этой Мадонне воздавал король Карл. За два часа до захода солнца он вместе со всей семьей направлялся в эту церковь, а войско в честь его посещения в полном составе выстраивалось вдоль Виа Кьяйя. Масса неаполитанского народа также участвовала в празднике, собираясь для этого на берегу моря.

На Рождество неаполитанцы, кроме традиционного изготовления вертепов (см. в этой главе раздел «Неаполитанские вертепы»), устраивали «девятины» — моления перед вертепами в церквах или перед образами Богородицы на улицах. Моления проходили девять дней перед праздником, часто в сопровождении музыки, исполнявшейся музыкантами из горных областей королевства на народных инструментах: дзампоньях и волынках ***. Музыку для девятин сочиняли такие выдающиеся композиторы, как Паизиелло (см. гл. VIII, раздел «Художники и композиторы»), что говорит, насколько важна для Неаполя была эта традиция.

XVIII в. дал новую жизнь масленичному карнавалу. Колесницы, проезжавшие по улицам города, особенно по Виа Толедо — магистрали, которая при испанцах соединила королевский дворец с городским центром, — украшались с невероятным полетом фантазии. Часто на колесницах устанавливали настоящие ярмарочные столбы, на которые залезали лаццарони. В 1776 г. маркиз де Сад записал о неаполитанском карнавале: «Открывается он "раздольем" — самым варварским в мире зрелищем, какое только можно вообразить. На большой помост, аляповато украшенный, наваливают всякую снедь таким образом, чтобы она тоже становилась частью оформления». Народ еще до начала праздника набрасывался на эту снедь, причем, как утверждает Сад, праздник превращался в грабиловку: на приступе случались безобразия, преступления и даже убийства, а полиция ничего не предпринимала.

Другой важный момент этого праздника — маскарад, в котором участвовали даже монархи. Переодевались люди всех сословий: простонародье, буржуа, знать. Приглашенные шли на праздник во дворец, одетые пастухами, охотниками, рыбаками, иные — в восточных костюмах или в одеждах, напоминавших об античности. Король Карл на маскарадах в разные годы одевался индейцем, негром, греком, венгром. Фердинанд IV с супругой Марией-Каролиной в 1778 г. изображали султана и султаншу, совершающих паломничество в Мекку, а за ними следовала большая свита в восточных одеждах.

Сад описывал и празднование Пасхи. На Страстной неделе выставлялась напоказ всякая роскошь: «Ничто не сравнится красотой с золочеными экипажами, в которых едут придворные дамы; выездные лакеи, носильщики в парадных ливреях, разодетые кавалеры, сопровождающие портшезы дают всему шествию поистине величавый и внушительный вид». Заметим, кстати, что вся эта роскошь противоречит самому религиозному празднику, который должен быть временем покаяния и смирения. Женщины носили бриллианты и надевали черный бархат. Чтобы похвастать роскошными платьями, обходили все церкви, всячески украшенные. На взгляд маркиза, в это время даже самые истово верующие выглядели скорее язычниками, чем современными людьми с глубинной обдуманной верой. По всему городу ходили флагелланты, до крови хлеставшие себя по плечам. Другие, изображая Христа, бегали по городу, нося, как каторжники, тяжелые кресты.

Еще один великий праздник — День Господень: праздник Тела Христова в четверг второй недели по Пятидесятнице (на шестидесятый день после Пасхи). Он праздновался в соборе Санта-Кьяра, в капелле, посвященной Святым Дарам. Перед началом праздника весь народ, включая короля, собирался на торжество в седиле Селлария (см. гл. III, раздел «Исполнительная власть и правосудие») в районе Пеннино, где посредине площади ставился балаган с механизмами.

Примечания

* Кровь в ампулах хранится засохшей. В дни чуда она разжижается, а иногда закипает. — Примеч. пер.

** Так в тексте. — Примеч. пер.

*** Дзампонья — одна из разновидностей волынок. — Примеч. пер.

Сальца Л. Неаполь. От барокко к Просвещению / Лука Сальца. – М.: Вече, 2017, с. 133-139.