Инструментализм (Елишев, 2011)

Инструментализм (от лат. instrumentum - орудие) – сложившийся в зарубежной науке в 70-е годы XX века подход, рассматривающий этнос и этничность, как инструмент и ситуативную роль для достижения различными элитами, группами или отдельными людьми каких-то своих целей (экономического, политического или иного характера). Например, для повышения своего социального статуса, удовлетворения потребностей, борьбе за власть и привилегии.

«Существенной чертой всех инструменталистских теорий является их опора на функционализм и прагматизм … В отличие от примордиалистского подхода, инструменталистский ориентирован не на поиск объективных оснований этничности (инструментализм принимает этнос как факт, данность), а на выявление тех функций, которые выполняются общностью и этносами. Поэтому, выясняя, каким образом этносы и этничность выполняют потребности индивида или группы, осуществляют их цели и интересы, инструментализм не интересуется вопросом, есть ли какая-то объективная основа существования этноса. Инструментализм исходит из положения: раз этносы и этничность существуют, значит они служат определенным целям и конкретным интересам человека, облегчая его жизнь в обществе» [6].

В инструменталистских теориях можно выделить ряд направлений, акцентирующих внимание на тех или иных целях, субъектах и аспектах функционирования этносов и этничности: гедонистическое, ситуационистское, мобилизационистское, элитарное, экономическое и другие инструментализмы. Инструменталистских воззрений придерживаются такие западноевропейские учёные, как Д. Белл, Г. Вулп, Н. Глэйзер. Т. Гир; в России – С.А. Арутюнов, Г.С. Денисова, Н.Н. Чебоксаров.

В отечественной науке первые шаги в создании полноценной теории этноса ещё в 1923 году проделал С.М. Широкогоров в своей работе «Этнос». В соответствии с его представлениями: «этнос – есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих своё единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освящённых традицией и отличаемых ею от таковых других групп» [7].

В советский период до 70-х годов XX века категория «этнос» в науке, в которой всецело господствовал марксистский подход, вообще не употреблялась, а различение и классификация различных этнических общностей производилось с помощью понятий «племя», «народность», «народ», «нация». И только с начала 70-х годов XX века ситуация изменилась, а среди советских учёных началась полемика между представителями двух диаметрально противоположных друг другу подходов, по поводу определения феномена этноса и этничности. Спор шёл в рамках примордиалистского направления и основным камнем преткновения в нём являлся вопрос о том, какой категорией являлся этнос: природной или социальной?

Среди сторонников господствующего промарксистского эволюционно-исторического направления примордиализма, считающих этнос социальной категорией, ярко выделялась дуалистическая концепция этноса, сформулированная Ю.В. Бромлеем. Именно она получила наибольшее распространение среди сторонников этого направления. По мнению Ю.В. Бромлея этносы могут существовать в двух смыслах: узком (в качестве «этникоса») и широком (в качестве «этносоциального организма (ЭСО)». «Этникос», собственного говоря - этнос, трактовался им, как «исторически сложившаяся на определённой территории устойчивая межпоколенная совокупность людей, обладающих не только общими чертами, но и относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксируемом в самоназвании (этнониме)» [8]. Этникосы могут существовать при любых общественно-экономических формациях, а в основе их лежит «передача этнокультурной информации от поколения к поколению (диахронные связи)». Этносоциальные же организмы (ЭСО) базируются «помимо этнических (культурных) на территориальных, политических, экономических, социальных связях» [9].

Под «этносоциальным организмом (ЭСО)», возникающим в результате взаимодействия этнической общности с социальными институтами (например, с государством, семьей и другими), он понимал «ту часть соответствующего этникоса, которая размещена на компактной территории внутри одного политического (потестарного) образования и представляет, таким образом, определённую социально-экономическую целостность» [10].

Взяв за основу марксистко-ленинское учение о смене общественно-экономических формаций, Ю.В. Бромлей связал существование различных форм этносоциальных организмов с тем или иным типом общественно-экономической формации. На его взгляд: «Рассмотрение этнической проблематики в исторической перспективе позволяет констатировать наличие в истории рода человеческого безэтнического периода. Возникновение этнических общностей относится лишь к периоду развитого первобытного (бесклассового) общества» [11]. «Первое объединение людей - первобытное стадо - еще не представляло подлинного социального организма. Будучи формой, переходной между зоологическим объединением, с одной стороны, и «готовым» человеческим обществом - с другой, оно представляло собой биосоциальное образование» [12].

Ю.В. Бромлей относил к этносоциальным организмам (ЭСО) такие категории как «племя», «народность», «нация». Появление племён (первых этносоциальных организмов) происходит в период активного развития первобытно-общинного строя. При рабовладельческой и феодальной формациях возникают – народности; при капиталистической и социалистической формациях – соответственно капиталистический и социалистический тип наций, как исторические разновидности этносоциальных организмов. Ну, а при коммунизме должно было произойти слияние наций в единую общечеловеческую общность. Крах марксисткой идеологии нанёс мощнейший удар по дуалистической концепции этноса.

Альтернативой для эволюционно-исторического направления примордиализма в советской науке являлись воззрения Л.Н. Гумилёва, разработавшего полноценную теорию этногенеза в рамках социобиологического направления примордиализма. Отвечая на вопрос, какой категорией является этнос: природной или социальной, он всячески подчеркивал особую сущность этой природной формы существования биологического вида homo sapiens, отнюдь не сводимой к таким понятиям, как общество, раса, популяция.

Этнос, на его взгляд, конечно же, категория не социальная, иначе бы, как он шутил, сопоставляя её с другими социальными категориями, можно было бы сказать, «что в Москве живут рабочие, служащие и татары». И уж, конечно же, появление различных разновидностей этносов никак не привязано к специфическим законам развития общества, вроде смены тех или иных общественно-экономических формаций.

Л.Н. Гумилёв призывал не соотносить этнос с такой биологической характеристикой людей как раса, которая в отличие от этноса «никак не является формой их общежития, способом их совместной жизни» и, не имеет «существенного значения для жизнедеятельности человека» [13].

Категория этнос близка к понятию популяции, но не является таковой: «Ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между этносом и популяцией, которая (среди животных) может рассматриваться как аналог этноса <…..>  этнос – не зоологическая популяция, а системное явление, свойственное только человеку и проявляющее себя через социальные формы, в каждом случае оригинальные, ибо хозяйство страны всегда связано с кормящим ландшафтом, уровнем развития техники и характером производственных отношений.» [14].

Этнос, в его представлении есть «естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энергетическая система (структура), противопоставляющая себя всем другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности» [15]. Под комплиментарностью Л.Н. Гумилёв понимал «ощущение подсознательной взаимной симпатии (антипатии) особей, определяющее деление на «своих» и «чужих» [16]. Именно по принципу комплиментарности, не относящемуся к числу социальных явлений, происходит первичное объединение людей при возникновении этнической целостности из людей «смешанного происхождения, разного уровня культуры и различных особенностей... Рождению любого социального института предшествует объединение какого-то числа людей, симпатичных друг другу. Начав действовать они вступают в исторический процесс, сцементированные избранной ими целью и исторической судьбой. Как бы не сложилось их будущее, общность судьбы – «условие, без которого нельзя» [17]. «Принцип комлиментарности фигурирует и на уровне этноса, причём весьма действенно. Здесь он именуется патриотизмом и находится в компетенции истории, ибо нельзя любить народ, не уважая его предков. Внутриэтническая комплиментарность, как правило, полезна для этноса, являясь мощной охранительной силой. Но иногда она принимает уродливую, негативную форму ненависти ко всему чужому; тогда она именуется шовинизмом.» [18].

Таким образом, двумя отличительными характеристиками, «индикаторами для определения этнической принадлежности» по Л.Н. Гумилёву являются: оригинальный стереотип поведения, а также противопоставление себя всем другим подобным коллективам, на основании подсознательной симпатии (антипатии) людей, распознающих друг друга по принципу «свой – чужой».

«Этнос более или менее устойчив, хотя возникает и исчезает в историческом времени. Нет ни одного реального признака для определения этноса, применимого ко всем известным нам случаям: язык, происхождение, обычаи, материальная культура, идеология иногда являются определяющими моментами, а иногда нет. Вынести за скобку мы можем только одно - признание каждой особи «мы такие-то, а все прочие - другие». Поскольку это явление повсеместно, то, следовательно, оно отражает некую физическую или биологическую реальность, которая и является для нас искомой величиной. Раскрыть эту величину можно только путем анализа возникновения и исчезновения этносов и установления принципиальных различий этносов между собою, а также характера этнической преемственности. Совокупность этих трех проблем мы называем этногенезом.» [19].

На взгляд Л.Н. Гумилёва «в мире не было и нет человеческой особи, которая была бы внеэтнична… «Объединиться в этнос» нельзя, так как принадлежность к тому или иному этносу воспринимается самим субъектом непосредственно, а окружающими констатируется как факт, не подлежащий сомнению. Следовательно, в основе этнической диагностики лежит ощущение. Человек принадлежит к своему этносу с младенчества. Иногда возможна инкорпорация иноплеменников, но, применяемая в больших размерах, она разлагает этнос.» [20].

Образование этносов, по его мнению, можно рассматривать как результат биологической эволюции: «Этносы возникают и исчезают независимо от наличия тех или иных представлений современников. Значит, этносы - не продукт социального самосознания отдельных людей, хотя и связаны исключительно с формами коллективной деятельности людей... Итак, биологическая эволюция внутри вида Homo sapiens сохраняется, но приобретает черты, не свойственные прочим видам животных. Филогенез преображается в этногенез» [21].

Л.Н. Гумилёв отрицал факт генетического наследования этнических признаков через «кровь», отводя здесь ведущую роль кормящему и вмещающему ландшафтам: «Поскольку в основе этнической общности лежит биофизическое явление, то считать его производным от социальных, экологических, лингвистических, идеологических и т.п. факторов нелепо.

И теперь мы можем ответить на вопрос: почему «безнациональны», т.е. внеэтичны, новорожденные дети? Этническое поле, т.е. феномен этноса как таковой, не сосредоточивается в телах ребенка и матери, а проявляется между ними. Ребенок, установивший связь с матерью первым криком и первым глотком молока, входит в ее этническое поле. Пребывание в нем формирует его собственное этническое поле, которое потом лишь модифицируется вследствие общения с отцом, родными, другими детьми и всем народом. Но поле в начале жизни слабо, и если ребенка поместить в иную этническую среду, перестроится именно поле, а не темперамент, способности и возможности. Это будет воспринято как смена этнической принадлежности, в детстве происходящая относительно безболезненно…

Ясно, что здесь действуют не генный аппарат, а биополя ребенка и взрослого, взаимодействующие при общении. Сказанное справедливо не только для персон, но и для систем высшего порядка – этносов» [22].

Л.Н. Гумилёв, считал, что этнос, как отдельный человек или любой другой живой организм проходит определённые стадии своего развития: стадии рождения, детства, юности, зрелости, увядания, старости, смерти. Этносы – не вечны: средняя продолжительность их жизни составляет 13 столетий, а каждая из стадий его жизненного цикла - от 150 до 200 лет. Однако не каждый этнос в своём развитии поэтапно проходил через эти стадии. Его жизнь, как показывают многочисленные исторические примеры, могла оборваться на любой из этих стадий. Процесс развития этноса с момента рождения до его исчезновения он именовал этногенезом.

Изучая этнос, он рассматривал его как своеобразную систему со своей структурой. Он выделял несколько уровней этнических систем: суперэтнос, этнос, субэтнос, консорция, конвиксия.

Сергей ЕЛИШЕВ. Основы национальной политики.